Правильный пахан - Михаил Серегин

– Хорошо, что череп у него крепкий! Такой удар! Рука, к счастью, не сломана, – шепнул на ухо главному дежурный врач.

Крытый слышал все это, хотя доктор старался говорить негромко. Мужчины покинули палату, оставив с больным медсестру.

«Что с Катей? Почему мне ничего не говорят? Действительно не знают или...» Об этом Григорий не хотел даже думать.

Несмотря на несчастье, постигшее храм Иоанна Златоуста, церковь на Поликуровском холме не закрыли даже на время. Люди приходили молиться и брать целебную воду. Отец Тимофей, как и прежде, служил службу, очередь выстраивалась у фонтанчика со святой водой, у ворот храма все так же сидели нищие и калеки.

Лев Засоркин как раз собирался посетить этот храм.

– Колян, зафрахтуй нам экипаж, – распорядился он по телефону, вышагивая по своему номеру в гостинице.

На секунду он остановился, глядя безучастно на большущий экран «Панасоника», затем нажал кнопочку на пульте и вышел на балкон. Достал пачку «Мальборо» и щелкнул золотой зажигалкой. Наблюдая за московским бизнесменом, можно было сразу догадаться, что тот чем-то явно озабочен. Печать задумчивости не сходила с его лица. Размышления Засоркина прервал осторожный стук в дверь. Выкинув недокуренную сигарету, Лев Валентинович вернулся в комнату и пригласил:

– Входи.

– Взял «шестисотый» напрокат, – доложил расторопный Колян, показавшись в дверном проеме.

– Пошли, – коротко бросил шеф и скорым шагом направился к двери. Колян посторонился, пропуская патрона.

На улице у подъезда стоял темно-коричневый «Мерседес», за рулем которого сидел один из гвардейцев Засоркина. Остальные дружной свитой держались позади. Лишь Колян шел рядом с боссом.

– Ты что, черный или белый не мог взять? – недовольно спросил у помощника Лев Валентинович, критически осматривая «Мерседес». – Выглядит прямо как кусок дерьма, прости господи!

– Да в этой дыре только одна более-менее приличная машина и нашлась, Лев Валентинович! – обиженно прогудел Колян.

– Ладно, поедем в «шоколадке», – махнул рукой Засоркин.

Чудо немецких автомобилестроителей выкатило с гостиничного двора и полетело в сторону Поликуровского холма.

Иномарка вальяжно плыла по курортному городу, нетерпеливыми сигналами по-хозяйски разгоняя время от времени зазевавшихся водителей «Жигулей» и «Москвичей». Те только испуганно таращились ей вслед.

Довольно быстро Засоркин и его команда добрались до Поликуровского холма и остановились неподалеку от ворот храма Иоанна Златоуста. Покинув машину, они степенно направились к церковным воротам.

Прихожане давно уже таращили глаза на прибывшего московского бизнесмена и его команду.

– Посол, наверное, какой-то пожаловал, – шепнул на ухо стоящему рядом мужчине сухонький старичок в белой кепке.

– Посол от слова «пошел», – криво усмехнувшись, ответил ему мужчина. – Таких сейчас в России, особенно в Первопрестольной, – пруд пруди! Напокупали себе «мерсов», надели золотые ошейники – все, хозяева жизни! А на поверку копни – бандюга обыкновенный, сумевший жирный кусок оттяпать! – В последних словах отвечающего слышались откровенно враждебные нотки.

Между тем Лев Валентинович с истинно королевским достоинством почти миновал шеренгу нищих, раболепно ожидающих милостыни от богатенького человека.

Неожиданно один из них, пристально вглядывающийся в потемневшие на солнце «хамелеоны» Льва Валентиновича, резво поднялся с места и преградил дорогу.

– Что тебе, дьяволу, в церкви понадобилось?! Как в божий дом ты осмелился прийти, тварь продажная?! Земля разверзнется под тобой и упадешь ты в геенну огненную!

Засоркин, совершенно не ожидавший такого наскока, оторопело уставился на стоящего напротив него жалкого человека.

Нищий, одетый в совершеннейшую рвань, выглядел ужасно. Лицо его было сильно обожжено, особенно правая сторона. Кисти обеих рук покрывали страшные рубцы. Взгляд его горел диким безумством.

– Иуда, предавший братьев своих, повесился на осине!!! – продолжал между тем юродивый. – Такая расплата всех предателей ждет! И мошна тугая не поможет! – Скрюченные пальцы страшно растопырились и нацелились, казалось, прямо в лицо почтенному бизнесмену. – И «быки» твои тебе не помогут! Сколько загубленных душ за тобой, очкастый?! За лавье совесть продал!

Охрана Засоркина растерялась настолько, что оторопело взирала на неожиданного наглеца и только глупо моргала.

