Остров - Андрей Алексеевич Кокоулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сам ты шестерка!
— Значит, под тебя ход. Антоха…
— Чего? — поднял глаза от своих карт Чехов.
— Ходи, — сказал Ромыч.
— Я? Ага.
Чехов прищурился, соображая.
— Антон, — попросила Ирка. — С самой маленькой.
Выражение лица ее сделалось просительно-трогательным.
— В переводного? — спросил Чехов.
— В обычного.
— Тогда девять.
Чехов выложил на стол бубновую девятку.
— Антон, я же просила! — вскрикнула Королева.
Игорю на мгновение показалось, что она сейчас бросит карты. Пивная бутылка наклонилась, грозя пролиться на диван.
— У меня мельче нет, — сказал, оправдываясь, Чехов.
— Королева, ты или бери, или бейся, — сказал Ромыч и поправил очки на переносице. — Мы так до полуночи играть будем.
— А сколько уже? — встрепенулся Ляпа.
Чира сплюнул шелуху в кулак.
— Половина десятого. Детское время.
— Дама, — сказала Королева. Бубновая дама покрыла девятку. — Все?
— Ты, это, не торопись.
Титаренко подбросил еще одну девятку — крестовую.
— Бли-и-ин!
Ирка сгребла неотбитое.
— На еще дамку, — поделился картой Ромыч.
— Вот вы свиньи! — с чувством сказала Королева.
Игорю вдруг стало ее жалко. Хоть действительно подсказывай. Чтобы немного подбодрить ее, он сказал:
— Ир, там говна еще много.
— Это да, — сказал Чехов, запуская руку в колоду. — Ромыч, твой ход.
— Семерочки, — сказал Ромыч.
Он подвинул две карты Титаренко.
— Ир, пиво, — сказал Игорь.
— Я вижу.
Королева хлебнула из бутылки и поставила ее на стол.
— Какой ты заботливый, — хлопнул Игоря по плечу Чира.
— Я это… прольется же, — попытался объясниться Игорь, чувствуя, что краснеет.
— Ирка, Лага к тебе явно неравнодушен, — сказал Титаренко, кроя семерки Ромыча валетом и козырной семеркой.
— Ну, это известно, — сказал Чехов, подбрасывая валета. — Он на нее так смотрит, так смотрит…
— Чего-о? — привстал Игорь.
Шинкарева и Рачкина заулыбались. Чира фыркнул в ухо. Ромыч сверкнул очками.
— Игорь, не обращай внимания, — сказала Королева. — Они все тут придурки. Олег, ты бейся давай.
— Я бьюсь, — сказал Титаренко, убивая валета королем.
— О, этого навалом, — Чехов скинул червового короля.
— Да вы задрали уже!
Титаренко шмякнул о стол туза. Карта встала на ребро и отлетела на пол.
— Круто побился, — сказал Ромыч.
Шинкарева и Рачкина заржали, словно услышали шутку года. Титаренко слез со стула.
— Я виноват, что карты летучие?
Несколько секунд он шарил рукой под ножками, пытаясь добраться до беглянки. Его светлая голова при этом работала поплавком — то уходила вниз, то с надутыми щеками всплывала наверх.
— Я вот думаю, — сказал Чехов, — надо играть на желание.
— В смысле? — спросил из-под стола Титаренко.
— Ну, проигравший что-то делает.
— Уходит и не возвращается? — выдвинул версию Ромыч.
Шинкарева с Рачкиной опять заржали.
— Ну, типа, — сказал Чехов, — пьет на спор пиво, молчит всю игру или там целует, кого скажут.
Титаренко забрался обратно на стул и накрыл короля найденным тузом.
— Вот вам, — сказал он. — Подбрасывать кто будет? А с поцелуями — к Лаге.
— Почему ко мне? — взвился Игорь. — Я только о раздевании сказал!
— О! С раздеваниями тоже к нему! — объявил Ромыч.
— Да идите вы!
Игорь сдвинул стул. Ему сделалось обидно. Сидят тут, ржут. Видно им все. А Королева еще подхихикивает! Сначала он хотел присоединиться к Ляпе, но потом решил просто осмотреть помещение. Сзади щелкали карты, Ирка сказала, что не будет подсаживать Титаренко, пусть он против Антона ходит, Ромыч попросил пива, Шинкарева предложила глотнуть из их бутылки.
