Степень вины - Ричард Паттерсон

Для Терри это явилось неожиданностью, она отвела взгляд.

— Очень недолго, — проговорила она, — и больше занималась правовой, а не моральной стороной проблемы. Не думаю, что у меня это хорошо получалось — помнится, я всегда была перегружена, всегда в напряжении.

Пэйджит смотрел на фотографию Марии.

— Мне подумалось, что женщине, пережившей несчастье, с вами будет легче найти общий язык. А потом, если дело все же дойдет до судебного разбирательства, нам отнюдь не помешают материалы допроса, проведенного лично вами.

— Я мало участвовала в процессах. Несколько судебно наказуемых проступков с государственной защитой — вот и все.

— Будь вы иной, я имел бы лишний повод для беспокойства.

Скрытый в словах комплимент удивил ее. Мария Карелли — мать его Карло, поэтому для Пэйджита сейчас наступили не лучшие времена, а он, запрятав в душе тревогу, с пониманием относится к Терри, тактичен с нею, доверяет ей.

— Вы на самом деле так думаете? — спросила она и смутилась. Живя с Ричи, подумалось ей, можно совсем отвыкнуть от комплиментов.

— Речь немного о другом. В данный момент я подыскиваю адвоката-феминиста, с которым смог бы иметь дело любой из членов суда присяжных. Кого-нибудь, кто явился бы антиподом Марни Шарп с ее «сердечностью и юмором».

Терри улыбнулась и подумала: нет ли в словах Пэйджита желания помочь ей преодолеть неловкость?

— Конечно же, мне хочется быть полезной. Жаль только, что я не могу достаточно легко вникнуть в обстоятельства дела.

Пэйджит оценивающе посмотрел на нее:

— Это неважно. Всякий нормальный человек чувствует себя неловко, имея дело с изнасилованием.

Особенно, подумала Терри, если это случилось с тем, кого ты знаешь. Она поспешила перейти к другой теме.

— Как вам показалась Марни?

Он откинулся на спинку стула:

— По-моему, она очень недоверчивая и сухая.

— Старается быть непреклонной. Я мало видела Марни, лишь в суде и в Ассоциации женщин-юристов, она член Ассоциации. — Терри помедлила. — Можно мне дать вам совет?

— Конечно.

— Во-первых, ее не надо злить. Где-то в глубине души Марни Шарп осталась маленькой девочкой, которая знает, что мальчишки не любят ее, и мстит им за это. Но враждовать с Маккинли Бруксом она не станет, хотя бы из-за того, что рассчитывает на его помощь. Остаетесь вы. Те, кому приходится общаться с вами как с профессионалом, не могут не замечать, что вы настоящий мужчина — привлекательный, элегантный, надежный. А как раз этого Марни терпеть не может. Ей так и мерещится сокрушительный разгром, который вы когда-нибудь учините ей. Разумеется, как все на свете неудачники, свои действия, совершаемые по личным мотивам, она будет объяснять стремлением к общественному благу. И не только Бруксу, но и себе самой.

— А знаете, я часто думаю — многие законники, не попади они на юрфак, могли стать теми, кто с небоскреба открывает беспричинную пальбу по толпе.

Терри покачала головой. Ей очень хотелось, чтобы он осознал все сказанное ею.

— Ни в коем случае нельзя видеть в ней карикатуру. И никогда нельзя ее недооценивать, ибо Марни Шарп из тех, кто всегда первый в классе. Может быть, это примитивный прием, но временами мне помогает то, что я представляю себе некоторых людей детьми, не старше моей пятилетней Елены. Марни представляется мне девчонкой, которая не сознает, что далеко не всегда она самая умелая и старательная, и потому у нее постоянная уверенность: что бы она ни делала, она делает это мастерски. — Терри заметила, что Пэйджит близок к тому, чтобы улыбнуться. — Наверное, иногда я излишне увлекаюсь этим приемом. Но вы, как мне кажется, думаете, что это Брукс совершает ошибку, вынуждая Марни вести дело к суду, а я не уверена, что это не ее личная инициатива.

— Вы просто читаете мои мысли. И каким вам представляется поведение Шарп на суде?

— Жестким. Трудные случаи ее не пугают. Обвинения в изнасиловании всегда трудны; она распутывала дела, подобные этому, когда нет свидетелей, а улики лишь косвенные. И выигрывала самые безнадежные. Кое в чем все же Марни достойна восхищения. Нет, в самом деле. Она стала специализироваться на изнасилованиях — не просто выступает с обвинениями, а дает советы, консультирует, оказывает поддержку и заслужила благодарность многих женщин, которым помогла. Она все взвесит до мелочей, переберет все возможные варианты — иного подхода к делу просто не признает. Для присяжных это признак профессионализма и гарантия надежности. Они могут не любить ее, но доверяют ей полностью.

