Обратный отсчет - Пол Тот

__ Что собой представляет твоя жена?

– Быка, а я не матадор. Постоянно сижу на рогах. Забудь о ней. Пойдем посидим на ступеньке.

Казалось, сигарета дымится почти полчаса. Время замедлилось, упиваясь редким моментом. Я покачал головой вверх-вниз – каменистые скалы в пустыне разделились, умножились. Вскоре мы очутились на луне, а другая стояла над нами. Койоты гонялись за кошками, но Азаль в трейлере ничто не грозило.

– Сигарета с ментолом?

– Да. А что?

– Ничего. У тебя есть записи евангельских песнопений?

– Нет.

– А приятель по имени Хесус?

– К чему ты ведешь?

– Просто хочу убедиться в случайном развитии событий.

– Оно не случайно.

Я взглянул на наклейку, но озарение не снизошло на меня. В глазах что-то смутно мелькнуло, просвистело предчувствие решения. То есть я начинал понимать, что задача делится на саму себя, на меня, математика усложняется еще больше, становится неразрешимой. Может, я возвращаюсь назад к какой-то настоящей любви, а письмо – лишь предлог? Нет, Керри я не любил. Восхищался ей, но не любил. На ступеньке не было жара. Сидя рядом, мы ощущали тепло, только вовсе не сексуальное. Стали братом и сестрой. Импрессионистская картина: «Двое на ступеньке: раздумье». Точки, точки, точки. Чтобы соединить их, понадобится десять тысяч эллипсов, и все равно какая-то ускользнет. Я что-то чую и не могу ухватить.

– Удалось тебе его представить когда-нибудь целиком?

– Что?

– Заговор.

– Я в эти игры больше не играю. Не думаешь, что от края пропасти лучше отойти назад? На почтительное расстояние. На такое, какое нас с тобой разделяет.

– Не знаю.

– А я знаю. Смотрю тебе в глаза и знаю: тебе где-то надо переночевать. Знаю: не хочешь просить из опасения нарваться на отказ, боишься, как бы я не подумала, что собираешься спать со мной. Поэтому можешь спать со мной. Не в том смысле. Просто рядом. Вполне близко, правда?

Мы улеглись в постель. Рядом с нами лежала Азаль. Я имею в виду кошку. Мы втроем были близки, как никогда в жизни.

Утром выпили кофе, который Керри приготовила прошлым вечером. Все спали не раздеваясь. Опасных моментов не возникало, мы уважали закон, который гласил: «Не сейчас. Больше никогда».

Я был весь помятый. Мы оба. Но я как-то понял, что значит становиться старше, когда возникает дружеское братское чувство к тому, кого не встречал много лет и кто уже не хохочет до колик над твоим брюшком и наметившимися залысинами.

Мы потягивали кофе. Дувший в окно ветерок уговаривал: «Не уходи», – закон приказывал: «Уходи поскорее».

Я поискал глазами умывальник, сушилку – в трейлере не было ни того ни другого. Каким наслаждением казалась чистая одежда, которой у меня никогда теперь не было. На мне постоянно отпечатывался вчерашний день.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказала она.

Подошла к кухонному шкафчику, встала на цыпочки, вытащила с верхней полки из-за пачки сахара пухлый пакет для продуктов, принесла к столу, сунула мне в руки. Я открыл, заглянул. Цезарский салат из денежных бумажек.

– После твоего отъезда, – объяснила Керри, – я стала торговать наркотиками, чтобы свести концы с концами – кончик самокрутки с марихуаной с кончиком своего носа. Вот тогда дело пошло совсем плохо, потому что у меня всегда был припрятан запас. Тинейджеры слетались сюда в любое время ночи, богатенькие студенты. Ненавижу маленьких говнюков. Через пятьдесят лет увидишь восьмидесятилетних старцев, разъезжающих в «линкольнах», развалившись на сиденье, держа руль одной Рукой, в надетой задом наперед бейсболке с эмблемой Американской ассоциации пенсионеров. До сих пор сюда заглядывают время от времени. Я говорю: «Проваливайте». Не хочу тратить эту кучу денег. А ты можешь.

Если сунуть деньги в бумажник, задница станет толще, чем у Рози. Надо спрятать пакет, обменять в банке купюры на крупные.

Покончили с кофе, сонные, разморенные под теплым солнцем. Я все меньше и меньше чувствовал себя законопослушным, однако закону до моих чувств не было никакого дела.

– Мне надо…

– Угу, – кивнула она. – Можешь сделать одно одолжение? Брось свои поиски.

– Не могу. Я должен знать.

– Ты сам все это написал.

– Что? Письма?

– Историю целиком, черт возьми.

– Первую страницу ты вырвала прошлой ночью. Я запомнил ее наизусть.

– Позабудь. В последние годы я писала религиозное эссе, которое никто не принял. До сих пор узнаю что-то новое. Знаешь, Коран советует не спрашивать о том, что, открывшись, может ввергнуть тебя в беду.

