Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

– Надеюсь, папочка с мамочкой не против моих гостей? – саркастично интересуется Йен.

– Это твой праздник, – цедит Бенджамин, и я понимаю, что он чертовски зол. Настолько, что мне вовсе не улыбается быть от него в непосредственной близости, когда он решится выплеснуть своё раздражение наружу.

Камерный праздник на моих глазах превратился в балаган. В вечеринку хоккеистов после очередной победы. Громкие, грубые, мало понимающие в правилах хорошего тона, которые мне вбивали в голову последние три года. Я смотрела на всё происходящее, и меня разбирал смех. Я не могла понять, это истерический позыв или мне действительно весело.

Уверена, что к концу устроенного ими дебоша здесь будет настоящий погром. А Аннабель Сандерс недосчитается старинных ваз, осколки которых соберёт уже спешащая в зал горничная.

Члены команды Йена вели себя в большинстве своём как животные. Неотёсанные дикари. Глаз отдыхал смотреть на них после череды пингвинов в смокингах, пожимавших своими влажными ладошками этим вечером мне руку.

Его друг, тот, что шёл с ним сегодня рядом, открыто пялился на меня. Я случайно встретилась с ним взглядом, и по коже прошёл озноб. Он с интересом человека, что любит разделывать пойманную в сачок бабочку, изучал меня. Этот парень выделялся среди других. В Йене тоже было что-то тёмное, терзавшее его. А в этом… нет. Тьма его не терзала. Он ей наслаждался. Он принял её в себе и кормил своих демонов досыта.

Я отвела глаза в противоположную сторону. Стало не по себе.

Всё вновь завертелось. Гости. Лица. Знакомые и малознакомые. Каждый хотел вырвать у меня минутку. И время летело быстро. Я вымоталась, и единственное, чего хотела, – завершения этого бесконечно длинного вечера.

Но я понимала, что Бенджамин потом выест мне весь мозг, если я сейчас покину эту вечеринку. От шампанского, громкой музыки и ещё более громких новых гостей голова побаливала. Мне требовалось побыть в тишине и хотя бы пять минут ни с кем не разговаривать. Сообщив, что побуду немного в библиотеке, я ненадолго покинула вечеринку.

Глава 20

Хотелось отдохнуть, в идеале завалиться в постель. Но ещё рано. Праздник с приходом именитых гостей лишь достиг пика, и у всех присутствующих открылось второе дыхание. Алкоголь лился рекой, и вокруг царило такое веселье, что казалось, это черти выбрались из ада. За мной.

Я шла по коридору, почти сбегая, маскируя потребность не думать про Йена желанием побыть в одиночестве. А на самом деле – унять боль в сердце, которое кричало: он не хочет сделать меня своей. Эта фраза билась в моей голове, как птица о лобовое стекло. И я мечтала, чтобы она вылетела и исчезла из меня навсегда.

Пафосное вечернее платье от именитого кутюрье мне уже изрядно надоело. Оно казалось тяжёлым, стесняющим движения. К тому же из-за глубокого выреза на спине мне постоянно приходилось переживать, не увидит ли кто-нибудь нечаянно мои ягодицы. Платье, как и всё то тряпьё, что заполняло гардеробную, выбирал лично Бенджамин. Мне даже казалось, что наряжать молодую жену в яркие, провокационные и откровенно сексуальные одежды – его фетиш. Ведь он заполучил меня в качестве своей игрушки. Куклы для услады глаз.

Порой мне хотелось стащить все те короткие юбочки с себя, в которых страшно нагнуться, – можно засветить трусики. Топики, оголявшие плечи и большую часть моей скромных размеров груди, выставленную напоказ, словно товар на рынке. От осознания того, что я для этого человека живой манекен, тело начинало чесаться. У меня возникала аллергия на эту нарочитую сексуальность, которую хотел мне привить супруг. Частенько, стоя вечером перед зеркалом, я видела, что чувствительная кожа покрывалась пятнами, едва ли не крапивницей. Мой организм отторгал эти непомерно дорогие ткани.