Пэйджит подошел к окну и бросил взгляд на залив. Под серым небом — сланец воды; несколько парусников, роскошный лайнер, сухогруз, что привез автомобили японской фирмы «Хонда».

— Нет, я считаю, что мое представление о Марни вернее, — заявил он.

Терри впервые уловила нотку тревоги в его голосе.

— Конечно, — решилась она заметить, — именно сейчас Марни охотится на Марию Карелли.

— Вот мне и нужно знать, — спокойно произнес Пэйджит, — как уйти от преследователя.

Терри попыталась уловить его настроение, но сдалась.

— С моей точки зрения, — начала она, — Мария Карелли образцовый клиент, она — мечта адвоката.

— Как это? — Пэйджит обернулся к ней. — Я имею в виду — с вашей точки зрения.

— Когда я работала при полицейском управлении, — стала объяснять Терри, — мы защищали интересы людей, которые едва могли выговорить собственное имя: наркотики, алкоголь, умственные расстройства, элементарная неграмотность — вы понимаете. Обманывать они, как правило, не умели. И когда я распознавала, что кто-то из клиентов говорит правду, я старалась не расчувствоваться, сдерживала себя, чтобы не начать верить всем и во всем. Тогда-то я и задумалась над тем, как профессия юриста накладывает отпечаток на психику. Но Мария Карелли не только человек, заслуживающий доверия. С ней будет легко работать, она хорошо образованна, способна четко излагать свои мысли. Одним словом, «ролевая модель» женщины. Она должна будет рассказать эту историю так, чтобы тронуть сердца слушателей. Есть множество людей, готовых поверить ей. Кроме того, Мария разбирается в сути судебного процесса. Прошла школу телевидения, способна держаться непринужденно — это видно по тому, как она давала показания сенатской комиссии.

— Да. — Пэйджит снова смотрел в окно. — Я видел, вчера они снова показывали.

— Она была великолепна, — прибавила Терри. — И, конечно же, она очень красива.

Ее собеседник не ответил, и она тоже замолчала. Ее занимало, какие чувства он испытывает к этой женщине, есть ли где-то в его душе немного любви к ней.

— С Марией все в порядке? — наконец спросила она.

— Более или менее. — Он, казалось, услышал ее другой невысказанный вопрос. — Не судите меня за равнодушный тон. Я все стараюсь настроить себя так, чтобы видеть в Марии обычного клиента, ничем не отличающегося от других. Мне кажется, как раз из-за тех ее качеств, о которых вы говорили, кто-либо из членов суда или присяжных может в корне изменить свое отношение к ней, стоит лишь Шарп привести достаточно убедительный аргумент. И если я вообще понимаю Шарп, она оскорблена до глубины души тем, что Мария пытается выстроить свою защиту, прикрываясь профессиональными интересами.

Терри размышляла над его словами.

— Чем, по вашему мнению, грозят те неясности, которые есть в истории Марии? С выстрелом, например.

Он пожал плечами:

— Полнота ее истории меня меньше волнует, чем факты, которые смогут доказать Брукс и Шарп. Или то, что они не в состоянии доказать. Например: а не было ли у Марии иного мотива, не связанного с изнасилованием?

Терри поколебалась мгновение:

— Я вижу, вам необходимо посмотреть на все это глазами постороннего.

— Посмотреть на все это глазами постороннего мне не удается. Из-за Карло. Он знает, кто его мать, но, кроме него, этого почти никто не знает. Мы никогда не хотели привлекать внимание к его положению.

— Понимаю. — Терри сделала паузу. — А теперь?..

— Да. — Взгляд Пэйджита был устремлен на газету. — Я не собирался представлять интересы Марии.

И не хотел этого делать, вдруг поняла Терри. А если так, то какой смысл в том, что он все же делает это?

— Прежде всего, — спокойно заметила она, — я не думаю, что вам все равно.

— Тогда вы думаете обо мне лучше, чем я заслуживаю. — Впервые в голосе Пэйджита послышалась усталость. — Мне хочется все это предать забвению. И как можно скорей.

Смешавшись, Терри не знала, что ответить.

— Что мы будем делать?

— Во-первых, наймем детектива, его зовут Джонни Мур. — Пэйджит сел, он снова был полон решимости. — Когда в шестидесятых Джонни работал в ФБР, три года был секретным агентом в криминальном подполье. Его ничем не удивишь. Конторская чепуха, которой я занимаюсь, надоела ему до слез, и он будет только рад перемене, если я попрошу его вывернуть наизнанку всю сексуальную жизнь Ренсома. Кроме того, мы должны запланировать разговор с дочерью доктора Стайнгардта. Выяснить у нее: не мог ли Ренсом использовать материалы психоанализа Лауры Чейз как средство для усиления полового возбуждения.