Крепитесь, други! - Астра

Становилось совсем темно.

К удивлению Виктора, Толик схватил все на лету, с полуслова. Они сидели в квартире Виктора, не выключая света в ненастный день. Выпивали, но понемногу, мелкими рюмками под соленые шурочкины грибочки-огурчики-помидорчики. За окном частил серый осенний дождь, висели темные облака, а здесь, в Кулаковом переулке, в тепле маленькой кухни шла разработка серьезной операции. И не одной. Разговор велся в открытую. В деньгах нуждались оба. Виктор рассказал про Грача, про то, как это имя, произнесенное невнятным мужским голосом, без хлопот открывает железную дверь бухгалтерии. Главное, чтобы за дверью оказались наличные деньги.

— Об этом я позабочусь, — вникал в подробности Виктор. — В агентстве нет секретов друг от друга, все хвалятся удачей. И на планерках обычно поздравляют счастливчиков, заключивших крупные договора. К тому же все копии платежек от клиентов приходят по факсу, а он также стоит в моей комнате.

— Твоя директриса в своем уме? — посмотрел на него Толик. — Кому нужна такая прозрачность? Не догадывается, что ли?

— Она умная и чертовски красивая женщина. Валентина-Валькирия. Но тут у нее пунктик, ей кажется, что залог успеха именно в семейном доверии. Как в мафии, если вспомнить, что мафия — это семья. На всякого мудреца довольно простоты. На что мы ее и приколем. Самый большой куш будет у нас в кармане. Это уж моя забота.

Виктор поймал вилкой шляпку грибка и отправил в рот. Потом прошелся до входной двери и обратно, мимоходом перед зеркалом в прихожей поправил волосы, вновь стянул резиночной хвостик волос на затылке.

Толик молча следил за ним. Он развалился за столом у подоконника и потирал рукой нос, щеки, мясистый подбородок. На редких светлых волосах лежал отблеск красного абажура.

— А моя роль?

— Ты по моему знаку проходишь из вестибюля в темный коридор, делаешь «тук, тук-тук», и забираешь деньги оттуда, где они лежат.

— Весь риск на мне?

— А какие варианты? Мне идти?

Толик молчал.

— Подготовь маску на лицо и перчатки, чтобы не оставить никаких следов, — продолжал Виктор. — Но я уверен, что отпечатков искать никто не будет.

— А какую маску?

— Обычный чулок.

— Женский?

— Женский, — Виктор рассмеялся.

— Уй…. — Толик выругался.

— Ничего. Ради прекрасного будущего придется потерпеть. Знаешь, что такое настоящие деньги? Я уже держал их в руках, десять тысяч баксов. Приятное ощущение.

— Верю, — Толик хмыкнул.

Виктор тоже помолчал. Обоим думались одни и те же мысли. Вновь налили в мелкие рюмочки. Опрокинули. А хороша и шурочкина закуска!

— Можешь прийти в НИИ разок-другой для подготовки. Посмотреть. Прекрасное место. Темный коридор, вестибюль далеко. Тихо, запущено.

— Приду, посмотрю. Ей-богу.

— Главное, внезапность. Быстрота и натиск. Напугал и хватай все, что есть. Она сама все отдаст, эта пигалица.

— Симпатичная?

— Местами.

— Мне жены хватает.

На этом первая часть отчуждения денег была принята.

За окном не унимался серый дождик. Под его струями блестел зеленой черепицей причудливый новенький филиал ЛУКОЙЛа, выстроенный в переулке за эту осень. В него-то деньги вкладывали щедро: зеркальные окна, мелко-плитчатый, в елочку, тротуар, вокруг газонов полированный бордюрный гранит.

— Сволочи, — Виктор стиснул зубы, постоял, покачиваясь на носках, потом с внутренней силой произнес слова Макбета. — «Хоть я страшусь того, на что дерзаю»…

— Вот именно, — Толик нахмурился. — Раз весь страх и риск достается мне, то… Как договариваемся? Выручку пополам?

— Как пополам? Никаких пополам. Тебе четверть, мне остальное.

— Не согласен. Либо поровну, либо никак.

Виктору пришлось уступить. Они были нужны друг другу.

Толик оказался не так прост, как представлялось. Мало того, что он, глазом не моргнув, слупил половину выручки, так у него, к тому же, оказались два паспорта, оба с его фотографиями, свой и чужой в лиловой обложке на имя Деревянко Станислава Романовича. Откуда у артиста Госконцерта второй паспорт? Бог весть. Виктор не интересовался. А что вообще ему известно о человеке, с которым учился в театральном училище и теперь собирался идти на… гм-гм… операцию? Самое общее. Толик был с Урала, в армии служил подводником, женился, родил двух сыновей. Вот, в сущности, и все.

Присутствие второго паспорта сразу придало делу солидный настрой. Теперь не грех было замахнуться и на денежный поток, что течет в «Каскад» через банки. Но как, как? Попробуй, тронь…

— Ну, давай подумаем, что у нас есть. Фальшивый паспорт, как прикрытие для… чего? Как распорядиться удачей? Даешь мозговой штурм!

