Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада - Савелий Кашницкий

Как сама девушка объясняет свои способности?

Подобно буддистам, она уверена в бесконечной череде перерождений. Иногда, хотя и крайне редко, душа человека оказывается в теле животного или птицы. Это не наказание, не спуск по лестнице эволюции, считает Александра, а путь приобретения нового опыта. Редкие говорящие животные и птицы – как раз такие «перерожденцы». Птицы, вернувшиеся в человеческое тело, как в ее конкретном случае, могут сохранить навыки из прежней жизни.

Конечно, легче всего списать это суждение на фантазию. Но куда в этом случае девать ее уникальные имитационные способности и необычайно длинную, «птичью» шею самой Александры?

Как было бы интересно и полезно разобраться не только в природе ее голоса, понимания языка животных и птиц, но и в некоторых аномальных феноменах, носительницей которых является Гавриленко.

Стоит ей взволноваться – и вокруг нее перегорают электролампочки, отключаются компьютеры и сотовые телефоны. Саша читает мысли людей на любом расстоянии. Получая письмо по электронной почте, она знает его содержание еще до открытия страницы. Из сотни кружащихся над морем чаек легко различает любую и может опознать ее при встрече даже через несколько лет. Как это происходит? Ответить могла бы только наука, но Саша сторонится ее и не хочет становиться объектом исследований.

А вот сама отнюдь не прочь помогать людям. Она учится на эколога в Национальной металлургической академии Украины, собирается стать дозиметристом на атомной станции. Прозаично? Саша так не считает. Она убеждена, что ближайшее будущее – за атомной энергетикой. А при строительстве АЭС именно птицы – такие, например, чуткие к природным аномалиям, как зяблики, – подскажут, где можно, а где недопустимо ставить атомный реактор.

– В последние годы все чаще слышно о детях, обладающих способностями, каких прежде у людей не было, – считает физиолог, писатель, автор двадцати книг о непознанном Игорь Винокуров. – Пока не совсем понятно, почему это происходит. Но число таких детей неуклонно растет. По-видимому, и в данном случае мы сталкиваемся с подобным явлением. Само по себе звукоподражание удивляет меньше. Голосовую приманку особи противоположного пола можно объяснить имеющимся у каждого животного безусловным рефлексом. Гораздо удивительней то, что девушка понимает голоса птиц и вступает с ними в коммуникацию. Если это действительно так, тогда мы сталкиваемся с новым, ранее, по-моему, не наблюдавшимся феноменом.

Уже сейчас Александра могла бы оказать неоценимую услугу работникам аэропортов, отпугивая своим голосом тех птиц, что представляют угрозу взлетающим и приземляющимся самолетам. Очень сожалеет, что после многочисленных газетных статей и телепередач ее до сих пор не позвали на помощь.

Она прожила 120 жизней?

Если мы не изменим свой путь, то рискуем попасть именно туда, куда направляемся.

(Старая китайская поговорка)

Наташа Бекетова разговаривает с двух месяцев. И отнюдь не только на русском. А на 120 (ста двадцати!) языках различных языковых групп. Причем языки эти – древние, зачастую считающиеся мертвыми. Девушка свободно на них изъясняется, читает, пишет. По ее признанию, ни одного языка Наташа не учила.

До двадцати лет Наташа жила в Анапе, работала операционной сестрой. О ее странных познаниях знали немногие. Ей было не с кем поделиться своим невероятным даром. Понимая необычность того, чем наделила ее природа, Наташа до 14 лет не решалась открыться даже маме, признаться, что, к примеру, на аккадском или этрусском ей легче выражать свои мысли, чем на русском.

Языки, которыми она владеет, произвольно распределены во времени и пространстве. Скажем, китайский, на котором говорит Бекетова, звучал в XIV веке. Сегодня ее могут понять уроженцы южных провинций Китая, но совсем не понимают китайцы-северяне.

Самые тонкие оттенки чувств она может выразить на фиджи и самоа – редких языках Океании.

Я спросил Наташу, где пределы ее владения языками: ведь понятно, что лексикон, допустим, трамвайного кондуктора несопоставим с лексиконом литературного критика. Так вот, она, изъясняясь, к примеру, на древнеперсидском или языке племени кайра, скорее уподобляется чернорабочему или интеллектуалу?

Не знает. Потому что никогда не добиралась до границы своих знаний любого языка. Она неспособна оценить запасы собственных словарей, хранящихся в подсознании. Потребовалось выразить какую-то мысль – пожалуйста, все необходимые слова к ее услугам.

