Ведьмы поместья Муншайн - Бьянка Мараис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айви задается тем же вопросом. Да они все об этом думают, и только одна из них озвучила свои сомнения. Как вообще отреагирует Руби, встретившись с сестрами? Оттолкнет ли она их, как это случилось в прошлом, или все-таки будет выше этого?
Айви смотрит на Урсулу, понимая, что у нее есть ответ на этот вопрос.
Урсула убирает руки от вязанья, но спицы не падают, а продолжают вязать сами собой, пока Урсула тянется к своей водке «сауэр». Со спиц свисает фиолетовый шарф из кашемира, предназначенный для Руби. Айви знает об этом, даже не спрашивая.
– Все знаки указывают на то, что Руби возвращается, – говорит Урсула, опустошив бокал. – И карты, и чайные листья, и мой хрустальный шар. – Ей хочется доверительности, но в голосе ее чувствуется сомнение.
– Ты чего-то недоговариваешь, – рискует высказаться Айви. – Какие знаки?
Урсула краснеет, словно застигнутая врасплох.
– Да ничего особенного. Просто мне все время видится какой-то туман.
– Туман? – спрашивает Квини. – В смысле – непогода?
– Не могу сказать точно. Скорее туман в прямом смысле слова.
Айви вспоминает слова тетушки Мирабель: «Туман в октябре – снег в декабре».
– Может, ты глядела не в хрустальный шар, а типа в снежок? – шутит Квини. Все хихикают, а Квини заканчивает свою мысль: – Ты просто не хочешь признаться, что тебе пора носить очки.
– А этот туман… – Айви пытается сгладить ситуацию, – он как-то связан с возвращением Руби?
– Да, – кивает Урсула. – Я вижу его постоянно, но не понимаю его значения. И чувствую, что он станет для нас огромной проблемой.
– Да ладно тебе, – отмахивается Квини. – Подумаешь, немножко тумана. Главное, что Руби скоро будет с нами.
Айви слишком хорошо знает Урсулу, знает, что она что-то недоговаривает, что-то очень плохое. Но еще она знает, что нет смысла наседать на сестру, иначе та упрется рогом. Кому понравится, когда тебя загоняют в угол.
Айви глядит на Табиту. Она у них как белый слон – вроде его и нет, но он есть, и все аккуратно обходят эту тему. Да, что будет с Табитой, если кран с ядром вернется через девять дней? Ведь Тэбби не выходит из дома тридцать три года. Как они вытащат ее на улицу, если возникнет такая необходимость?
Уже поздно, и все вымотались. Айви чувствует, как усталость въелась ей в кости, как налились свинцом руки-ноги, как отяжелели веки.
– Ладно, – говорит она, поднимаясь с тяжелым вздохом. – На сегодня хватит. Завтра тяжелый день, надо готовиться к возвращению Руби. Я пошла спать.
Все, кроме Табиты, поднимаются с мест.
– Виджет узнала, как там Персефона? – спрашивает Урсула, складывая свое вязанье в корзинку.
Когда Персефона освободилась от наручников, ведьмы предложили ей остаться, но девочка отказалась: ей надо делать домашку, надо обновить информацию на платформах социальных сетей – черт его знает, что это такое.
Табита, оскорбленная вопросом Урсулы, молчит, поджав губы и уставившись на огонь. Виджет открывает клюв, чтобы сказать что-то, но воздерживается от комментариев, сочувственно поглядывая на Урсулу.
– С Персефоной все в порядке, – говорит Квини. – По информации Виджет, по крайней мере час назад на домашнем фронте у девочки все было спокойно.
Женщины гуськом следуют за Урсулой, выходят в фойе.
– Этот ребенок меня очень беспокоит, – говорит Иезавель. – Какая-то она потерянная.
Точно так же, как все мы в ее возрасте, не более того, – думает Айви. Персефона кого-то ей напоминает, но Айви пока не может вспомнить, кого именно. Может, всех их вместе взятых, когда они беспомощно барахтались, постепенно приноравливаясь ко взрослой жизни.
Вдруг Урсула останавливается. Айви успевает вовремя отойти в сторону, но Иезавель врезается в Урсулу, а та никак не реагирует. Взгляд ее затуманен, словно она видит нечто, неподвластное зрению других. Все привыкли к такому и ждут, когда Урсула придет в себя.
Вынырнув из грез, Урсула с улыбкой кивает.
– Персефона скоро вернется, – говорит она и оборачивается к Квини, замыкающей процессию: – И когда она придет, впусти ее.
Квини многозначительно закатывает глаза.
– Я вам что, дворецкий? Или все из-за того, что я черная? – говорит она и с укором добавляет: – Урсула, ты же знаешь, что мы не принимаем гостей.
– Но эту девочку мы должны принять. И когда я прошу впустить ее… – Урсула стучит пальчиком по виску Квини, а потом по груди, там, где ее сердце, – я не имею в виду просто дверь.
Айви улыбается. Ей не терпится увидеть, как Квини выполнит наказ. Она ведь у них самая колючая, никогда не любила чужаков. Она и в детстве была такой, хотя когда-то и сама была чужачкой.
17
Воскресенье, 24 октября День
Когда на следующий день Персефона стучится в дом поместья Муншайн, озабоченная Квини высовывает нос наружу и прежде всего видит свирепо взирающую на нее Рут Бейдер Гинзбург.
С упавшим сердцем Персефона понимает, что Квини не очень-то рада ее приходу. Девочка не понимает, почему ей так не везет – ведь и в школе, и дома она тоже чувствует себя лишней.
И все же Персефона заставляет себя улыбнуться.
– Привет. Я тут подумала, что забегу и немного помогу вам, – щебечет она.
– Поможешь? – несколько отстраненно переспрашивает Квини.
– Ну да. Помогу в сборе денег, – уточняет девочка и бойко начинает рассказывать то, на чем она собаку съела, разъезжая по городу на своем велосипеде: – У меня уже есть идеи, как развернуть кампанию. Но нам, конечно же, нужно разместить ее в социальных сетях, а еще нужно разработать бренд. Вы уж простите, но в глазах общественности вы не лучшим образом сейчас выглядите.
– Так, стоп. – Квини поднимает руку, на лице ее написано изумление. – Ты тут накидала столько слов, и все непонятные.
– Ой, простите. – Персефона трясет головой, и ее светлые кудряшки весело подпрыгивают в такт словам. – Я же совсем забыла, что вы – старенькая.
Квини набирает в легкие воздуха, чтобы дать достойный ответ, но тут к дому подъезжает розовый фургончик. Со стороны водительского сиденья выпрыгивает мужчина, роется в багажнике и трусцой бежит в сторону крыльца. В руках у него – огромный букет роз, практически скрывающий его лицо.
– Вот, очередная доставка для Иезавель, – говорит он, выглядывая из-за цветов. – Каждую неделю букет становится все больше, – сетует он. – Этот уже еле влез в багажник.
– Иезавель держит твой бизнес на плаву, Рой, так что нечего жаловаться, – парирует Квини.
С ворчанием мужчина протягивает Квини бланк на подпись. Квини щурится, неразборчиво расписывается, и мужчина швыряет ей в руки букет. Через минуту, скрипя колесами по гравию,