Ключ от миража - Татьяна Степанова

— Не москвичка она, что ли, эта Вишневская?

— Уроженка города-героя Одессы. Ба, одесситочка! Никита, напомни мне, я тебе такую историю расскажу, как мы с Сашкой Ивановым и Эдиком Коробкиным в Одессе отдыхали. Коробкин-то сам оттуда, у него там приятелей… Ну и, конечно, девочки были. Одну я до сих пор забыть не могу — она художественной гимнастикой занималась. Фигура, Никита, фигура…

— Кем эта Вишневская работает? — оборвал воспоминания друга Никита.

— Так, документы по временной прописке, отметка о регистрации, так… Насчет работы ничего, будем выяснять. Это ж только основа пока, что ты цепляешься к каждому слову? — Свидерко даже обиделся. — Что у тебя за мания такая, сразу за горло брать? Вынь да положь? Значит, ставим по одесситочке плюс.

— Во второй двухкомнатной квартире на пятом этаже кто проживает?

— Пока никто. Сдается она, все той же фирмой «Соцтраст».

— Это банк «Социумтраст», а фирма «Соцгарант».

— Один черт, — Свидерко хмыкнул. — Назовут же, мозги засохнут запоминать. Теперь на шестом этаже у нас…

— Так что же выходит, на пятом, кроме этой Вишневской, других жильцов нет? — перебил его Колосов. — Там, на месте происшествия, твои ее опросили тогда? Что она сказала?

— В первом рапорте среди опрошенных ее фамилия не значится, я потом участкового вызову, спрошу, — Свидерко тяжко вздохнул. — На шестом этаже девятнадцатая квартира сдается этой же фирмой супругам Васиным — Николаю — тезке моему Николаевичу — и Дарье Валентиновне. Сопляки какие-то, супруги эти — он с восьмидесятого года, а она с семьдесят седьмого. Молодожены, что ли? Скорее всею. От предков, наверное, сбежали, от тещи. Однокомнатная у них. А двухкомнатную квартиру под номером 20 на шестом этаже занимает некто Алмазов Олег Георгиевич. Тоже молодой, тридцать лет.

— Тоже приезжий?

— Нет. Тут вот справка из домоуправления. Вселение на уже ранее приватизированную жилплощадь. Это его квартира, собственная, он до ремонта в этом доме проживал. Вот тут копия свидетельства о смерти… Раньше он проживал вместе с матерью, перед Новым годом похоронил старушку. Теперь, как и этот Сажин с четвертого этажа, один двухкомнатную занимает. И оба не женаты.

— Дальше давай. — Колосов чувствовал, что все это перечисление неизвестных фамилий, номеров квартир и числа комнат начинает уже действовать ему на нервы. Они дошли только до седьмого этажа. А ведь их девять — мамочка моя родная!

— Седьмой этаж. Тут все квартиры заняты. Две квартиры на момент убийства временно пустуют. Погоди ты, не перебивай, сейчас все объясню… Семья Слоновых из 21 —й двухкомнатной в длительной командировке с выездом за рубеж. Он сотрудник МИД, этот Слонов. В сентябре они вселились, а в ноябре уже уехали. А пенсионер Вятичев, одна тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, из 22-й квартиры, тоже двухкомнатной, — господи, да сколько же лет дедку? Он находится на реабилитации в госпитале ветеранов войны. Дай бог ему здоровья, конечно, но по нему и по этим Слоновым ставим мы минусы. И остается у нас на седьмом этаже кто? Трехкомнатную квартиру №23 занимает семья Зотовых. Ага, снова знакомые лица из рапорта. Целый выводок: Зотов Федор Семенович, Зотова Зоя Алексеевна, Зотова Клавдия Захаровна, Зотов Игорь Федорович.

— Женщинам по сколько лет?

— Одна Зоя с пятьдесят девятого. Свекровь ее Клавдия шестидесяти девяти лет. Игорю — восемнадцать полных уже. Военком по нем скучает, весной, видно, в армию забреют, если не отмажется. Ставлю по Зотовой Зое плюс, старуху игнорируем, так? И переходим к однокомнатной квартире, последней в нашем списке.

— Как последней? — удивился Никита. — У нас же еще два этажа?

— На восьмом и девятом, согласно справке из ЖЭКа, квартиры не заселены. Там до сих пор продолжается ремонт. Ползет, гад, как и у нас тут, нервы тянет… Ты что, недоволен? Я обеими руками перекреститься готов за этот их ремонт, а ты… — Свидерко усмехнулся. — Значит, в однокомнатной квартире у нас проживает некто Литейщиков Валерий Геннадьевич, сорока двух лет. Вселен на основании решения горздравотдела при префекте округа. И по Литейщикову этому есть, Никита, кое-какая информация. Но об этом чуть позже. Ну, вот мы и познакомились со всеми. Что молчишь, а?

— Думаю. — Колосов забрал «железный список», начал просматривать фотоснимки. Успели уже отщелкать. Что ж, так оно, конечно, лучше, с иллюстрациями. — Копию сделай мне с этой писанины.