Между тем никем не останавливаемый юродивый продолжал неистовствовать:

– Что ты таращишься на меня, как на телку кабацкую?! Красив, да?! Ты в душу себе лучше загляни! Ты, как царь Ирод, пожрал всех вокруг себя! Врубился, зараза ты конкретная?!

– Ты... Ты кто такой? Ты чего на меня тянешь?! – выдохнул еще не пришедший себя от изумления Засоркин. Он даже снял свои очки и теперь во все глаза таращился на странного нищего.

– Ты на меня не кивай! На себя посмотри! – продолжал загадочный нищий. – Бог, он все видит! И тебе от него будет еще! Сказано в Завете: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься». Вот это и тебя ждет! Захлебнешься ты своим лавьем и сдохнешь от него!

Тем временем Колян первым очнулся и решительно шагнул к обожженному нищему. Люди, ставшие невольными свидетелями странного буйства юродивого, зашумели, обсуждая неожиданно полыхнувший скандал.

Засоркин, уже овладевший собой, чуть улыбнулся уголком губ и придержал Коляна. Ему совсем не хотелось, чтобы его парни на глазах у толпы, да еще на церковной паперти, избили жалкого нищего.

– На, полечись. – Засоркин открыл свой бумажник и достал сотню долларов. Он бережно положил купюру в кепку юродивого и уже собирался пройти мимо, считая, что неожиданный инцидент на этом исчерпан.

Но и тут нищий повел себя странно. Он медленно подобрал зеленую бумажку и, с ненавистью глядя на Засоркина, разорвал ее на две половины. Плюнув в каждую из них, он снова начал рвать, пока в конце концов от купюры не остались мелкие клочки.

– Это ты иуда, а не я! – с тихой яростью в голосе прорычал он. – Ты сам за тридцать сребреников продался и жлобье свое покупаешь пачками! Гунявым скотам, что на тебя пашут, баксы свои суй, а не мне, сволочь!

Засоркин побледнел от бешенства и ринулся на нищего. Теперь уже пришла очередь Коляна вмешиваться, сдерживая своего патрона.

– Валера! Что ты хавальник разинул?! Разберись с придурком! Не видишь, на шефа наезжают! – обернулся он к одному из телохранителей.

Неизвестно, чем бы закончился этот инцидент, не появись у ворот ограды скромная «копейка» отца Тимофея.

– Остановитесь! – послышался его густой, спокойный голос. – Вы на пороге храма божьего!

Засоркин перестал рваться из могучих рук Коляна и, немного остыв, стряхнул его лапы с себя и одернул костюм.

Валера, занесший уже свой кулак для удара, тоже застыл на секунду. Но, поскольку шеф и Колян молчали, он вновь ухватил за ворот старенькой рубахи несчастного оборванца.

– На кого ты руку поднимаешь? – Отец Тимофей спешил к храму. – Он же калека, наполовину сумасшедший, неужели вы не видите!

– Он меня тут при всех помоями поливал! – запальчиво отозвался московский бизнесмен, вновь надевая очки.

Юродивый с появлением батюшки неожиданно успокоился и только продолжал время от времени кидать волчьи взгляды на Льва Валентиновича.

Засоркин и сам понимал, что выглядит в высшей степени глупо. Он покосился на своего Валеру и уже спокойно, даже найдя в себе силы улыбнуться, сказал:

– Отпусти его от греха подальше!

Батюшка подошел к спорщикам. Засоркин тут же все внимание переключил на него.

– Я ведь с вами поговорить приехал, – объяснил бизнесмен, и они с батюшкой вдвоем отошли в сторону.

– Вы не сердитесь на него. – Отец Тимофей явно имел в виду юродивого. – Человеку этому от жизни крепко досталось. Несколько лет назад он в страшный пожар попал. У него тогда то ли дом сгорел, то ли на машине он перевернулся, вот и обожгло ему лицо. Вообще-то, он человек тихий, двор подметает, тем на хлеб себе и зарабатывает. Даже не знаю, что это на него нашло сегодня!

– Не волнуйтесь, – отмахнулся Лев Валентинович, – я уже забыл про него. Даже стыдно за то, что я позволил себе вспышку гнева. Я ведь действительно помочь хотел, денег дал, а он меня кроет по-всякому! Обидно стало!

– Не всегда людские сердца исторгают благодарность в ответ на доброе деяние, – вздохнул настоятель храма.

– Я с вами о соседе вашем поговорить хотел, о Григории Рублеве. – Осторожно придерживая батюшку за локоть, Засоркин отвел его еще дальше в глубь двора. – Гриша – мой друг. Я ведь именно к нему прилетел из Москвы. Он вам ничего обо мне не говорил?

– Не-ет, – несколько растерянно ответил батюшка, тем временем присматриваясь к новому человеку.

– Такое несчастье, – горестно вздохнул Засоркин. – Хотел отдохнуть от дел, а тут новые приключения.