Как ни странно, древнерусского девушка не знает. Зато почему-то знает англо-кельто-саксонский XIII–XIV веков. Современные англичане ее не понимают, за исключением жителей города Йоркшира, диалект которых более других похож на язык предков.

Турецкий у Наташи такой, что нынешние турки узнают лишь отдельные слова. Зато беженцы из Узбекистана легко с ней разговаривают на родном языке и уверяют, что ее турецкий – это узбекский.

Редкий француз – разве что лингвист поймет Наташу, словно перенесенную из Франции XVI века. А уж в Японии ей точно не найти собеседников – с XII века язык изменился очень сильно.

Любой полиглот вам скажет, какие языки он знает глубже, какие – поверхностно. А Наташа не знает, что и как она знает. Просто свободно думает на каждом из 120. Думать – куда больше владеть языком, нежели просто говорить. Иной раз мысль на иноземном непереводима на родной. К примеру, на языке индейского племени навахо Наташа умеет думать о том, чему нет эквивалента в русском.

Порой языковые познания девушки настолько невероятны, что ставят в тупик ученых и специалистов. Например, когда она разговаривает на древнеегипетском, проясняются гласные звуки, до нынешнего дня остающиеся тайной для египтологов. Все расшифрованные папирусы, надписи на рельефах и фресках эпохи фараонов представляют собой набор согласных. Как в действительности звучали имена Рамзеса, Тутанхамона или Хатшепсут, не знает никто – поэтому в различных книгах разные варианты звучания.

И вдруг египтологи встречают медсестру, которая своей бойкой речью уточняет переводы с древнеегипетского. Кстати, читая древние тексты из долины Нила, Наташа вносит много поправок: гласные ведь могут неузнаваемо изменить смысл слова. Ну, например, сравните русские слова «топор», «теперь» и «тапер». Правда, ничего общего? А если мы напишем в тексте «ТПР», истинный смысл читающий способен уловить только из контекста. А представьте себе, рядом стоит несколько слов с множеством вариантов прочтения…

Вот еще одно откровение, от которого лингвистам – только креститься: язык полинезийского племени нгоба, жившего в VI веке и давно ушедшего в небытие, очень похож на языки древних африканских племен набу и менгака, а также на язык одного из народов Древнего Египта (этноним Наташе неизвестен). Не ищите эти имена в словарях по языкознанию и этнологии – их там нет. Как нет и языков соалана, суаму, хокко, уавуалу… Возможно даже, никто, кроме Наташи, не знает о давнем существовании этих народов, тем более не говорит на их наречиях.

Я взял у Наташи названия двух языков, на которых говорили аборигены Новой Зеландии: юсуа в XIII–XIV века и гайе на рубеже XVII–XVIII. Обратился в отделение теоретической и прикладной лингвистики филфака МГУ к знатоку народов Океании. Он о таких не слышал.

Нечего и говорить – никто не знает о существовании языка и народа сунам, жившего в Тибете 20 тысяч лет назад. Столь глубокая древность вообще не описывается современной наукой как эпоха цивилизации. Кто еще, кроме Наташи Бекетовой, рискнет утверждать, что тогда существовали разговорный и письменный языки?

Кто, кроме нее, владеет пятью диалектами коптского языка? Один из этих пяти столь труден, что говорящие на нем непонятны большинству собратьев.

Я слушал Наташу Бекетову вместе с двумя десятками ученых-гуманитариев. Разумеется, не обошлось без проверок, хотя вполне деликатных.

Девушку попросили сказать что-нибудь по-арабски. Она тотчас это сделала, наполнив зал характерными для Средиземноморья гортанными звуками. Присутствовавший на встрече опытный арабист Николай Вашкевич признался, что понял в прозвучавшей фразе лишь несколько слов. Видно, Наташа сказала что-то на диалекте древних скотоводов, возможно, еще не знавших пророка Мухаммеда.

Один филолог поинтересовался, знает ли Наташа языки племен Юго-Восточной Азии. Девушка скромно кивнула. У этих народов, пояснил филолог, есть слова, одинаково звучащие, но означающие различные понятия. Лишь акцент, фонетические нюансы позволяют понять, к какому именно языку относится слово. Как-то по-особому востоковед произнес слово «мак» и спросил Наташу, на каком языке оно прозвучало. Она ответила не задумываясь. И филолог согласился с девушкой.

Так что стало очевидно: это не фокус.

– Вот вы знаете некий язык. Но до общения с учеными-китаистами как вы могли знать, что это именно китайский, причем использовавшийся в XIV веке?