Нулевая версия - Вильям Михайлович Вальдман

— У черт! Еще с гарантией называется!

Водитель искоса посмотрел на него.

— Третьи часы меняю! Ведь за два месяца, за два... Гарантия!.. Да с такими часами все нервы себе испортишь. — Николай снял часы, зажал их в кулак и стал отчаянно трясти. Периодически он подносил их к уху, а потом с еще большей яростью встряхивал и стучал пальцем по стеклу. — Нет, я их уже изучил. Раз остановились, то все. Завтра опять нести. Дьявольщина...

— Часы надо уметь выбирать, — подал голос водитель. — Вот меня, к примеру, не проведешь. Да и марка значение имеет.

— Марка!.. Да я этих марок перебрал, будь-будь.

— Уметь надо, — твердил свое водитель. — Вот у меня, — он поднял руку над рулем, показывая часы, — так по ним куранты бьют.

Николай почувствовал, как маленькие молоточки застучали в висках, сердце учащенно заколотилось: на руке у водителя были командирские часы. Николай с завистью сказал:

— Везет же людям. Слышь, а где купил такие?

— Где купил, там их нет, — усмехнулся водитель. — Такие часы не залеживаются. Если по совести — по блату за полтинник купил.

— А-а, — разочарованно вздохнул Соснин.

— Хочешь продам? — вдруг неожиданно предложил водитель. — Я еще достану, а тебя жаль, мучаешься.

Николай прямо задохнулся от счастья, чем еще больше расположил водителя.

— За сколько продашь?

— Как — за сколько, за свою цену, — великодушно ответил водитель.

Взяв в руки часы, Николай незаметно для водителя посмотрел их номер — он специально запомнил все номера часов, похищенных в военторге. Увидев знакомую цифру, Соснин облегченно вздохнул.

— Ну вот и приехали, сквер, — сказал водитель.

Машина остановилась, но Соснин не торопился выходить.

— Понимаете, Пряхин, я спутал. Мне надо не к скверу, а в управление милиции.

От удивления у Пряхина отвисла нижняя челюсть.

— Откуда вы меня... Зачем в милицию?..

— Ближе познакомиться. Встреча будет достойная, гарантирую. Почти два месяца готовились. Все будут вам очень рады.

— Какая встреча?.. — не мог прийти в себя Пряхин.

В это время открыл дверцу Туйчиев и молча сел на заднее сидение, чем поверг Пряхина в еще большее замешательство.

— Поехали, Пряхин, — твердо произнес Туйчиев. — Капитан Соснин покажет дорогу, если не знаете.

— Где же она, где? — настойчиво повторяла Полина Ивановна, обращаясь к Соснину. — Она жива, правда? — В ее голосе звучали мольба и тревога.

— Надо полагать, раз письмо прислала, — ободряюще ответил Соснин.

— Но почему ее нет в доме отдыха?

— Почему? Честно говоря, не знаю, постараемся разобраться. Главное — выдержка. — Увидев, как задрожали у Полины Ивановны губы, он подошел к ней и добавил: — Давайте подождем еще немного, думаю, что в ближайшие дни картина прояснится. Кстати, Полина Ивановна, о каком это Косте пишет Валя в письме. Вы знаете его?

— Нет, — сокрушенно пожала плечами женщина. — Я видела его лишь издали, из окна, и всего несколько раз. Он ухаживал за дочкой, но она меня с ним не знакомила... Вообще после замужества Валя стала замкнутой, — попыталась она оправдать дочь.

— А его фамилия или место работы?

— Валя ничего мне не говорила об этом.

— М-да, не густо, — улыбнулся Соснин.

— Между прочим, — спохватилась Полина Ивановна, — в последний вечер, перед отъездом в дом отдыха, Валя ходила с ним в ресторан, но в какой, не знаю, — виновато закончила она.

— Ну ничего, разберемся.

Проводив Полину Ивановну до двери, Соснин вернулся и углубился в чтение Валиного письма.

«Мамуля, родная, здравствуй! Вот я и отдыхаю. Здесь чудесно. Разноцветные коттеджи для отдыхающих недалеко от речки. Вода в ней холодная-холодная, горная, а сама речка быстрая. Здесь вечером особенно красиво. А какой воздух! Нет, описывать я не мастер. Короче говоря, мне хорошо. Одно мучает меня, непутевая я у тебя. Никак не устрою свою жизнь. И почему это на моем пути парни один кретинистей другого попадаются? Не хотела я, правда, говорить, дома все умалчивала, а здесь, вдали от тебя, раскисла. Ведь я совсем не такая уж боевая, как это кажется многим. Хочется мне хорошего, но почему-то не получается. Вот и Костя, вроде бы ничего парень, а на поверку — подлец. Все они похожи на Стасика: смотрят на меня как на свою собственность. Ох! Не будет у меня от них жизни, не будет! А вообще-то все это чепуха, плевать я на всех хотела.

Мамочка, милая! Пожалуйста, не расстраивайся, это я так, от неустойчивости нервной системы. Ты же знаешь свою дочь. Просто нахлынуло на меня что-то, а с кем поделиться, как не с тобой? Все в порядке. Не волнуйся. Крепко, крепко тебя целую. Твоя Валя».

Николай несколько раз прочитал Валино письмо, пытаясь найти в нем другой, затаенный смысл, который приоткроет завесу над ее внезапным и непонятным исчезновением. Наконец, отложив письмо в сторону, Николай вышел из-за стола и, как это всегда бывало с ним в минуты раздумий, слегка наклонил набок голову, словно прислушиваясь к собственным мыслям, и, заложив за спину руки, начал мерно вышагивать по кабинету. Временами он подходил к столу, останавливался, быстро находил в деле нужный документ, пробегал его глазами и снова начинал свой «марш раздумий».

Николай не хотел огорчать Полину Ивановну своими сомнениями по поводу письма. Он сразу обратил внимание на почтовый штемпель места отправления. Письмо значилось отправленным из дома отдыха, но дата говорила о том, что Валя послала письмо... уже после своего исчезновения!

«Прямо мистика какая-то... — Николай задумчиво провел рукой по