— Думаешь-гадаешь, кто из них сообщник? — Свидерко закурил. — На наше счастье, баб не так уж и много. Старухи не в счет, так что… Но вообще, я с тобой солидарен.

— В чем ты со мной солидарен?

— В том, о чем ты думаешь с таким кислым видом, — Свидерко усмехнулся, выпустил дым. — Что без хорошего агента по этому делу работать, конечно, можно, но сложно. Ну, пригласим мы этих жильцов и жиличек одного за другим на допрос. «Здрасьте-здрасьте, хорошая погода. А вы по убийству какой-нибудь информацией располагаете?» — «Нет, что вы, откуда?» — «И про денежки в чемоданчике ничего не знаете?» — «Ничего». — «Все, арриведерчи». И с обыском, с обыском. — Свидерко пристукнул кулаком по столу. — Ни к кому ведь не сунешься. Пошлют!

— А у тебя что, есть хороший агент? — спросил Никита.

Свидерко снова усмехнулся — на этот раз горько, оглядел стены разоренного ремонтом отделения милиции и приставил себе к виску указательный палец, точно дуло пистолета — бах!

— Копию мне сделай, не забудь. И фотографии я на время заберу. Ненадолго, — сказал Никита. Свидерко поднял брови: даже так? Как и в старые добрые времена, они с Колосовым понимали друг друга с полуслова.

Глава 12

ЛИТЕЙЩИКОВ

— Ну, и как продвигаются дела по тому убийству? — невинно, совершенно без всякой задней мысли спросила Катя у Колосова, встретив его в вестибюле главка у лифта.

— По какому убийству?

Катя вздохнула: после именин Мещерского они с Никитой еще не разговаривали. Впрочем, был всего-то понедельник, и мало воды утекло с тех пор.

— По делу об убийстве похитителя чемодана с деньгами. Или там сейф был переносной? — Катя хотела продолжать в том же духе, но невольно запнулась: чего это Никита так на нее уставился? Собирается с мыслями, чтобы достойно огрызнуться?

— Я сегодня звонил Мещерскому, — неожиданно сказал Колосов. — Послушай, Катя, а ты что, одна до сих пор?

— То есть как это одна? Ты что?

— Ну, муж твой.., не вернулся еще? Ты одна сейчас живешь?

Катя горделиво выпрямилась. Такие вопросы… Такие странные вопросы и таким тоном не задают в вестибюле у лифта, где полно сотрудников. Такие вопросы вообще не задают, потому что…

— Ты это с Мещерским обсуждал? — холодно осведомилась она. — Мой муж в командировке. И вернется примерно…

— Недели через две? — быстро спросил Колосов.

— Да, наверное. Если дела не задержат. — Голос Кати с каждой фразой терял уверенность. С «драгоценным В.А.» она накануне вечером разговаривала по телефону. Он по-прежнему жаловался на «адские морозы», простуженно сипел, трогательно «любил и скучал», но о возвращении пока не заикался.

— Послушай, Катерина Сергевна, у тебя сейчас время есть? — спросил Колосов. — Ты можешь уделить мне час? Хочу, чтобы ты посмотрела одну пленку, запись допроса как раз по тому делу. И высказала свое мнение.

— У вас уже подозреваемый есть? Убийца? Ух ты! — Катя сразу позабыла, что собиралась рассердиться. — Что же ты сразу не сказал! А у нас как раз давно не было хорошего репортажа о раскрытии какого-нибудь запутанного дела. «Человек и закон» постоянно напоминает, и «Криминальный вестник» теребит и…

— Дело не такое уж и запутанное, но… Помнишь, ты все допытывалась, спрашивала… Хотела статью сделать о процессе поиска, о раскрытии убийства, непосредственно участвуя в операции?

— Конечно, помню… А ты все — нет, да потом, да некогда мне. Важничаешь…

— Я не важничаю. Просто не те дела были. А убийство этого Бортникова… Одним словом, идешь смотреть пленку?

— Иду. — Катя цепко ухватила начальника отдела убийств за рукав кожаной куртки: он еще спрашивает!

В кабинете было чудовищно накурено. Совсем недавно здесь заседал цвет отдела убийств, совещаясь и строя очередные оперативные планы. Колосов распахнул форточку, впустив холод, достал из сейфа видеокассету и вставил в магнитофон перематывать. А Кате придвинул какую-то папку.

— Вот, взгляни пока.

Катя открыла папку. Много бумаг. Список каких-то фамилий, имена, номера квартир, этажи. Какие-то граждане Тихие, Васины, Гринцеры, Зотовы. Она пожала плечами — кто это? Колосов включил запись с самого начала. Катя увидела на экране стены, стол. За столом кто-то сидел, но в кадр попали только его руки, устанавливающие микрофон, — крепкие такие, цепкие, ухватистые. На тыльной стороне кисти этих рук виднелась татуировка. Катя тут же по простоте душевной решила: вот он, убийца-душегуб, попался. Но оказалось, что некто с татуировкой и был тем, кто задавал вопросы, играя роль следователя. А в следующем кадре появился и тот, кто на эти вопросы отвечал.