Почти как мы. Вся правда о свиньях - Кристоффер Эндресен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История вполне в духе приключений Индианы Джонса произошла в 1991 г. в Юго-Восточной Турции, когда во время раскопок американские археологи обнаружили остатки ранненеолитического поселения Халлан-Чеми. Исследователи поспешили взяться за дело, когда турецкие власти объявили о начале строительства в Анатолии новой плотины. Планировалось объединить русла нескольких рек, в результате чего у подножия Таврского хребта образовалось бы озеро. В короткие сроки вода затопила бы весь район и несколько недавно открытых археологами, но еще не исследованных поселений были бы безвозвратно утрачены. Время работало против ученых. К тому же дело осложнялось еще одним немаловажным фактором: в том районе вели боевые действия курдские партизанские отряды, у которых постоянно возникали стычки с турецкими войсками. Так что копать выжженные солнцем каменистые почвы археологам приходилось под шум боевой техники, патрулирующей дороги[84]. Вскоре на поверхности показались очертания целого комплекса округлых жилищ, что было редкостью. Важнейший вопрос состоял в том, был Халлан-Чеми одним из первых поселений оседлых охотников и собирателей или представлял собой пример селения ранних земледельцев. Оказалось, ни то ни другое.
Несомненно, жившие здесь люди были охотниками и собирателями, а свинина составляла основу их рациона. Археологи провели лабораторное исследование образцов костей животных, и ничто не указывало на то, что они принадлежали одомашненному скоту. Признаками послужили бы укороченные рыла, изменения в коренных зубах и уменьшение размеров тела, но этого не наблюдалось, так что свиньи в Халлан-Чеми совершенно точно были дикими – или все-таки нет?
При изучении костей постепенно стала вырисовываться странная закономерность: большинство особей оказались самцами. К тому же почти всех можно было отнести к молодняку. Вряд ли это было простым совпадением: модель будто в точности перенесли из современного хозяйства, откормочных хряков отправляли на убой, а самок оставляли для увеличения поголовья. Очевидно, что популяцию этих кабанов контролировали люди. Иными словами, археологи обнаружили свидетельства раннего этапа одомашнивания, который должен был закончиться приобретением животными характерных черт, отличающих их от диких сородичей[85]. То была громкая находка сразу по двум причинам: во-первых, стало ясно, что свиней одомашнили на 2000 лет раньше, чем предполагалось ранее, а во-вторых, это перевернуло все наши представления о том, как происходил переход от охоты и собирательства к производящему хозяйству. Ученые были убеждены, что сначала люди окультурили растения, а затем одомашнили животных, однако в Халлан-Чеми нет никаких признаков возделывания земли. Вместо этого археологи обнаружили следы диких растений, таких как зерновые, бобовые, миндаль и фисташка. Халлан-Чеми представлял собой переходное общество, не похожее ни на какие другие[86].
Впрочем, в Норвегии, да и в целом в Северной Европе, нет никаких свидетельств одомашнивания животных. Чтобы процесс можно было назвать успешным, возьмем, скажем, кабана, требовались последовательные усилия многих поколений на протяжении сотен лет, поэтому не исключено, что и люди из пещеры Вистехула этим занимались. Однако Вистехула, хотя и использовалась, как и другие известные поселения каменного века на территории Норвегии, на протяжении весьма и весьма длительного времени, служила лишь перевалочным пунктом для охотников и собирателей. Такой кочевой образ жизни не был совместим с разведением домашнего скота, например свиней.
Свинья оказалась последним из крупных сельскохозяйственных животных, попавших в Норвегию. Наиболее древние останки найдены на стоянке Рускенесет в Фана, районе города Берген, и относятся к 1500–1400 гг. до н. э. К тому времени кур, овец и коз в стране держали уже больше тысячи лет.
История отношений между людьми и свиньями в Вистехуле могла развиваться совсем иначе, чем в Халлан-Чеми. Должно быть, в обоих местах заметили в поведении кабанов что-то, что отличало их от других животных. Рядом с людьми жили как крупные хищники, которые могли подкрасться и растерзать, так и травоядные животные, которые к человеку никогда интереса не проявляли, ни в хорошем смысле, ни в плохом. С кабанами все было иначе. Они могли быть опасны, подобно хищникам, но особой угрозы не представляли, так как становились агрессивными, только когда чувствовали страх или понимали, что за ними охотятся. Кабаны, скорее, выбрали тактику паразитирования. Особи с меньшим врожденным страхом перед людьми постепенно стали подходить ближе, а более пугливые предпочитали держаться подальше. Самых агрессивных люди убивали ради собственной безопасности. Таким образом, произошел естественный отбор особей, которые лучше других уживались с людьми. Это привело к необычной форме сосуществования кабанов и людей в Вистехуле: свиньи искали чем поживиться в пищевых отходах, а люди их изредка закалывали. Неизвестно, сколько прошло времени до того, как обитатели Халлан-Чеми взялись за активное одомашнивание. Примерно 11 000 лет назад взаимоотношения людей и кабанов должны были сложиться настолько прочно, что жители Халлан-Чеми – сами не до конца понимая зачем – все внимательнее стали следить за миграцией и размножением кабанов. Вероятно, наблюдали в основном за группами самок с детенышами – за ними присматривали и их подкармливали, тогда как дикие и более непредсказуемые самцы примыкали к ним только в период спаривания.
Процесс представляется таким взаимовыгодным и, по сути, случайным, что было бы верно сказать: свиньи сами себя одомашнили[87]. Эта версия лучше всего объясняет разницу в количестве доместикаций. Коров одомашнили дважды: один раз на Ближнем Востоке, в том самом Плодородном полумесяце, а другой раз в Индии. Овцы, козы и лошади прошли доместикацию, скорее всего, лишь однажды, но затем в качестве скота распространились по всему земному шару. А вот свиней одомашнивали и в Турции, и в Южной Европе, и
