Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год - Вокруг Света

Кстати, что касается крокодилов, то Руди утверждает, что те опасны только в воде: «На суше они слишком медлительны, чтобы представлять серьезную угрозу. Даже если крокодил внезапно нападет на вас из укрытия, есть проверенный способ спасения. Нужно прыгнуть ему на спину и бежать к хвосту. Он все равно вас не догонит, потому что потратит слишком много времени, чтобы развернуться».

В Нигере местные охотники, по рассказам Ниберга, даже используют этот прием при охоте на рептилий. Их единственное оружие — заостренный с обоих концов крепкий короткий кол. Его зажимают посередине в расщепленный полутораметровый держак. «Оседлав» крокодила, охотник выбирает момент, когда тот разинет пасть, и сует туда «распорку». Расчет строится на том, что крокодил сразу же с силой захлопывает челюсти, концы кола глубоко впиваются в них, а дальше можно уже не опасаться страшных зубов. Правда, Ниберг не советует применять такой способ охоты без соответствующей тренировки.

В амазонской сельве путешественник не раз встречался с анакондами и считает, что легенды об их свирепости сильно преувеличены. «Однажды мне пришлось заночевать в болотистом лесу,— рассказывает он.— Сколько ни искал, сухого клочка земли так и не нашел. Тогда я решил устроиться на толстой ветви: забрался в спальный мешок, лег на живот и для верности в двух местах привязался к моему необычному ложу.

Проснувшись, я обнаружил, что у меня онемела вся нижняя часть тела. Решив, что виноваты слишком туго затянутые страховочные веревки, я протянул руку, чтобы ослабить их. И тут пальцы коснулись чего-то скользкого, холодного. Оказывается, вокруг моего тела обвилась анаконда! Проглотить меня вместе с веткой она, естественно, не могла. Значит, решила дождаться, пока жертва проснется и, спустившись с дерева, окажется в более «съедобной форме». Или же просто захотела выспаться на «теплой постели». Я постарался расслабиться и с помощью самовнушения стал восстанавливать кровообращение. Не знаю, сколько времени мы с анакондой пролежали вот так, «обнявшись». К счастью, когда начало светать, она покинула меня. Возможно, поползла искать более подходящий завтрак. Выждав с полчаса, отправился в путь и я».

Чтобы поддерживать форму для подобных приключений, Руди Ниберг дома, в Гамбурге, начинает и заканчивает день семикилометровой пробежкой с рюкзаком, полным камней. А для укрепления нервной системы утром и перед сном понемногу занимается аутотренингом. И никогда не злится на покупателей, какими бы привередами они ни оказались.

По материалам зарубежной печати подготовил С. Арефин

На берегу крокодильей реки

Когда я был на Кубе, мне рассказывали, как вкусен жареный крокодил — у него, оказывается, отрубают хвост, нарезают, словно колбасу, кругляшами и швыряют в масло на сковородку. Говорят, мясо очень вкусно, хотя и жирновато. Туша же идет на выброс, она несъедобна. Попробовать там крокодила мне не пришлось.

Зато много лет спустя я попал в Африку!..

Мы ужинали в ресторане отеля «Космос». Сквозь вечернюю тишь как сквозь вату прорезались далекие звуки города Браззавиля, шумок улицы, на которой располагался наш отель, да еще едва слышался тихий, печальный голос Луи Армстронга, чьи песни здесь, в Африке, стали бессмертными.

К столику подошел генеральный директор отеля Бернар Лемер. Лемер — элегантен, изящен и худ, внешностью напоминает гусара времен Отечественной войны 1812 года — у него голубовато-седые, без единой темной пряди волосы, роскошные черные усы и густые угольно-блестящие брови, картинно прорисованные на узком бледном лице. Из-под бровей жестко синеют холодные, насмешливо-умные скептические глаза: месье Лемер, похоже, никому в этой жизни не верит, даже самому себе. Месье Лемер вежливо поинтересовался, все ли нам нравится,— вежливость была дежурной, как и «меню де жур», но тем не менее она была приятной. Мы ответили дружно: да, все нравится! Спасибо месье Лемеру и компании «Пульман», которые держат и отель и ресторан в образцовом порядке: уютно, чисто, вкусно, тихо, никто не наступает на ноги и не сыплет крошки в суп — обслуживание тут французское, и вообще месье Лемер умеет наводить порядок.

— В нашем ресторане вы можете заказать любое блюдо,— сказал месье Лемер.

— Можно ли что-нибудь из крокодила? — спросил я. И откуда только такое взялось? Кубу вспомнил, что ли?

— Крокодила сейчас нет,— помрачнел месье Лемер. Оказалось, что он не всесилен — в ресторане не было крокодильих отбивных! — Я должен узнать у своих друзей: может быть, кто-нибудь из них охотился в эти дни на крокодила. Если охотился, нам дадут мясо. Специально для вас,— Лемер поклонился,— специально! А вы ели уже крокодила? — вдруг спросил он.

