Колокол и держава - Виктор Григорьевич Смирнов

колбу легкое вино, в котором предварительно размешал небольшую щепотку опиума, и разжег угли. Затем лег на подушки и, почмокав губами, сделал первую затяжку. Ароматный дымок проник в легкие, не вызвав кашля, тело охватило блаженное тепло, но голова оставалась ясной и трезвой.

Теперь можно было начать рассуждать.

В принципе ничего неожиданного в сообщении Кокоса не было, крымчаки регулярно грабили русские окраины Литвы. Но на этот раз московский государь явно подталкивал хана к скорейшему выступлению, не поскупившись ради этого на щедрые дары. Менгли-Гирей считался вассалом турецкого султана, но при этом состоял в союзнических отношениях с Москвой. У них было два общих врага. Первый — великий князь литовский и король польский Казимир. Второй — Золотая Орда, ослабевшая, но все еще мечтавшая возродиться в прежней силе. В прошлом году московит с помощью крымского хана одержал важную победу над Казанским ханством. Следовательно, в наступившем году у Ивана Васильевича будут развязаны руки для того, чтобы приступить к осуществлению какой-то другой цели.

События последних месяцев указывали на то, что этой целью будет Новгородская республика. Срочный визит боярина Шеина в Бахчисарай означал, что Иван Васильевич принял решение начать войну уже в наступившем году. Очевидно, московита встревожили вести о наметившемся союзе новгородцев с Литвой и он решил нанести упреждающий удар. Но для этого следовало отвлечь внимание короля Казимира. Если Менгли-Гирей нападет на литовские земли, король не решится прийти на помощь новгородцам и Москва сможет без помех подчинить себе непокорную республику.

Загадка была разгадана, и Захария удовлетворенно откинулся на подушки, вознаградив себя тремя глубокими затяжками ароматного дыма. Итак, война неизбежна. Вопрос заключался лишь в том, сможет ли республика в одиночку противостоять Москве.

Как опытный врач, который способен распознать неизлечимую болезнь у внешне здорового человека, Захария видел, что Новгород поражен тяжелым недугом, проистекавшим от жадности богатых и зависти бедных. Увы, город разделен, а над разделенными всегда кто-то властвует. Свобода и порожденный ею дух предприимчивости создал это чудо среди лесов и болот. Чужие богатства всегда манили хищников, однако республика даже не имела регулярного войска, полагаясь на ополчение, хотя всем ведомо, что один опытный и закаленный воин стоит десятерых ополченцев. Крепостные сооружения находились в плачевном состоянии. Стены Детинца зияли провалами.

Итак, печально, но город обречен. Он падет, как пал Иерусалим, под натиском алчных завоевателей, раздираемый распрями изнутри. С провидческой ясностью Захария видел, как постепенно, по кускам, республика будет отдавать свою волю, пока не отдаст все.

Отсюда следовало сразу несколько важных решений. Во-первых, нужно убедить князя Михаила Олельковича как можно скорее покинуть Новгород и уехать вместе с ним. Во-вторых, предупредить о готовящемся походе Менгли-Гирея киевских караимов, чтобы уберечь общину от разграбления. Третье решение далось Захарии нелегко. Он долго раздумывал над тем, стоит ли извещать о своих выводах короля Казимира, но в конце концов решил не делать этого. Зачем помогать Новгороду, если он все равно обречен? Лучше постараться установить доверительные отношения с московским государем, ибо путь в русские земли отныне будет лежать не через Новгород, а через Москву.

От этих размышлений Захарию отвлек посыльный от Михаила Олельковича. Князь требовал лекаря к себе.

3

Выслушав Михаила Олельковича, Захария не стал отвечать сразу. Сделал вид, что ничего не знает о назревающих событиях, и попросил время, дабы составить гороскоп. На следующий день он снова предстал перед князем и привычно пустился в долгие рассуждения, из которых следовало, что Новгород в настоящее время находится под знаком Белой Луны, в то время как над Москвой взошла Луна Красная. Это означает неизбежность скорой войны, в которой Красная Луна одержит верх над Белой. Поэтому князю Михаилу следует поскорее покинуть Новгород.

Князь в свою очередь откровенно поведал провидцу о том, что случилось в Киеве после смерти брата Семена, и попросил Захарию помочь ему вступить в тайные переговоры с московским наместником. Поразмыслив, лекарь обещал устроить встречу. Среди новгородских книжников, с которыми он теперь постоянно общался, был молодой боярин Григорий Туча, не скрывавший своих промосковских настроений. Через него и решено было действовать.

Встречу назначили в Клопском монастыре, куда Михаил Олелькович должен был приехать под видом охоты. Накануне выпала пороша, и по дороге в монастырь князь затравил пару зайцев, хотя договор с новгородцами запрещал ему охотиться в этих местах. У ворот в обитель Михаила Олельковича встретил отец настоятель и проводил в свою келью, где уже ждал московский наместник, после чего монах деликатно удалился, оставив гостей наедине.

Беседа длилась более часа, после чего собеседники расстались, довольные друг другом. Наместник пообещал, не мешкая, сообщить московскому государю о желании князя Михаила Олельковича заручиться его поддержкой в борьбе за киевский стол, а также о его намерении срочно покинуть Новгород, чтобы не мешать государю в осуществлении его планов.

…Следующая встреча состоялась две недели спустя. На этот раз кроме наместника в келье сидел московский дьяк, который передал князю от лица своего государя уверения в дружбе и братской любви. Что же касается намерения князя Михаила покинуть Новгород, продолжал дьяк, то государь просит его не спешить. Уйди князь сейчас, новгородцы быстро найдут ему замену — скорей всего, вернут из Заволочья служилого воеводу Гребенку-Шуйского, а тот успеет подготовить город к обороне. Посему надо выиграть время, хотя бы до весны. Государь оценит эту услугу, и окажет Михаилу Олельковичу помощь в восстановлении его законных прав на киевский стол.

Перед расставанием дьяк достал из-за пазухи кошель серебра:

— Прими, князь, государев подарок! Слыхали мы, что новгородцы не больно-то тебя жалуют. Ну а ежели станут посадники попрекать тебя бездельем, сошлись на болезнь. Говорят, лекарь у тебя великий дока, любую хворь придумает.

4

Между тем страсти в городе накалялись. В скором времени городское вече должно было принять или отвергнуть союз с королем Казимиром. Каждый вечер в доме Борецких собирался ближний круг. Понимая всю важность момента, Марфа настойчиво подталкивала своих сторонников к решительным действиям. Самые опытные в дипломатических делах бояре готовили текст договора с Литвой. Другие должны были обеспечить поддержку совета господ и надавить на архиепископа Феофила, без благословения которого решение веча не могло вступить в законную силу.

На себя Марфа взяла колеблющихся. Действуя убеждением, лестью и подкупом, сумела переманить в свой лагерь нескольких именитых новгородцев, за которыми стояли их многочисленные кланы.

Младшему сыну Марфа поручила заняться устрашением сторонников Москвы. Окрыленный материнским доверием Федор рьяно принялся за дело. В городе обреталось великое множество лихого