Шум музыки приглушал все иные звуки, а потому, когда я зашла в библиотеку, оказалась совершенно не готова к увиденному. В комнате не горел свет. Однако открывшаяся сцена с лихвой освещалась огнями фонарей из сада. До малейших подробностей. В ушах зашумело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прямо напротив меня Йен имел свою спутницу, уложив её на столе. Они ещё не заметили постороннего зрителя, слишком погруженные в половой акт. А я не находила в себе сил пошевелиться, чтобы рвануть отсюда куда подальше. Просто стояла и смотрела на этот процесс широко распахнутыми глазами и с открытым от удивления ртом.

Девушка держалась за края стола, пока её большие сиськи тёрлись об его глянцевую поверхность. Как и член позади неё методично вдалбливался в гостеприимное тело. Он вторгается в неё, она поддаётся вперед и его член будто тянет её по инерции обратно. И вновь вперёд. И так снова и снова, раз за разом.

Её короткое платье было задрано до самой талии сзади и оголяло грудь спереди, так что оно поясом висело на девушке. Словно в спешке забытый обоими лишний атрибут.

Они стояли ко мне боком. Он трахал её размашистыми движениями, и мне был отчётливо виден край его напряжённых ягодиц, мелькавших из-под распахнутой рубашки. Брюки с тяжёлым ремнём валялись у его ног. Меня бросило в жар от этого действа. Я видела, как его пальцы впиваются в её выпуклые ягодицы, как сладко она отзывается на его прикосновения.

Теперь я отчётливо слышала её стоны и мольбы. Грязные словечки, которыми она подстёгивала Йена продложать, слетали с её пухлых губ. И в какой-то момент он сжал её волосы, намотав на кулак, нагнулся к её уху, пригвоздив к столу тяжелым телом, не прерывая фрикции. Я с удивлением наблюдала, что он закрыл своей огромной ладонью ей рот. И она тут же замолкла. Лишь как-то жалко кряхтела в ожидании надвигающегося оргазма.

Во рту у меня было сухо, а вот в трусиках – мокро. Я облизала пересохшие губы и вздрогнула, ощутив взгляд Йена на себе. Горячий и колючий одновременно. Даже скорее злой. Он смотрел на меня своими голубыми глазами, не испытывая никакого стеснения. Словно эта сцена для него обыденность. Подумаешь, трахает кого-то на виду у едва ли не родственницы.

Что-то было ещё в этом взгляде. То, что не позволило мне сбежать. Он приковал меня к этому месту, лишив сил развернуться и уйти, оставив себе хотя бы крупицу достоинства. И в какой-то момент я не смогла совладать с собственной фантазией. Продолжая наш зрительный контакт, воображала, что это меня он трахает. Это я стою перед ним, позволяя до боли вторгаться в моё тело. Это мою грудь сжимают его пальцы, оставляя белёсые следы. Это по моей спине скользит его ладонь, понуждая прогнуться сильнее.

И внутри меня закручивался тугой комок желания. Впервые в жизни я испытывала потребность совершить нечто абсолютно запретное и непозволительное – поднять подол платья, чтобы залезть к себе в трусики. Ощутить собственную влагу, которой пропиталась шёлковая ткань белья, провести пальчиком по клитору и вниз, к жаждущему, ноющему и конвульсивно сжимающемуся влагалищу.

Моё дыхание сбилось. Я заглатывала воздух отрывистыми затяжками и ощущала, как трясутся коленки. Не сомневалась даже, что на моём лице всё написано. Каждая порочная мысль вылезла наружу, а возбуждение стёрло рамки и приличия.

Но моему лихорадочному сознанию казалось, что Йен испытывает похожие чувства. То, как он смотрел на меня… давало мне понять, что там, под ним, вовсе не эта блондинка. А я.

 – Что за чёрт!? – доносится до меня её возмущённый возглас. Я срываюсь с места как ошпаренная, слыша позади хриплый, до безобразия весёлый смех Йена.

Бегу обратно не разбирая дороги. Тело горит, точно объятое огнём. Не сразу замечаю двух хоккеистов на своём пути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Понимаю, что со стороны выгляжу странно. Чувствую, что щёки пылают. Замедляю шаг, пытаясь придать себе хотя бы чуточку приличный вид, но всё равно какой-то из этих неотёсанных чурбанов грубо хватает мою руку и притягивает к атлетичному телу.

– Куколка, не хочешь поразвлечься? – задаёт он вопрос, и до меня доходит, что если он решит изнасиловать, то даже не обратит внимание на то, что я хозяйка этого вечера или мачеха его товарища. Он явно в такой кондиции, что ему уже на всё наплевать.