— Так «бито» или не «бито»? — спросил Титаренко.
— Бито, — сказал Чехов.
Игра пошла своим чередом. Игорь же добрался до стола для пинг-понга, потрогал натянутую сетку, повертел в руках ракетки — одна оказалась без покрытия, такой, наверное, много и не наиграешь. Часть труб дышала теплом, внутри них шелестела вода. Подошвой Игорь наступил на что-то темное и испугался — показалось, крыса. Страх как теркой прошелся от пяток до макушки, заставил сжаться живот, но стоило поднять ногу, вместо крысы обнаружился комок утеплителя, то ли стекловаты, то ли еще чего.
У дальней стены имелся узкий и совершенно темный коридор, уходящий вглубь поддомного пространства. Большинство труб, изгибаясь, обзаведясь муфтами и вентилями, устремлялись туда. Но две, не поворачивая, таранили стену крохотной выгородки. Там был туалет с бледно-голубой кафельной плиткой, жестяным шкафчиком, унитазом в ржавых потеках и раковиной. Трубы уходили под потолок.
Игорь поиграл кранами, смочил ладони в вялотекущей струйке холодной воды и вытер их серым вафельным полотенцем. Дошел до унитаза, вернулся к двери, защелкнул в паз шпингалет и, щелкая языком, помочился.
А Королева-то здесь! Значит, он правильно пришел. Классно было бы ее еще проводить. Не будет же она ночь сидеть? Королева, а, Королева, хочешь, что покажу? Он задвигался над унитазом. Смотри! Это что? Это писюн, то есть, член. Собственно, мы — взрослые люди, что нам прятать…
В жилой, диванной половине раздался взрыв хохота.
— Лага! — расслышал Игорь.
— Что? — крикнул он.
— Титаренко идет к тебе!
Дыхание перехватило.
— За… зачем?
Член неожиданно распух, пошел в рост, обретая чуть ли не вертикальную нацеленность в потолок. Боеголовка, блин. Утолкать его в прежние размеры было совершенно невозможно. Тут в штаны бы спрятать, чтобы никто не заметил.
Бум! Игорь подскочил от стука в дверь, сжав член в ладони. Тот, кажется, стал еще и пульсировать.
— Лага! — забарабанил в хлипкую филенку Титаренко, грозя ее проломить. — Кочай дрочить!
— Я не дрочу!
С голосом вышла промашка. Фактически он как раз как бы дрочил. Вода! — сообразил Игорь. Если холодной, то он сам сожмется. Кажется, кто-то в классе…
— Лага!
У Титаренко терпения было с гулькин нос.
— Да сейчас! — крикнул Игорь. — Дай отлить-то!
На цыпочках он приподнялся над раковиной, подался вперед и включил воду. Сука! Член, сунутый под струйку, чувствовал себя прекрасно и опадать не собирался. Блин, теперь он еще и мокрый.
— Хватит отливать, — сказал за дверью Титаренко.
— Я руки мою!
— Ты их полчаса уже моешь.
— Сейчас!
В трясучке, чуть ли не в панике Игорь кое-как спрятал боеготовый член в трусы и в штаны. Не сжимается, зараза! Хорошо, выпирает не слишком. И джинсы удачно темные, если не приглядываться, не видно, что на них с пригоршню воды пролито.
— Все! — он дернул шпингалет.
— Давай! — придерживая дверь, Титаренко качнул головой в сторону дивана. — Гоу хоум!
— Вот тебя приперло!
Игорь на деревянных ногах выбрался наружу.
— Это не я, это пиво, — сказал Титаренко, занимая туалет. — Оно не спрашивает.
И звонко защелкнулся.
— Лага! Живой! — крикнул через весь подвал Чехов.
Королева обернулась тоже. Пришлось махнуть им рукой. Космонавт вернулся из полета, блин. Всем привет. Спасибо за поздравления. Поддернув куртку, Игорь медленно пошел к столу для пинг-понга. Джинсы, оказывается, вполне могли служить инструментом пытки. Особенно, если твой член…
— Лага,
