Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

Как-то я стала свидетелем ссоры между Беном и его матерью. Она пыталась донести до него, чтобы он не трогал меня. Что я ни в чём не повинная девчонка. Интересно, что она имела ввиду? Но неужели тогда её слова возымели действие? Я понятия не имела, какие механизмы крутятся в его голове. Да и знать не желала.

Он опустил кулак. И я ждала очередных угроз. Но и их не последовало. А оттого мне стало даже страшнее. Он захлопнул мою дверь и исчез.

Я провалилась в сон, полный кошмаров, и вырвалась из него рано утром. Хотелось сбежать из этого серпентария, и единственным местом, где я могла скрыться, был дом моего отца. Конечно, при желании Бенджамин меня там без труда найдёт.

Сложила в небольшой рюкзак вещи первой необходимости и спустилась вниз. Вокруг разруха, которую активно разбирает домашняя прислуга. Я посмотрела на них извиняющимся взглядом, точно это я во всём виновата. Проследовала к бассейну, чтобы убедиться, что никто не плавает брюхом вверх, и уткнулась носом в Йена.

Кажется, он чертовски пьян. Стоял полуголый, и рядом его жуткий дружок сверлит меня глазами – хоть из кожи вылезай. Похоже, оба всю ночь кутили со своими подружками.

– Айс, и как ты собрался делить её со своим папашей? – обращается к Йену его товарищ, а меня передёргивает от скабрезности этого вопроса. Точно я мясо. Без чувств, без эмоций.

Я перевожу взгляд на Йена. Он смотрит на меня долго. Будто оценивает.

–  Не решил ещё, – он касается большим пальцем моей щеки. Жест почти ласковый, но разительно контрастирует с его словами: – Возможно, папочка не будет против, если я воспользуюсь ей. Я же его наследник. Может быть, она достанется мне, когда он сдохнет.

Я ударила его со всей силы. Но для него мой кулак всё равно что укус комара. Он даже не двинулся.

– Ты животное, – выплёвываю ему в лицо, точно это оскорбление способно его задеть, и разворачиваюсь, унося ноги под их смех.

Господи, ну как он мог мне нравиться? Козёл! Ничтожество!

Забралась в дорогущий кабриолет, подаренный мужем, и отправилась к отцу. Обычно я не пользовалась этой машиной, когда ездила не в самый благополучный район Нью-Йорка, но ключи в сумке были только от неё. И, как назло, по радио передавали об очередных протестах, исток которых брал начало как раз недалеко от родительского дома. Стало тревожно. Нет, я привыкла к волнениям, они случались регулярно. Но раньше я была одной их этих людей, ровней их зачинщикам, а теперь ехала в гущу событий на дорогущей тачке. А значит, сегодня я враг.

Глава 23. Йен

Последнее время для меня стало обыденным делом совершать поступки, мне несвойственные. И началось это с того дня, как я решил, что пожить в период восстановления своей физической формы в особняке отца – разумная идея.

Однозначно тогда я думал не головой, а членом. Ибо ничем иным нельзя объяснить, с чего вдруг я вдруг поддался на многолетние уговоры отца переехать к нему в пригород. Ведь на свете не было никого, кто вызывал во мне такую всепоглощающую ненависть, как Бенджамин Сандерс. Не знаю при этом, из каких соображений исходил он сам, когда запустил тигра в клетку с косулей.

Мне же казалось, что будет крайне забавным поиграть как на нервах Бенджамина, так и его жёнушки. К тому же вариантов для развлечения в период реабилитации нашлось мизерно мало. И только ежедневные встречи с Теа скрашивали мои наполненные неопределённостью будни. Но вскоре меня лишили единственной отрады, когда он отправил её в Мексику.

Моё пребывание в доме Сандерсов вдруг показалось абсолютно бессмысленным. Я не мог найти себе места первые дни. Всё стало серым, угрюмым, и я просто метался по своей комнате, едва сдерживая желание завыть. Перематывал в голове каждый брошенный ею в мою сторону взгляд и хотел взять билеты на ближайший рейс до Канкуна. Чтобы что? Прояснить все повисшие между нами вопросы?

