Живи и ошибайся 2 - Дмитрий Соловей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут же на голову слушателей была вывалена вся информация о температуре тела. Куроедов лично замерял и с гордостью сообщил, что в анусе 37,7 считается нормальной. В идеале лучше мерить в подмышечной впадине, так как во рту температура тоже чуть выше 37. Интересно, он опыты орально ставил после замера в анусе?
Будущие медики позабыли зачем вообще сюда пришли и слушали открыв рты. К ним присоединились посетители, пришедшие позже. Даже стали возражать, заметив, что на улице морозно, но никто не помер от переохлаждения. Куроедов стал пояснять почему так.
Я решил, что и без меня здесь всем весело, и действительно отправился писать статью. Пристрою в два-три столичных издания. Для этого изъял у Куроедова один образец градусника на случай, если художники из газет захотят изобразить новый прибор.
Куроедов ещё и спиртовые термометры должен был заказать. Не успел у него расспросить подробностей. Эти термометры планировали пустить в продажу в качестве «увеселения для любознательных людей», что означало замер температуры внутри помещения и на улице. Вообще-то совсем новаторством изобретение градусников не являлось. Ими пользовались люди, близкие к науке. А для повседневного применения обычным людям градусники были не нужны. Куроедов решил исправить эту досадную оплошность, заодно и заработать.
Алексей домой не вернулся, но я не особо переживал. Дед всегда был с Лёшкой на одной волне. Главное, что теперь за поместье Лизиного родственника не придется переживать. В наших рядах появился ещё один единомышленник, на которого можно спихнуть часть проблем. Кажется, это была идея деда — изготовление музыкальных инструментов. Озадачим его этим делом. Но в свете последних событий медицинские приборы тоже будут весьма востребованными.
Удивительно конечно, как деду удалось перекинуть своё сознание. Позже расспрошу, хотя технические детали меня несильно волновали. Я давно смирился с этой «фантастикой». Дед лишь использовал один из приёмов перемещения во времени.
Пока же для меня более актуально просвещение народа, что имеются устройства для измерения человеческого тела. Мы в качестве авторитетов и экспертов выступать не могли. По этой причине я начал свой текст словами: «Ещё во времена Гиппократа…» В результате больше половины статьи составляли откровенная отсебятина и ссылки на придуманные факты и исследования древних. Из реального — наш градусник с ртутной основой, позволяющий измерить десятые доли градуса Цельсия. К слову, Цельсию я тоже внимание уделил, тут уж точно ни у кого вопросов не возникнет.
До конца дня занимался тем, что развозил статьи. В «Военно-медицинский журнал» текст взяли, но предупредили, что издание выходит два раза в месяц и моя статья увидит свет не раньше середины марта. Примерно то же самое сказали в «Журнале Министерства народного просвещения». Специализирующихся на медицинской тематике газет в столице не имелось, потому пристроил одну статью в «Санкт-Петербургские ведомости». К тому же редактор у нас здесь знакомый, не зря мы его «прикармливали» последние три года.
Он вначале решил, что я пришёл по поводу «Флибустьеров». Похвастался, сколько писем пришло на адрес газеты. Мнения были разные, но главное, что о нас в Петербурге говорили.
— Глядишь, и император заинтересуется, — оптимистично заверил меня редактор.
Всё может быть. По слухам, государь газетки по утрам читает. Предположу, что не все, а только те, что ему помощники подсунут. В любом случае перед нами не стояла цель привлечь внимание императора. Разве что Куроедов был бы не против, но ему и без этого хватит тем для разговоров.
Алексей вернулся домой в субботу. Привёз «Петю». Судя по сверкающим глазам, дед его вдохновил на новые подвиги. Тут еще нарисовался Куроедов с новостью, что его (!), не меня или Алексея, пригласили прочитать лекцию на кафедре оперативной хирургии.
— Эммм… — только и смог я произнести.
— Если Ксенофонта Даниловича поднатаскать в терминах, показать приёмы… — стал размышлять вслух Алексей.
— То он отбрешется, — продолжил я.
— Друзья, меня попросили прочитать лекцию о вирусах и микробах, — успокоил нас Куроедов.
— Тогда вообще всё отлично! — обрадовался я.
Наш главный сплетник и балагур имел уникальную по своим свойствам память. А как ещё иначе разносить сплетни? Куроедов действительно легко запоминал информацию, которую слышал. К тому же я был уверен, что на данный момент знаний соседа в области инфекционных заболеваний, тех же вирусов и бактерий больше, чем у кого-либо. Так что порепетируем и отправим лекцию читать. Подстраховать, конечно, не помешает. Будем с Лёшкой ассистентов изображать.
— Ксенофонт Данилович, давайте сделаем основной упор на холеру. Вы, как переживший эту болезнь, сможете лучше всех рассказать о симптомах, — начал я готовить Куроедова к лекции.
Говорить о любимом здоровье сосед любил и, подкрутив ус, расплылся в довольной улыбке.
— Мне в Главной аптеке обещали продать микроскоп с ахро… архинетическими линзами, — прихвастнул Куроедов. — Я его заказал сразу, как мы прибыли в столицу. На днях доставят из Берлина от фирмы «Пистор и Шик». Покажу студентам на лекции для наглядности.
— Что там за «охрененные» линзы? — тихо уточнил я у Лёшки.
— Может, ахроматические, то есть бесцветные?
— Нужно с Куроедовым отрепетировать это слово, чтобы не опозорился, — пробормотал я, продолжая слушать распушившего хвост соседа.
Он уже запланировал продемонстрировать сперматозоиды под микроскопом и выспрашивал у Лёшки, как дольше сохранить столь специфичный материал.
— Пожалуй, это ближе к кафедре гинекологии, — вмешался я. — Мы сделаем упор на вирусы и вакцины. Можно напомнить студентам, как важна гигиена полости рта. Ваши исследования по чистке зубов будут в тему.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Куроедов. — Я зубной порошок ещё не весь продал.
— Бизнесмен, — одобрительно покивал головой Алексей и оставил меня заниматься дальше с помещиком.
Вещи деда и его самого перевезли к нам на квартиру, слугу Алексей рассчитал. Нужно было изолировать «Петю» от тех, кто его хорошо знал. На потерю памяти мы решили не ссылаться. У Петра Петровича Галкина во владении несколько деревень. Не хотелось, чтобы его признали недееспособным и какие-нибудь дальние родственники прихватили наследство Похвистневых.
Дед заверил, что и сам никуда не собирается ходить. Разве что один раз посетить выставку. Лёшка ему все уши прожужжал по поводу «Флибустьеров». Несмотря на критику, порой не всегда лестную, картину оценили. Кто-то из графов заказал Тыранову свой портрет. И наш художник теперь пребывал в размышлениях. Вдруг не успеет до отъезда?
— Приедешь потом, — не увидел я проблемы. — Работай спокойно в столице, пока имеется такая возможность.