— Нет. Говорят, мясо у него чересчур жирное — вот все мои гастрономические сведения о крокодилах.

— Вовсе не жирное,— возразил месье Лемер,— напоминает кролика, белое и нежное.

— Скорее курицу,— вставил сидящий за столом южноафриканский поэт Киорапетсе Котсисили.

— Нет, все-таки кролика,— твердо произнес месье Лемер.

На следующий день месье Лемер встречал нас на пороге отеля.

— Есть крокодил! — весело сообщил он.— Приходите в час дня на обед. Туда вот пожалуйте, не в ресторан, а туда.

Он показал на открытую, стоящую на семи ветрах хижину с тростниковой крышей. Такие изображены на десятках, на сотнях тысяч рисунков: раз Африка, то обязательно хижина из корья с деревянными подпорками, увенчанная похожей на перевернутое гнездо массивной, тяжело лежащей крышей.

Из этой вот кровли, а точнее, из отверстия, не обозначенного ни трубой, ни каким-нибудь каменным патрубком — чтобы тростник не запалился,— шел кудрявый голубой дым.

Готовила крокодилье мясо мадам Лемер, собственноручно готовила, не доверив священнодействие ни одному из поваров. Она из Гайаны — маленькой страны в Латинской Америке, где съесть крокодила (так она утверждала) — раз плюнуть; их, мол, едят в Гайане, как в Европе в деревне кур — сворачивают голову и в кастрюлю. Мадам Лемер вырезала филе, замочила его в специальном маринаде, составленном, как я понял, из уксуса, вина, перца, лукового сока и еще чего-то местного, неведомого, но очень острого. Нарезав филе, как шашлык, небольшими кусочками, насадила их на короткие деревянные шампуры. Дальше крокодил готовился, как готовится шашлык из обычного барана. В железный ящик были навалены камни, их раскалили. Чтобы дольше держался жар, сверху положили древесных углей и прикрыли решеткой — вот и мангал. Не только крокодила, быка можно зажарить!

Мадам Лемер была сменена на своем посту самим месье Лемером, справедливо рассудившим: одно дело — замариновать крокодила, другое — приготовить его на жару, последнее дело, несомненно,— мужское. Испокон веков у мужчины было два дела — добыть мясо и зажарить его. Женское — это супы и каши, уборка и дети, слезы и стоны. А мужское — мясо. Месье Лемер приготовил крокодила отменно — он, как и жена его, гайанка, знал в этом толк, чувствовал золотую середину — снимал мясо с решетки, не передерживая его ни на секунду.

В Африке, похоже, едят не только крокодилов — и мух, и бабочек, если с умом приготовить. А то и жаркое из личинок гигантских комаров — каково?

Но к крокодильему мясу я подступился с удовольствием.

Когда все уселись за стол, то пошли рассказы — как без них?

Месье Лемер рассказывал о родине своей жены, о прекрасной Гайане — о пальмах с десятикилограммовыми кокосами, о райских птицах, чье оперение ценится дороже золота, на этих птиц специально приезжают охотиться. О божественной рыбалке и девушках с нежными волнующими голосами, которых он никак не может забыть, хотя много лет уже женат и на коленях у него сидит, вертится маленькая черноглазая дочка Зара.

Бернар Лемер в первый раз добывал крокодила в Гайане. Выехали на охоту, когда землю сделала невидимой черная и густая, как смола, ночь. Кажется, у этой ночи была своя материя, своя плоть, вязкая, тугая, недобрая. Каждый охотник в пластмассовой каске, в каких ходят строители, с налобным фонарем, в руках — заряженные литыми пулями ружья. Ружья все время наготове —- с крокодилами промедленье опасно, нападают они стремительно, дай бог успеть выстрелить. Опоздаешь на миг, на десятую долю секунды — и прежде выстрела оглушающе хлопнет крокодилова пасть!

В ночи, в узком луче налобного фонаря возник ответный отблеск, фиолетовый, тревожный. Крокодил! Блеснул — и исчез, а в черноте шевельнулось что-то большое, ловкое, словно рыба, и запахло рыбой — стало одуряюще сильно пахнуть сырой свежей рыбой. Но запах этот — не крокодиловый. Тот скорее отдает псиной, навозом, закисшим илом, еще чем-то, но не рыбой.

С Лемером и его спутниками в одной пироге находился местный рыбак по кличке Кайман Барбудо — Бородатый Крокодил. Ловкий, беззубый, вечно смеющийся, с редкой кудрявой порослью, ненадежно обметавшей широкий овальный подбородок, Кайман Барбудо заквакал, заскрипел по-жабьи, подманивая крокодила. Но тот не отреагировал на зов. Вот так же скрипуче, глухо, по-жабьи кричат молодые крокодилята, и каймана можно вытянуть из зарослей только этим криком. А так кайман труслив, осторожен и, почувствовав неладное, ни за что не выплывет к человеку. Кайман Барбудо повторил зов. Бесполезно.