Русский сын короля Кальмана - Вера Гривина

Густые волосы девушки были спрятаны под металлическим капюшоном и шлемом, а на ее стройной фигурке блестела новая кольчуга. В таком облачении Агнесса походила на пригожего отрока.

– Никак не могу найти дядюшку, – сказала она и почему-то покраснела. – Вы случайно его не видели?

– Мессир де Блай помогает несчастной мадам де Бельвиль, – сообщил ей де Винь.

– Вот как? – протянула Агнесса и в ее глазах блеснули озорные огоньки. – Ах, мой добрый, благочестивый дядюшка! Он заботиться о бедной вдове, благослови его за это, Господь!

Агнесса откровенно посмеивалась над своим легкомысленным родственником, но де Винь, уверенный в том, что его дама сердца чиста, как ангел, и наивна, как ребенок, принял ее высказывание за чистую монету.

– Да, дорогая кузина, мессир де Блай очень добр.

Агнесса не обратила внимания на эти слова.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она.

Девушке очень хотелось, чтобы рыцарь Конрад попытался ее задержать или, хотя бы, сказал на прощание что-нибудь приятное. Но Борис молчал, зато де Винь поспешил предложить даме сердца свои услуги:

– Если кузина не возражает, я провожу ее.

– Я сама дойду, – отозвалась Агнесса, с трудом скрывая досаду.

А Борис, наблюдая за тем, как де Винь старается ей угодить, злился не меньше, чем она.

«Ги недавно обещал мне не жениться, а теперь, кажись, готов забыть о своем обещании».

Агнесса увидела идущего мимо рыцаря Бруно, и неожиданно для всех, включая саму себя, обратилась к нему с вопросом:

– А правда ли, что мессир Бруно знает несколько языков?

Де Винь замер с открытым ртом, а Борис невольно пожал плечами. Накануне они оба, наблюдая, как рыцарь из Эдессы пожирал взглядом Агнессу, отметили, что ей это не доставляло удовольствие. Теперь же она по собственной воле заговорила с Бруно. Он сам так удивился, что на несколько мгновений онемел.

– Правда или нет? – нетерпеливо переспросила девушка.

– Это правда, достойная девица, – глухо ответил Бруно. – Я говорю на армянском, греческом и двух сарацинских языках.

– Неужели! Вот это да! – притворно восхитилась Агнесса.

Краем глаза она наблюдала за рыцарем Конрадом и видела, что он хмурится. Девушка мстительно подумала:

«Лучше любезничать с грубияном Бруно, чем искать внимания этого чванливого гордеца, для которого девица из благородного семейства – пустое место».

– И часто мессиру Бруно приходилось беседовать с сарацинами? – поинтересовалась она.

– Гораздо реже, чем сражаться, – ответил Бруно, окинув Агнессу пронзительным страстным взглядом.

Это ее возмутило, и она сменила тон с любезного на язвительный:

– Тогда почему же мессир Бруно не защитил свой замок, а бежал?

Бруно вздрогнул, как будто его ударили, и, резко повернувшись, зашагал прочь.

– Кажется, он оскорбился, – удовлетворенно заметил Борис.

– Разве кузина его оскорбила? – принялся защищать свою даму сердца де Винь. – Она права: Бруно бежал, вместо того, чтобы защищать от неверных Эдесское графство…

Внезапно над головой Агнессы со свистом пролетела стрела, и почти сразу с той из-за скал появился большой турецкий отряд. Случилось самое страшное – нападение рядом с пропастью.

Борис сгреб Агнессу в охапку и засунул под ближайшую повозку. Затем он одной рукой натянул на голову шлем, а другой вынул меч. Де Винь тоже схватил оружие. Векша и Жиро быстро, как только могли, седлали коней. На счету было каждое мгновенье.

Пока крестоносцы приходили в себя, турки ворвались в лагерь. В схватку с напавшим неприятелем вступали не только рыцари и ратники: святые отцы, славя Иисуса, ринулись на врага; крестьяне-обозники кололи копьями лошадей и добивали упавших турок.

Вскочив в седло, Борис сразу же оказался в самой гуще сражения. Крестоносцы бились отчаянно. Разил мечом во все стороны граф Тоннерский. Умело действовал своим оружием граф Фландрский. Не успевший взобраться на коня де Шатильон ловко перепрыгивал с повозки на повозку, нанося при этом удары. Размахивал боевой секирой епископ Аррсский, а рядом с ним орудовал копьем пухленький монах, брат Готье. Стоял невообразимый шум от лязга металла, ругани, победных воплей, криков умирающих и конского ржания.

Короля и его свиту турки оттеснили на вершину одного из утесов. Людовик рубил головы и руки наседавшим снизу магометанам, а тамплиеры во главе с магистром де Баром спешили к нему на помощь.

