Ключ от миража - Татьяна Степанова

— А к кому он ехал? — спросил Никита. — Вспомните, пожалуйста, может быть, говорил о ком-нибудь, имя называл?

— О самолете мы всю дорогу говорили, больше ни о чем. А ехал он, видно, не домой, а в гости. Потому что вечер поздний — а у него в руках сумка была с короб-кой ха-ароших дорогих конфет и шампанское было — это я точно помню. И про цветы он меня спрашивал, ну, насчет букета, где бы достать?

— Ну, купили вы букет по дороге?

— Купили. У «Войковской». Хоть и поздно уже было, там цветочный ларек еще работал. Здоровый он букет купил. Розы. Я еще пошутил, словно на свадьбу веник. А он так вот рукой махнул небрежно — живем, мол, один раз. Как в воду, выходит, глядел, — Антипов вздохнул и покосился на Жукова.

Дом они уже проехали. Колосов свернул к железной дороге.

Глава 9

САЖИН

Евгений Сажин уехал с работы сразу после обеда: из магазина в этот день ему должны были привезти мебель. Отпрашиваться ни у кого не пришлось. С тех пор как полгода назад Сажин занял пост коммерческого директора проектно-строительной фирмы «Ваш дом», он лично распоряжался своим служебным временем и был этим очень доволен. Фирма, правда, была скромной, входила в ассоциацию столичных строительных компаний, но с легкой руки такого строительного гиганта, как «Мосжилкомстрой», имела регулярные заказы: вела строительство индивидуальных коттеджей в Подмосковье и одновременно занималась реконструкцией старинного особняка в Замоскворечье, приобретенного под представительский офис Строительным банком.

Через «Мосжилкомстрой» фирма «Ваш дом» занималась еще и тем, что выкупала у различных жилищных фирм и организаций жилье — ведомственное, реконструированное, после капремонта, — а затем перепродавала его.

Квартира на Ленинградском проспекте поначалу была приобретена «Вашим домом», а затем коммерческий директор фирмы Евгений Сажин выкупил эту квартиру для себя.

Коллеги по работе советовали другое: приобрести коттедж, например в Куркине, — это престижнее и выгоднее, учитывая льготы для строительной фирмы. Но Сажин отказался наотрез, объясняя отказ тем, что у него больная пожилая мать. И случись что с ней, «Скорая» в Куркино в коттеджный поселок просто не доедет.

Мать Сажина страдала астмой. Но ее голос в выборе места жительства не был решающим. Сажин лукавил: квартира на Ленинградском проспекте приглянулась ему самому. А мать даже не знала, куда они переезжают со своей старой квартиры на Профсоюзной. Она так ничего и не узнала — умерла в июле в самый разгар переговоров о покупке квартиры.

Сажин похоронил мать на Преображенском кладбище, где был похоронен брат и все прочие родственники, а уже в сентябре переехал на новую квартиру и занялся ее обустройством. Точнее, сначала были только планы. И они более двух месяцев так и оставались планами: летне-осенний сезон, как известно, в строительном бизнесе — самая жаркая пора. Фирма «Ваш дом» была связана контрактом, за просрочку грозили крупные штрафы.

Сажин пропадал на объектах целыми днями и просто не мог снять со строительства ни одной бригады. А доверять ремонт своей квартиры не «своим» не хотел. В результате отделкой собственного жилья он занялся только в ноябре. К Новому году почти все было готово.

Все время Сажин жил в условиях ремонта, выбрасывать деньги на «съемную» он не собирался, а к спартанским условиям привык. В феврале все эти лишения и неудобства вспоминались уже как нечто несущественное. Ремонт и отделка квартиры закончились, уступив место мебельно-интерьерной лихорадке.

Сегодня как раз должны были привезти из магазина купленную мягкую мебель.

Заехав во двор дома, Сажин поставил машину на свое обычное место — между двумя занесенными снегом «ракушками». В последние дни место это занимала синяя «Волга», но сейчас ее не было, и Сажин занял стоянку со спокойным сердцем. У него самого был «Фольксваген Пассат» — не новый, конечно, но вполне еще сносный.

Сразу подниматься в квартиру Сажин не стал — грузчики должны были вот-вот прибыть. И действительно, минут через пять грузовая машина, украшенная аляпистой рекламой магазина мебели, въехала под кирпичную арку. Разгрузка началась.

На площадку перед подъездом выставлялись белые кожаные кресла, запакованные в целлофан. Затем настала очередь секций углового дивана.

В этот момент во двор въехала еще одна машина — серебристая новая «десятка». Из нее вышла высокая брюнетка средних лет в меховом жакете из чернобурки и девочка в клетчатых брючках и ярко-алой спортивной куртке.

