Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров - Валентин Рыбин

Доррер льстил одновременно Теке-хану, родному брату и обманывал без стыда и совести всех сидящих за судейским столом. Все они прекрасно понимали, что заявление Теке-хана - искусство ума и рук Доррера-старшего.

- Мне лишь остается заострить внимание на том обстоятельстве, - продолжал Доррер-младший, - что Теке-хан, исключительно во благо государства российского и его политики, жаловал свой кяриз бездольным, безземельным, лишенным воды дехканам. И вот вместо того, чтобы всемерно почитать и благодарить хана текинского, жители Гаплана начинают попирать права своего благодетеля. Вдумайтесь, господа, в кои времена такое бывало?! Разве что во времена крестьянских бунтов Стеньки Разина и Емельки Пугачева!..

- Куда прешь? Куда тебя заносит?! - громким шепотом, но так, что услышали судьи за столом, одернул брата Доррер-старший.

Дуплицкий, покосившись на дверь, улыбнулся и звякнул колокольчиком, чтобы не мешали делу. Все остальные тоже посмотрели на боковую дверь.

- Господа, - выждав, пока судьи успокоятся, заявил Доррер-младший, - я требую немедленного прекращения дальнейшей разработки соседнего с Теке-ханом кяриза, то бишь кяриза гапланцев.

Слово предоставили полковнику Цурикову. Он вышел на трибуну, небрежно повернувшись, дунул на собственный погон, полагая, что на нем пыль, пошелестел страницами.

- Я думаю, что граф Алексей Иосифович Доррер не случайно обмолвился насчет бунтов. Бунтарский дух, поселившийся в крестьянах, голод, холод и болезни вынудили пятьдесят лет назад государя Александра Второго отменить крепостное право. С тех пор Россия, пребывая в благоденствии, делает все, чтобы жилось мужику вольготно и сытно. Тут помянули добрым словом Алексей Николаевича Куропаткина, так много давшего туркменским дехканам. Действительно, это так, ибо - человек либеральных позиций - в свое время он не только землей и водой наделил неимущих бедняков, чем прикончил в дикой туркменской стороне рабство, но и случную конюшню создал, отдав туда своих двух аргамаков. И школа садоводства, огородничества и шелководства, состоящая ныне в ведении Главного управления земледелия и землеустройства, в свое время была образована Куропаткиным. К слову сказать, господа, все последующие за ним управители Закаспийской области - генералы Ванновский, Субботич, Уссаковский, Косаговский, ныне здравствующий и примерно управляющий краем генерал-лейтенант Шостак продолжают политику, начатую Куропаткиным. Я, как юрист и как подданный его императорского величества, хорошо понимаю, какими гуманными соображениями на благо народа руководствовался генерал Шостак, раз решая общинникам-гапланцам, в частности их старшине Мамедяру, разработку своего кяриза...

Последние слова вызвали у сидящих за столом смущенные улыбки: все знали, какими богатыми подарками задарил генерала гапланский старшина. Не только большой текинский ковер был привезен в генеральский дом, но и несколько арб с фруктами и овощами, ящики с украшениями мастеров-чеканщиков были доставлены во двор Шостака. Председатель суда действительный статский советник, будучи в гостях у начальника области, получил от него в подарок красивейшую гупбу [гупба - девичье нагрудное украшение] отделанную гранатовыми зернами. Не менее Дуплицкого были осведомлены о дарах гапланцев и другие господа.

- Но как человек чести, как должностное лицо, - продолжал подполковник Цуриков, - я хорошо пони маю Теке-хана. Дальнейшая разработка кяриза вовсе разорит хана текинского, ибо он в самом скором вре мени может вообще лишиться воды.

- Эй, господин ак-паша, зачим так скажешь? - не выдержав, обиженно выкрикнул по-русски Мамедяр и прибавил длинную тираду на туркменском языке.

Вагабов тотчас перевел:

- Старшина Мамедяр заявляет, что пока его кяриз не будет давать восемьдесят литров, работы на кяризе не прекратятся. Таков был дебит его кяриза раньше.

- Стоит ли ломать рога из-за каких-то десяти литров? - недоумевая, оскорбился председатель суда.

Мамедяру перевели фразу Дуплицкого. Старшина твердо возразил:

- Десять литр на одна секунд - это есть миного!

- Этими литрами ты даже не напоишь одну лошадь, - с досадой заметил Теке-хан.

- Господа! - строже и громче заговорил Дуплицкий. - Я думаю, надо решить дело полюбовно, а именно на шестидесяти семи литрах остановиться. Не ждать же нам, когда старшина Мамедяр еще накопает земли на тринадцать литров!

- Хов, Мамедяр, соглашайся, не занимай время!

- Дело тебе говорит господин действительный!

- Благодари аллаха, что времена такие. Раньше бы вообще без воды ты остался!

Заговорили все сразу, со всех сторон. Мамедяр растерялся, но не надолго.