Сколько путей перебрали они! В каких обрывках барахтались! Ненастный день незаметно слился с вечером, а они так ни к чему и не вышли. Проклятье!

— Давай, включай телевизор, любую программу — Виктор гибко выскользнул из-за стола. — Надо отрубиться. Когда главное напряжение убрано, начинают звучать подголоски сознания. Главное, «не думать про обезьяну». Решение придет само по себе.

Толик лег на ковер, задрав ноги в носках на край тахты, подложив руки под голову. Виктора ожидало любимое кресло. После «Новостей» начался фильм, бесцеремонно прерываемый рекламой, во время которой приходилось срочно переключаться на другие каналы, чтобы не швырнуть в экран чем-то тяжелым. Потом вновь нажимать прежнюю кнопку пульта. Что-то, полное подобий и неявных сущностей, прошло через Виктора. Прошло и ушло, едва-едва схваченное.

Он замер, глядя на Толика с приоткрытым ртом.

— Что? — повернулся тот, почуяв какую-то перемену.

— Не мешай…

Наступила молчание. Толик с интересом смотрел на друга.

— Есть идея! — в расширенных глазах Виктора светился восторг. — Мы открываем собственную контору с тем же названием, — тихо проговорил он. — «Каскад», валка валенок. Ты любишь валенки? Вот и получай красные и зеленые. Главное, что «Каскад».

Толик быстро сел, поджав ноги.

— «Каскад»? А как же…

— Сейчас обмозгуем. Выключай ящик.

И они принялись решать сложнейшую головоломку. Наверняка, в практике мировой аферы имеются мошенничества и похлеще того, что с чистого листа изобрели друзья в тот вечер. Блеснув умом, они выстроили такую многоходовку, которая и во сне не приснится законопослушным обывателям. Вот что такое мозговой штурм! Они зауважали самих себя, словно чемпионов мира. А дело-то было проще пареной репы. Когда убрали лишние навороты, обнаружилась прелестная комедия ошибок и недоразумений, достойная пера великого Мольера, а заодно и книги рекордов Гиннеса. Конечно, «Каскад» немного пострадает, но зато какое искусство! Блиц, да и только!

Довольные собой, они обменялись рукопожатием. Разлили по рюмочкам остатки и звонко чокнулись.

— За удачу!

И замолчали, испуганные серьезностью того, на что предстояло решиться. Может, отступиться, пока не поздно?

— Тебе, друг, пора пьесы писать, — вздохнул Толик, удивленно подумав: «Зора-то как в воду глядела. Ей-богу».

— Напишем, — ухмыльнулся Виктор. — По большому счету, лучше делать и раскаиваться, чем не делать, и все равно раскаиваться.

— Недурно сказано. Чьи слова?

— Неважно. Главное, что в своем будущем я уверен.

— Тогда вперед.

Они хлопнули ладонью о ладонь друг друга и поднялись из-за стола.

— Братья-разбойники, — усмехнулся Виктор.

В окончательном виде их план включал два пути верного и безопасного обогащения: прямое нападение на кассу в ближайший удобный момент, и разворот на себя всего денежного потока, идущего в агентство через банки. Упор делался на внезапность и простоту со своей стороны и отвращение к вмешательству властей со стороны клиента.

Друзья расстались, готовые к «штурму и натиску», то бишь на языке уголовного кодекса, к разбою и ограблению. Впрочем, «лучше делать и раскаиваться, чем не делать и все равно раскаиваться!»

В один из дней позднего октября в комнате появилась Лада. Смотреть на девушку и впрямь было нелегко. Держалась она застенчиво, но как серьезный музыкант, работы не боялась, и голос у нее был хотя и негромкий, зато музыкальный, поставленный на открытое звучание. Первые звонки ее, как водится, были комом, что нисколько не смутило ее. Лада с усердием набивала все необходимые шишки.

— Добрый день! — она выбрала для подражания Агнессу. — Вас приветствует газета «Городская новь».

— Спасибо, не нужно, — там бросали трубку.

— Добрый день, вас приветствует газета…

— Наша фирма в ваших услугах не нуждается, — с туповатым торжеством отвечали секретарши.

С непривычки это было мучительно. Отказы, отказы, отказы.

Чтобы не зачеркивать одну за другой свои надежды, она стала писать напротив телефонного номера маленькое «нет». Вскоре весь лист покрылся отрицаниями, от которых сжималось сердце. Тогда она придумала делать пометки цветной ручкой, каждый день разного цвета, а вместо отказа рисовать цветочек. После этого на рабочих страницах расцвел майский луг. Юный голос ее настраивал шутников на веселое знакомство, потому что «судя по голосу, у вас красивые ноги». Тем не менее, трудностей для нее как бы не существовало. Девушка умела работать. Еще бы! Ведь она по-прежнему занималась на арфе неукоснительные шесть часов в день, утром или вечером, или вразбивку.