Я направился к дверце.

– Постараюсь запомнить.

– Нет, не постараешься.

Она чмокнула меня в щеку, зашла в трейлер. Я взглянул на бамперную наклейку. Ничего. Сев в машину, запихнул пакет с деньгами под сиденье. Приятно не видеть на капоте надпись «ЖОПА», и хотя я пока получил лишь один новый ответ, что Керри не посылала письма, сердце мое исцелилось наполовину. Плакать не хотелось. Воспоминания о Рози не причиняли боли. Я даже физически чувствовал себя лучше. Засветился на десять секунд галогеном, пока не дернул Пегую за поводья, столкнувшись с кем-то задом.

– Что за черт? – заорал я, выскакивая из машины.

– Это ты мне объясни, – ответил водитель.

Один из тех самых парней, о которых говорила Керри.

– Ты что, не видел, что я тут стою?

– Видел твою жирную задницу. А откуда я знал, что ты назад подашь?

– Оттуда, что все выезжают задом с подъездной дорожки.

– Бред собачий. Керри дома?

Он сдвинул шляпу на затылок, продемонстрировав пустые глаза. Ему требовалось подзарядиться, чтобы почувствовать себя настоящим мужчиной.

– А ты кто, старикан ее, что ли? – спросил он.

– Она больше не торгует. Бросила.

– А я другое слышал.

– Ищи другую кухню, тут больше не варится. Лабораторий кругом полным-полно, гений.

Он почесал прыщ на носу.

– Дать тебе пинка под зад, что ли?

Я пошел к своей машине. Он открыл дверцу, чуть не сбил меня с ног, схватил за плечо и хотел развернуть, но я был слишком тяжел для него.

На ступеньке появилась Керри.

– Зайди в трейлер, – велел я.

– Позвоню копам.

– Слышал? Она звонит копам.

– Ладно, задница, – бросил парень. – Я сваливаю.

Дал задний ход и, должно быть, пятился всю дорогу до мамочкиного дома, чтобы не заблудиться.

– Все в порядке! – крикнул я Керри, сел в машину и поехал.

Между нами все очень хорошо кончилось, поэтому не хотелось, чтоб в памяти осталось хоть одно неверное слово, жест, и снова все испортило.

Я ехал к главному шоссе, но, взглянув в зеркало, увидел позади того самого парня. Он высунул в окно руку под углом в девяносто градусов и приветствен – но махнул самым недружелюбным образом.

Сукин сын хочет меня запугать. Я прибавил газу, однако не смог оторваться. Как можно скорее и круче свернул к городу, а он держался в дюйме от моего заднего бампера, схватив одной рукой руль, а другой по-прежнему выражая свое недовольство.

– Давай, Пегая!..

Мы уже вылетели на прямую дорогу. У меня возникла идея, я направился прямо к цели. Парень, видно, нажал на педаль, подрезал меня, я вильнул вправо. Стараясь сообразить, в какую сторону надо выкрутить руль, принял правильное решение. Физика выправила машину, я пулей полетел под уклон, увеличив дистанцию. В тот момент, когда он чуть меня не догнал, до отказа повернул руль вправо и понесся к полицейскому участку со скоростью сорок пять миль в час. Парень долю секунды следовал за мной, потом сообразил, куда я направляюсь, и вильнул назад к шоссе.

Теперь коп, стоя в трех дюймах перед капотом моей машины, спрашивал:

– Какого… черта?…

– Видели вон того типа? Промчался мимо вас на скорости сто миль в час…

– Попрошу выйти из машины.

Похоже, мне, наряду с Керри, предстояло испытание хотя я в подобные вещи не верил. Должно быть, биология, сама природа против меня, и я не намерен умножать свои беды. Тут у меня не возникает никаких проблем. Равно как и у каждого прочего.

– Вам никогда в голову не приходило, – полюбопытствовал коп, – что не стоит на такой скорости врываться на полицейский участок?

– За мной шла погоня.

– Кто же за вами гнался?

– Один тип, который хотел купить наркотики у моей бывшей подруги.

Как только я это сказал, сразу понял, что тупей меня в Бейкерсфилде никого нет, хотя многие претендуют на чемпионскую ленточку.

– Вы наверняка догадываетесь, – продолжал он, – каким будет следующий вопрос.

– Керри Кацумата.

– Знакомая личность.

– Она больше не торгует. Сама даже не принимает.

– Тоже знаю. По крайней мере, думал, что знаю. Он жестом отмел меня в сторону и осмотрел машину.

Потом уточнил:

– А вы? Употребляете? Зачем кому-то гнаться за вами, черт побери?

– Я с ним столкнулся, выезжая задом с дорожки у трейлера Керри.

– Пили?

– Пока нет.

Я услышал шорох пакета, прежде чем увидел его в руках полисмена.