- Нет, - сказал он, подумав, - Мой кяриз - чего хочу, то и делаю.

- В таком случае, суд уходит на совещание, - объявил Дуплицкий и встал из-за стола.

Сидящие в зале суда, в основном, приезжие дехкане тоже направились во двор, закладывая на ходу под язык нас и сморкаясь под ноги.

Доррер подошел к хану Хазарскому:

- Ну что ж, господин полковник, дело за вами. Это ничтожество, кажись, возомнило себя чуть ли не богом! Посмотрите, как он дерзит суду. Ну, времена наступили, скажу я вам. Скоро эти бывшие батраки запрягать нас начнут вместо ослов в свои арбы.

- Не беспокойтесь, граф, я прижму его болтливый язык, - пообещал с усмешкой Хазар-хан и направился к Мамедяру, окруженному своими людьми.

- Хов, Мамед, ты чего это разболтался? - Хазарский с явным превосходством похлопал его, словно лошадь, по спине. - Ты что, решил все дело загубить?

- Господин полковник, о чем говорите? - Мамедяр отослал парней, чтобы не мешали разговору.

- Тебе разве неизвестно, что генерал-лейтенант через месяц уедет в Петербург, а на его место пришлют другого генерала? Тот вряд ли станет за тебя заступаться. Того тебе не удастся купить, если ты даже соберешь все богатства твоего аула! Не будь глупцом, Мамед! - еще грознее заговорил Хазарский, видя, что старшина растерянно призадумался. - Ты что, не знаешь силу и возможности Теке-хана? Разозлишь его - он в Ташкент к Туркестанскому генерал-губернатору поедет, а тот быстро заставит тебя прикусить твой длинный язык. Иди к Дуплицкому, пока не поздно. Жалеть не станешь. Благодарить потом меня будешь за добрый совет.

Мамедяру потребовалось на размышление всего минут пять. Старшина проводил потускневшим взглядом Хазар-хана, посмотрел на своих аульчан - те пожали плечами и опустили глаза: «Решай, мол, сам, как быть». И Мамедяр дрогнул, быстро пошел в комнату, где заседали судьи...

Ровно через пятнадцать минут зал снова заполнили посетители, и Дуплицкий объявил, что дело закончилось миром. Заключение суда было скреплено подписями. Поллад, сопровождавший хана, объявил, что Теке-хан устраивает в чайхане на Текинском базаре той и приглашает всех.

Когда выходили из здания суда, зазвенели колокола под куполами военного собора, призывая к обедне. Где-то дальше, в стороне Текинского базара, отозвалась колокольным боем Воскресенская церковь. Тротуары на улицах Левашова и Гоголя тотчас заполнились публикой, спешащей на обеденный перерыв. Мамедяр и Бяшим-пальван остановились у подъезда Управления земледелия и землеустройства, оглядывая служащих и отыскивая инженера Лесовского, Подождали, пока не вышел последний конторский чиновник, спросили у него:

- Хов, господин, гиде есть Лесов-хан? Лесовска,- поправил самого себя Бяшим.

- Лесовский, что ли? - переспросил чиновник. - Где ж ему быть, как не дома. В «Северных номерах» он живет.

Бяшим-пальван однажды уже бывал в гостинице инженера. Подумав и посоветовавшись, туркмены направились к «Северным номерам». У входа в гостиницу, сидя на скамейке, грелся на солнышке швейцар, усатый старик в ливрее и соломенной шляпе.

- Мадам Шиколь, где ты там! - крикнул он в глубину коридора. - Скажи девкам, чтобы попудрились, - ухажеры к ним пожаловали!

- Лесов-хана надо, - пояснил Бяшим. - Инженера одна. Лесовска зовут.

- А... Ну, с этого бы и начинали, а то топчутся. Там, наверху инженер, - указал он рукой на лестницу.

Лесовский только-только вернулся из магазина. Сидя на кровати, он просматривал газеты и тут услышал у двери мужской разговор. Приоткрыв дверь, удивился:

- Ба, вот так гости! Какими судьбами? Ко мне что ли пожаловали? Вот не ждал! Что, или опять нелады с вашим кяризом?

Гости ввалились в комнату, сели на кровать, оглядывая скудное жилище инженера. Бяшим принялся рассказывать о только что состоявшемся разбирательстве в областном суде. Спасибо Лесовскому за помощь - он очень хороший человек, а хороших людей туркмены не забывают. Вот и сейчас пришли они, прямо из суда, чтобы поблагодарить Лесов-хана.

- Подумайте, какая к дьяволу благодарность! - возмутился Лесовский. - Да меня же из-за вашего кяриза господин Юнкевич и его сиятельство граф Доррер со свету сживают. Я уже целый месяц сижу дома - со службы прогнали. «Какое, говорят, ты имел право вмешиваться не в свои дела? Кто позволил тебе оказывать помощь гапланцам?!» Пытался я убедить своего управляющего, что есть еще человеческая совесть, но только пуще разъярил его.