Самая острая стадия ломки длилась первые дни. К моменту своего отъезда Теа уже успела забраться глубоко мне под кожу, но я ещё не был готов искать антидот, способный вывести её из организма. Я ловил болезненно-извращённый кайф, испытывая к ней самое сильное и острое влечение в своей жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Стоило увидеть её в день своего рождения вместе с отцом, как у меня тут же выбило все пробки. Я даже не собирался туда ехать. Хотя знал, что она уже в Нью-Йорке. Оттягивал момент встречи, играя на собственных нервах, и одновременно на стену лез, царапая пальцы в кровь от желания вновь увидеть её. Соскучился, чёрт её дери. Впервые в жизни соскучился по девчонке. До неё даже значение этого слова мне было неведомо.

 Энергии и злости на неё и на себя скопилось столь много, что я просто трахнул девицу, что сопровождала меня в тот вечер. Мысль о том, что Теа с отцом занимались сексом, что он касался её, что она под ним кончала, просто выжигали во мне все человеческие эмоции. Оставляя только чёрное животное влечение. Поиметь, пометить, заклеймить. Чтобы потом её забыть. Избавиться как от дурного сна.

Я не испытывал острой потребности трахнуть новую знакомую, хотя всегда относился к сексу абсолютно несерьезно. Для меня это лишь физический ни к чему не обязывающий акт. И это меня до безумия напугало. Мне не хотелось слышать голос своей спутницы. Её стоны и крики рождали лишь раздражение. Её запах не вызывал желания провести языком по её коже, узнать, какая она на вкус. И весь процесс казался отчего-то совершенно противоестественным, и это чувство подстёгивало вонзаться в неё ещё глубже. Чтобы только доказать себе, что я вдруг не стал моногамным дебилом, думающим постоянно об одной и той же женщине. Женщине, которая мне не принадлежит.

Но всё было хуже, чем я думал. Теа зашла в библиотеку, и оказалось, что там только мы вдвоём. Не было больше безликой девицы, что без колебаний согласилась раздвинуть передо мной свои стройные ножки. Я даже не сразу сообразил, что желание взять её со спины было продиктовано тем, чтобы на месте её лица я мог представить лицо совершенно другой девушки. С тёмными волосами и пылающими огнём глазами.

И я ощутил облегчение, лишь найдя во взгляде Теа тот же голод, что терзал меня. Это утолило мою страсть немного. Кончив в блондинку, я не испытал насыщения. Всё равно что хищнику пожевать травки. Желудок вроде забит, а мяса всё равно хочется.

Я стоял рядом с Люком, наблюдая, как Теа убирается из этого дома, и отлично понимал её желание.

– Ты, конечно, редкий мудак, Айс. Или это была новая стратегия заполучить её в свою койку? – доносится вопрос моего товарища, который сам вёл себя как шакал.

– Будь добр, заткнись.

Завалился спать и очнулся только днём, ощущая жуткий сушняк. Фоном работал телевизор, и, когда я вышел из душа, передавали, что в городе митингующие устраивают погромы. Никогда особо не интересовался тем, что транслируют в новостных передачах, но что-то заставило меня остановиться. Назвали улицу, где когда-то жила Теа. По крайней мере, из той ничтожно малой информации, которую я смог о ней раскопать, моя догадка о том, что она из бедной семьи, подтвердилась.

Тряхнул головой, словно отметая мысль, что она может быть в эпицентре конфликта. Не такая она дура, чтобы переться на красном кабриолете в свой бедный район, где её и без митингов заметят. Мозг вдруг начал подкипать. Я набрал её номер, чтобы убедиться в том, что с ней всё в порядке. Что она сейчас мотается по фешенебельному району и выбирает тряпки, перебирая пальчиками вешалки. Но интуиция буквально кричала, что мои опасения верны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Возьми же трубку, – шептал я лихорадочно, слыша в ответ лишь длинные гудки.

Диктор вещала с экрана, что ситуация ухудшается с каждой минутой и даже полицейские пока не суются в те районы, где наиболее сильные волнения.

Не хотел нагнетать. Но если первые десять бесплодных звонков можно было объяснить тем, что она слишком занята примеркой нарядов, то все оставшиеся попытки дозвониться говорили о том, что что-то случилось.