А Борис увидел, как к де Шатильону подбирается сзади турок с увесистой булавой в руках. Рено же в пылу битвы не замечал грозящей ему опасности. Борис схватил валяющееся на повозке рядом с трупом ратника копье и метнул его в турка с булавой. Бросок получился удачный: пронзенный насквозь воин грузно повалился на землю, и только после этого де Шатильон заметил, от какой беды он спасен.

– Я твой должник! – крикнул Рено Борису.

Пока мужчины сражались, дамы и их служанки прятались, где могли. Но Агнесса не смогла долго оставаться в укрытии. Смелости ей было не занимать. В детстве, проведенном в замке, на который нападали и разбойники, и соседи-рыцари, она привыкла не поддаваться страху, а крестовый поход укрепил ее отвагу.

Выбравшись из-под повозки, Агнесса, к своей радости, увидела, что крестоносцы уже теснят неприятеля, а турки медленно отступают. Пятящихся мусульманских конников прикрывали сверху лучники, пускающие в христиан меткие стрелы.

В разгромленном лагере крестоносцев повсюду валялись трупы.

«Господи Иисусе! У нас еще не было таких потерь!» – ужаснулась Агнесса.

Сделав несколько шагов, она споткнулась об убитого турка и машинально подобрала его кривой меч. На глаза девушке попался сражающийся неподалеку от нее воин, и она узнала со спины рыцаря Конрада. Он отбивался от двух турок – одного с кривым мечом, другого с палицей.

«Я должна ему помочь», – решила Агнесса.

И словно в ответ на ее порыв рядом с ней остановилась оседланная лошадь без седока. Не раздумывая ни мгновенья, девушка вскочила в седло. Но не успела она тронуться с места, как перед ней возник Лупо верхом на своей рыжей кобылке, с обнаженным мечом в руке.

– Куда спешит малютка де Тюренн? – спросил он.

– Отстань! Мне не до тебя! – откликнулась Агнесса

– Ты, кажется, рвешься в бой… – начал шут.

В это время турецкая стрела попала рыцарю Конраду в правое плечо, и он, покачнувшись, уронил меч.

– Он убит! – взвизгнула девушка.

Бориса не убили, однако его жизнь висела на волоске. Лишившись оружия, он тут же получил по голове удар палицей, от которого у него потемнело в глазах. Сквозь пелену Борис видел, как оба его противника подняли свое оружие.

«Боже, не оставь раба своего!» – в отчаяние подумал он.

Но тут на турок набросились два крестоносца.

«Один, кажись, Лупошка… А с ним…» – мелькнуло в затуманенном мозгу Бориса, прежде чем сознание оставило его…

Когда он пришел в себя, бой уже закончился. Запах крови бил в нос. Отовсюду слышались стоны и вскрики. Словно в тумане было видно, как среди убитых и раненых бродят счастливчики, сумевшие благополучно пережить этот страшный день.

К лежащему на земле Борису подошли тамплиеры Бурбутон и де Флери.

– Мы займемся твоими ранами, рыцарь, – сказал Бурбутон.

«А где Векша? – с тревогой думал Борис, пока ему на голову и плечо накладывали повязки. – Почто его нет подле меня? Неужто старика убили? А может быть он тоже ранен?»

– Мессиры! – позвал слабый голос. – Не могли бы вы уделить и мне внимание?

Просьба исходила от де Виня. Бледный как полотно юноша сидел на земле, прижимая к груди залитую кровью левую руку, а из его правой ноги тоже сочилась кровь.

Де Флери занялся ранами молодого рыцаря.

– А король жив? – взволнованно спросил де Винь.

– Король, хвала Создателю, не пострадал, – ответил де Флери.

– Да, восславится милость Господа к нам! – обрадовался юноша.

Борис тоже почувствовал удовлетворение. Конечно, Людовик – плохой полководец, его действия зачастую вызывают недоумение, но, если бы он погиб, то в войске окончательно упал бы дух, и вряд ли крестоносцы смогли бы закончить этот поход.

Возле Бориса появилась Агнесса де Тюренн, без шлема, с растрепанными волосами и свежей царапиной на левой щеке.

– Как себя чувствует мессир Конрад? – жалостливо спросила она.

– Бывало и похуже, – отозвался Борис, у которого потеплело на душе от ее заботы.

– Раны мессира Конрада не опасны, – ревниво буркнул де Винь.

Агнесса бросила на своего поклонника уничижительный взгляд.

– Да, кузен, тебе и рыцарю Конраду, хвала Господу, повезло. А вот дядюшка мой, убит, упокой, Господи, его душу.

Де Виню стало стыдно за свою неуместную ревность, и он пожелал с виноватым видом:

– Да будет милостив Всевышний ко всем душам погибших в этом бою.