Сажин узнал своих соседок. Брюнетку тоже звали Евгенией. Евгенией Игоревной. Они познакомились пару месяцев назад в ЖЭКе, а до этого только вежливо здоровались в лифте. Имя девочки — дочери Евгении Игоревны — Сажин не помнил. Не знал, как зовут и ее мужа — плотного, лысого, очень близорукого и очень серьезного, носившего модные очки и обычно приезжавшего домой на черном служебном «БМВ» с шофером.

Евгения Игоревна закрыла машину, энергичной походкой направилась к подъезду.

— Добрый день, — поздоровалась она с Сажиным. — Это вы. А я подумала, новые жильцы приехали.

— А это только я. Здравствуйте, — Сажин, улыбаясь, виновато развел руками.

— Оля, иди, вызывай лифт, — обратилась Евгения Игоревна к дочери.

Та пошла к подъезду, однако у двери вдруг в нерешительности остановилась. Евгения Игоревна этого не заметила, все ее внимание поглощала мягкая мебель, выгруженная из машины.

— Ваши? Очень миленькие кресла… И диван какой, боже, какой чудесный диван! Стильный и какой же большой. Это угловой, да? Кожа натуральная? А не боитесь, что белая, вид быстро потеряет? Замылится?

— Ну, замылится — почистим, — Сажин продолжал улыбаться.

— Вы, мужчины, все такие. Почистим! — усмехнулась Евгения Игоревна. Она наклонилась и потрогала обивку. Сажин ощутил аромат тонких дорогих духов. — Качество превосходное. Где покупали? В «Гранде»?

— Нет, в Доме итальянской мебели.

Евгения Игоревна выпрямилась — она была высока, но все равно едва доходила Сажину до плеча.

— И где же этот дом находится? — спросила она, окидывая собеседника оценивающим взглядом. Во взгляде этом было что-то кошачье — лукавое, жесткое и одновременно загадочно-манящее.

— На Варшавке.

— У вас отличный вкус, Женя.

— Спасибо, вы мне льстите. — Сажин кивнул грузчикам и пошел к двери подъезда набирать код. Мебель должны были втаскивать по лестнице. В лифт ни кресла, ни тем более диван не входили. Евгения Игоревна поспешила следом.

И только тут увидела, что дочь ее все еще переминается на ступеньках. — Оля, в чем дело? Я же сказала: вызывай лифт. Девочка оглянулась на них и нехотя взялась за ручку.

— Не бойся, мы следом за тобой, — громко сказал Сажин.

Евгения Игоревна искоса глянула на него.

— С ума сойти, — произнесла она. — Ну, просто ни в какие ворота. Вы понимаете, о чем я?

Сажин вежливо пропустил ее вперед, нагнулся и подсунул под дверь кирпич, чтобы грузчики беспрепятственно вносили мебель.

— Убийство прямо в доме, — Евгения Игоревна нервно хмыкнула. — Неудивительно, что… Оля, Олечка, я иду, иду, не волнуйся. Неудивительно, что дети так напуганы. Я и сама уже вторую ночь не сплю. Кстати, к вам милиция тогда приходила?

— В квартиру нет, но нас всех на лестнице опрашивали — меня, Надежду Иосифовну и…

— А к нам заявились прямо в квартиру. Слава богу, мой муж был дома, — Евгения Игоревна говорила быстро. — Ну он, короче, их всех вежливо послал. А что в самом деле? Мы знать ничего не знаем. Я ему прямо так и сказала: Стаc, мы с тобой знать ничего не знаем. И все. Но так все это неприятно, так дико неприятно! Хоть прямо уезжай, бросай все. А сколько денег вбито в этот дом, и вот нате вам, пожалуйста!

— Лифт, — сказал Сажин. — Вы поезжайте, я все равно c грузчиками, — он вежливо пропустил соседку к лифту. — Всего доброго.

— У вас, повторяю, отличный вкус. А мы пока со старой мебелью еще, — Евгения Игоревна была в настроении поболтать еще. — Но думаю, вскоре тоже начнем ездить по салонам, смотреть. Точнее, все это, как всегда, ляжет на мои плечи. У мужа предстоит длительная загранкомандировка… А вы ведь, кажется, тоже перепланировку в квартире делали? А можно как-нибудь к вам зайти, взглянуть?

— В любое время заходите, буду рад, — Сажин был само гостеприимство. — Лучше вечером, я поздно с работы приезжаю.

— Ловлю вас на слове, Женя. — Евгения Игоревна наконец вошла вслед за дочерью в лифт, и двери закрылись. Сажин подумал: надо же, она помнит, как его зовут. А говорят, у женщин, тем более у замужних, — короткая память.

Он дождался, пока лифт доедет до четвертого этажа, еще немного помедлил, а затем вместе с грузчиками начал подниматься по лестнице. Открыл дверь своей квартиры, давая указания вносить диван и кресла и куда ставить. Грузчики шумели, переговаривались.