Безмолвное дитя - Сара Дензил

не из тех парней, которых ведут домой для знакомства с родителями, но в нём определённо было что-то от творческой личности — хотя всё остальное пространство в нём занимал великий викинг. Он заводился с пол-оборота и, наверное, чувствовал бы себя в том старобытном обществе кровавых сражений и неприкрытой похоти как рыба в воде, но в глубине его души крылись довольно деликатная натура и крепкие понятия о верности. В его присутствии я чувствовала, что нахожусь под надёжной защитой. По крайней мере, так было до тех пор, пока не исчез Эйден.

Мы видели Эйдена друг в друге, и это сводило нас обоих с ума. Поняв, что Эйден утонул во время наводнения, я почувствовала себя так, будто с ним ушла в небытие половина меня, и мне кажется, что Роб ощущал то же самое. Нам бы в этот момент объединиться, сложить вместе наши несчастные половинки и превратить их в одно целое, но… по какой-то причине не вышло. Мы стали друг для друга лишь напоминанием о нашей потере, и в конце концов нам пришлось расстаться. Пары, потерявшие ребёнка, часто разлучаются, и мы стали одной из них.

И вот наш ребёнок снова с нами. Что это означает для нас?

Вот какие мысли роились у меня в голове, пока я со своим мужем Джейком ждала окончания предписанных Эйдену процедур. Джейк вручил мне чашку слабозаваренного чая, и я заставила себя прекратить думать о Робе и сосредоточиться на человеке, находившемся рядом со мной, чью дочь я носила под сердцем, и который вернул меня к жизни в тот момент, когда я была сломлена, а не сбежал. Вот о ком мне следует думать. Вот из-за кого у меня должно ёкать сердце…

— Скорее бы уже всё это закончилось, и мы могли отвезти Эйдена домой, — сказала я, пробуя чай. Он обжёг мне язык, я дёрнулась и стала осторожно дуть над жидкость.

Джейк взял меня за руку и отвёл в больничную столовую. Я испытывала чувство вины за то, что отпустила Эйдена так далеко от себя, но вместе с тем радовалась тому, что смогла улизнуть из этих сурового вида коридоров. Мы сидели за шатким столиком и смотрели, как посетители покупают для своих пожилых родственников кофе в стаканчиках. Уже отчаявшаяся мать из последних сил пыталась урезонить своё чадо, раскрасневшееся и вопящее что есть мочи от недовольства.

— А это вообще правильно? — Джейк скрестил ноги и разгладил ткань брюк. — В смысле вот прямо сейчас? Мы же не знаем, какого рода психологическую травму получил Эйден. Сможем ли мы справиться с ней?

Я уставилась на Джейка, теряясь в попытках найти верные слова, которые могли бы передать, сколь нелепым мне представлялось это соображение. Я его мать — разве мог он нуждаться в ком-либо больше?! Должно быть, я сверлила Джейка столь свирепым взглядом, что он стал запинаться, стараясь пояснить свою мысль:

— Я имею в виду… Эйден… ну, он сейчас требует большого внимания со стороны врачей, и нам нужно быть очень внимательными и следить за тем, чтобы он находился в максимально подходящих для выздоровления условиях. Не просто же так он всё ещё пребывает в состоянии шока и не говорит о том, что с ним случилось, — тому есть веская причина. Давай не будем торопить события и внимательно отнесёмся к словам специалистов. Я имею в виду, что его возвращение домой может даже представлять некую опасность, особенно с учётом скорых родов.

— Ты думаешь, Эйден опасен? — Я потёрла затылок, пытаясь собрать пазл из слов Джейка, насколько позволяло состояние мутного изнеможения. — Он совсем не опасен.

Джейк потянулся и взял мою руку в свою:

— Солнышко, ну сама подумай. Ты не виделась с Эйденом десять лет. Целых десять лет, Эмма! Он уже не тот милый шестилетний ребёнок, которого ты знала. Он уже почти взрослый мужчина, о котором мы ничего не знаем!

Я осторожно высвободила свою руку. Была ли в его словах правда? Может ли Эйден действительно представлять опасность? Когда я увидела его там, на больничной койке, всё, о чём я могла думать, — это мальчишка в красном анораке, целующий меня на прощание на школьной парковке. Быть может, Джейк был прав: я не знаю его, больше не знаю.

— Хорошо, мы не будем торопиться, — промолвила я. — Но я всё-таки хочу, чтобы Эйден вернулся с нами домой. Он имеет право занять своё место в нашей семье. Он мой сын, Джейк! Мой мальчик. Я не уследила за ним, и он прожил десять лет в аду, и теперь я должна сделать всё, чтобы у него была здоровая и счастливая семейная жизнь. А это значит, что он и твой сын тоже, и тебе нужно вести себя, как подобает его отцу.

Джейк резко убрал руку и нахмурился:

— А тебе не кажется, что я уже так себя и веду? Поэтому я тут и распинаюсь…

— Я не… то есть… конечно…

— Ты думаешь, я не готов стать ему папой? Да нет же, Эмма, готов! — Его щёки залились краской, а голос становился всё громче, что было удивительно, потому что говорил Джейк, как правило, довольно тихо. — Ради бога, Эмма, на свете не так уж много мужчин, которым по силам справиться с такой ситуацией! Шутка ли, твой парнишка только что из мёртвых воскрес! — всё более взволнованно говорил он, а я только и могла сидеть и оторопело открывать и закрывать рот. — А ведь у нас всё было идеально. Малышка на подходе, дом с иголочки, полностью готов к новому жильцу. У тебя с работой всё в порядке, меня повысили, я теперь ведущий преподаватель. Всё идеально было! — Он сдвинул очки вверх и потёр глаза.

— Послушай. — Я встала, придвинулась к нему сзади и обняла за плечи. — Всё и будет идеально, просто теперь нас немного больше, чем ожидалось, что тут страшного? С Эйденом, наоборот, будет только лучше. У малышки будет старший брат! — Я погладила его по плечам, осознавая, что произошедшее стало большим стрессом не только для меня, но и для него. Без всякого преувеличения. Так что нужно дать ему немного времени освоиться в новой реальности.

Джейк поднял руки, провёл ими по моим, крепко их сжав, и мы замерли в своеобразном двойном объятии: