Я тебя съем - Лана Морриган

не хотел обидеть. Это была лишь злость. Обида. Знаешь же, как бывает: вспылишь, а потом жалеешь.

– Не нужно извиняться, Вить. Ты действительно так думал обо мне и сейчас думаешь. Я искренне не понимаю, зачем тебе мое прощение.

Балабаев не реагирует на мои слова.

– Останемся друзьями? – спрашивает он.

– Это вряд ли, Вить.

– Хорошими знакомыми? На меньшее я не согласен. Алина, ты всегда останешься для меня семьёй.

– Знакомые, Вить. Теперь мы лишь знакомые. Я очень занята. Пока.

Настоящий понедельник, с большой буквы «П». Нет, вселенский п… понедельник! Если он готовит для меня что-то еще, то я остро нуждаюсь в кнопке ускоренной перемотки.

* * *

Тесты собраны и ровной стопкой ложатся на край стола Жабы Васильевны. Поход в магазин, дорога домой – все словно не со мной, сознание плотно окутано вишневым дурманом встречи.

Его резкие жесты, шумные вздохи, колкие фразы – яркой печатью в моей голове. Я извожу себя сомнениями, веду внутренний диалог: подбираю слова, точные, емкие, что отражают внутреннее состояние, и тут же забраковываю их.

– Не игнорируй меня. – Мужские пальцы вырывают из задумчивости.

Весь сегодняшний день похож на девичью фантазию, в которой состоятельный красавчик после проведенной ночи с тобой преследует, ищет встречи; где твой бывший раскаивается в сказанном и приносит извинения.

– Что ты здесь делаешь?!

– Пришел продолжить разговор. – Ник разжимает мои пальцы, забирая пакет с продуктами.

– Мне казалось, что мы все обсудили.

– И да, и нет. – Он уверенно сворачивает к моему подъезду. – Четвертый этаж, первая дверь справа. Говорю на тот случай, если ты боишься, что я сейчас узнаю твой адрес и буду поджидать каждое утро.

– Ты уже это делал. Я права? – Осколки дня складываются в единую картину. – Ты был здесь?

– Мое поведение нормально, – отвечает он уверенно. – Я осознаю, что делаю. Не бойся.

– Сейчас ты по-настоящему меня пугаешь.

Ник останавливается на моей площадке.

– Я знаю, что мои поступки выглядят странными, но я не причиню тебе вреда. Не смогу, если ты сейчас думаешь об этом. Никогда, Алин, – добавляет с полной уверенностью. – Никогда. Это меня убьет.

– Ник, твои слова, они…

– Что с ними не так? Считаешь, что я вру? – усмехается и стучит фалангой пальца по полотну двери. – Открывай, я занесу продукты и уйду. Обещаю. Опять не веришь. – Протягивает пакет. – Твое право. – Он замолкает, прислушиваясь к звукам за дверью. – Ты живешь не одна?

Я отчетливо слышу шаги, щелчок отмыкаемого замка, скрип. Дверь распахивается, оттесняя Ника. В ноздри бьет аппетитный запах жареного лука, а слух улавливает музыку – песни любимой рок-группы Балабаева.

– Ты вовремя, Алин. – Пакет из моих рук вновь забирают. – Картошку жарю. А ты что застыла? Заходи. – Витя исчезает в глубине квартиры. – Устала? – доносится уже из кухни. – Ужинать скоро будем.

Глава 10

Ник

* * *

– Ты вовремя, Алин.

Слышу мужской голос и узнаю запах – уловил его еще на пляже. От Али пахло другим мужчиной. Именно этим, что сейчас скрыт за тонкой металлической пластиной.

– Картошку жарю.

Меня подмывает схватить соперника за руку и вытащить на площадку, посмотреть на эту суку собственными глазами.

– А ты что застыла? Заходи. Устала? – в голосе лживая забота. Все слова этого недомужика отравлены фальшью. – Ужинать скоро будем.

Алина, затаив дыхание, не отводит от меня взгляда. Она в замешательстве, словно в этот самый момент решает, остаться здесь или переступить порог, определив тем самым выбор.

Неужели простила? Мудилу, что окунул ее в грязь. Нет, превратил ее в грязь.

«Почему?!» – хочется орать во все горло.

– Серьезно? – вырывается у меня вслух из потока мыслей. – Боишься, что я тебя подставлю перед ним?

Ее губы шепчут что-то невнятное, скорее глупые оправдания.

– Ты выбрала его? – я не сдерживаю вопроса.

Я не позволяю себе движений, боюсь сорваться. Слух, зрение, обоняние – все на грани. Зверь может вырваться в любую секунду.

– Он – мудак, – я проталкиваю сквозь стиснутые зубы.

Зверь выкручивает мне жилы, тянет, требует выпустить его, дать ему свободы. Желает перехватить контроль. Боль трансформации полосует вдоль позвоночника. Треск рвущихся тканей, хруст костей: отчетливые глухие щелчки под лопатками. Я заставляю себя отступить, увеличить расстояние. Боюсь за Алину больше, чем за себя когда-либо.

– Я сама разберусь. Ты ничего не знаешь обо мне, – Аля говорит тихо.

Так тихо, чтобы он не услышал. Он!

На языке скапливается горечь – это вкус разочарования, едкой боли, собравшейся под ребрами, распирающей мою грудную клетку. Приходится несколько раз сглатывать. Шумно, с рычанием.

– Он недостоин тебя. Такие в принципе не достойны любой женщины.

– Это не тебе решать, Ник. Мы чужие друг другу. – И ведь верит в то, что говорит, я не слышу лжи. Верит! – Я тебе чужая, – продолжает несмело. – Ты мне чужой.

Чужой…

– Аля, ты идешь? – вклинивается бывший. Звук его голоса – мощный электрический разряд. Катализатор, лишающий меня по капле самообладания.

Шаги. Шаркающие, с мерзким хлопком подошвы о пятку. Ближе. Четче. Громче.

Я стискиваю кулаки.

«Он не имеет права находиться здесь. Не имеет права находиться рядом с ней!  Рядом с моей женщиной. Моей! – так отчетливо слышится в голове. – Моей, – бьется в сознании человека и зверя. – Моей».

– Аля, ты с кем-то разговариваешь?

– Со мной, – я дергаю дверь на себя, распахивая настежь.

– Алин, идем ужинать.

Мужик игнорирует мое присутствие, делает вид, что ему плевать, но я-то слышу, как долбит его сердце.

Я вижу его впервые и не сдерживаю смеха. Болезненного, пугающего даже меня. Это что, шутка?! Аля выбрала вот это?

Вот это, с плешью на темечке, с желе вместо мышц, в синтетических трениках тошнотворного зелёного цвета, натянутых на пивное пузцо. Это смело открывать свою пасть? Извлекать из себя звуки, что унижали мою женщину?!