История средневековой философии - Альберт Штёкль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. Что касается сочинений Скота Эриугены, то было уже упомянуто об его переводе произведений Псевдо-Дионисия. К нему нужно присоединить также перевод одного сочинения Максима Исповедника. Но его главными самостоятельными трудами являются небольшое сочинение «De praedestinatione» и большое произведение «De divisione naturae» в пяти книгах, составленное в форме диалога между учителем и учеником и содержащее его философскую систему. Наконец, ему принадлежит «Homilia in prolog. evang. sec. Iohanпет», вместе с некоторыми мелкими сочинениями[35].
4. В своей книге «De praedestinatione» Эриугена защищает простое предопределение, но очень своеобразным способом. Он приводит главным образом три основания в пользу своего тезиса;
а) так как все, что в Боге, есть сам Бог, то и воля, посредством которой Он предопределяет, есть едина с божественной сущностью. Но сущность Бога есть бытие абсолютно простое; следовательно, и предопределяющая воля Бога может быть только простой, а отсюда можно допустить лишь простое предопределение;
в) противоположные действия предполагают и противоположные причины; одна и та же причина не может производить противоположное. Но добро и зло, блаженство и страдание друг другу противоположны, следовательно, один Бог не может быть причиной того и другого; поэтому не может быть двоякого предопределения, а может быть только простое;
с) Бог может предопределить только к тому, что Он познает. Но зла Бог совершенно не познает. Ибо знание может относиться только к существующему; чего нет, того нельзя и знать, именно потому, что оно – ничто. Но зло не есть нечто реальное, нечто сущее. Оно – лишение сущего, следовательно, не сущее, ничто. Поэтому Бог не может познавать зла. Если бы Он его познавал, то оно должно было бы быть чем-то положительным, реальным, и Он сам являлся бы виновником его необходимого существования в мире. Но это нелепо. Итак, надо признать, что Бог зла не познает, а потому не может и предопределять к нему. Вот почему может быть допущено только одно предопределение – к добру и блаженству.
5. Оставляя в стороне эти странные доказательства и обращаясь к философской системе Эриугены, мы видим, что по отношению к христианской вере он занял в ней теософско-гностическое положение. Христианская вера имела для него значение основы, предпосылки всякого знания. Исходной точкой для всякого разумного исследования, по мнению Эриугены, должно служить божественное откровение, изложенное в Священном Писании. Поэтому вера есть принцип, из которого одаренная разумом тварь извлекает познание своего Создателя (De div. nat 1, 71, ed. Migne).
6. Задача разума состоит в том, чтобы помогать уразумению смысла многосодержательного божественного откровения, сверкающего, подобно перьям павлина, различными цветами; особенно же – открытию действительного значения символических выражений, которыми пользуется Священное Писание. Поэтому разум должен раскрыть тайный, сокровенный смысл божественного откровения путем спекулятивного исследования сделать понятными истины, содержащиеся в Священном Писании. И это относится ко всем истинам, ко всем «божественным изречениям».
Эриугена не полагает никакого различия между истинами, доступными разуму, и тайнами; он пытается все истины откровения одинаково доказать и вывести из разума. Содержание философии, по его мнению, простирается так же далеко, как и содержание откровения. В этом именно смысле он принимает изречение Бл. Августина, согласно которому истинная философия и истинная религия – одно и то же (De praed. procem.)
7. В этом стремлении проникнуть в более глубокий смысл Священного Писания и в тайны откровения мы не должны, конечно, низко ценить авторитет отцов; нам неприлично судить их воззрения; мы должны подходить к их учению благоговейно и с полным почтением. Но позволительно, во-первых, выбирать из их мнений то, что, по соображению нашего разума, кажется наиболее соответствующим божественным изречениям. А в этом отношении следует в общем предпочесть греческих Отцов церкви латинским, так как последние, обыкновенно, слишком склоняются к вульгарному способу толкования священного писания. Во-вторых, разум все-таки выше авторитета Отцов Церкви, и если поэтому разум, при помощи правильного умозаключения, пришел к определенному результату, то он и должен удержать его, хотя бы это противоречило учению Отцов Церкви. Это не теряет своего значения даже и в том случае, если результат, достигнутый посредством философского исследования, окажется стоящим в противоречии с изречениями Священного Писания. По крайней мере Эриугена говорит (De div. nat. I. 1, с. 63, р. 508), что и в этом случае нужно следовать разуму, так как последний не может быть подчинен никакому авторитету.
8. С этой теософско-гностической тенденцией соединяется затем мистицизм. Разум, говорит Эриугена, сам по себе – тьма; он не может проникнуть в Божественные тайны, если его не озаряет солнце Божественного Слова. Но когда разум озарен этим сверхъестественным светом, тогда он может преодолеть всякий мрак и взглянуть непосредственно в лицо высочайшей истины (3, 1, р. 627). В этом случае собственно даже не разум созерцает высшую истину, но сама она созерцает себя в человеке. Не человек находит Бога, но Бог находит Себя Самого в человеке (2, 23, р. 572).
9. После этих предварительных замечаний мы можем перейти к изложению самой системы Эриугены. Она начинается разделением всего бытия на четыре природы:
a) первая природа называется несотворенной и творящей (Natura, quae non creato et creat). Это – Бог, поскольку Он есть высшая действующая причина всех вещей;
b) вторая природа носит название сотворенной и творящей (Natura, quae creatur et creat). Это – совокупность идей в божественном Слове, поскольку эти идеи не только божественные мысли, но и созидающие потенции – примордиальные причины;
c) третья природа – сотворенная и не творящая (Natura, quae creatur et non creat). Это – чувственно воспринимаемый мир с его индивидами;
d) четвертая природа, наконец – несотворенная и не творящая (Natura, quae non creatur et non creat), есть снова Бог, поскольку Он является последнею и конечною целью всех вещей, возвращающею все их к себе (De div. nat. L. I, с. 1).
В рамках этого четверичного деления движется затем вся система Эриугены; в последнем счете она есть не что иное, как учение об этих четырех природах. Эриугена начинает с первой природы.
2. Первая природа
1. Бог, как первая природа, в своем самобытии стоит выше всех категорий и предикатов. Как в Себе Самом Он превосходит все сотворенное, так превосходит Он и все категории и предикаты, свойственные сотворенным вещам. Ни одна из категорий в