Алгорифма - Хорхе Борхес

БУЭНОС АЙРЕС

Я родился в городе другом,Что зовётся тоже Буэнос Айрес…Ногти пред монархией кусай, resPublica в наряде дорогом.

Если царь не стал Богу врагом,Николай Кровавый как, Венс Сайрос,То не евхаристии бросай рис,А расстрелян будь, да с матюгом.

Вспоминаю скрип дверей тюремных…Девок у царя было гаремныхПолон двор, да Пётр Ильич Чайковский

Прелести так грёз краснотеремныхВ звуки воплотил — о, чай московский! —Что царь полюбил грех мальчуковский…

Плеск реки и аромат жасминаДля меня суть вещи ностальгии.Буэнос Айрес! Улицы другиеПочему в тебе, а след кармина

На рубашке тот же? Ну, сними, на,Как жену я трахаю. Долги иБурны миги радости нагие,Не хватает треска лишь камина…

Буэнос Айрес! Солнце твоё в полденьВспоминаю… Сын! Свой сильный пол деньОбнимая женщин, в место дальнее.

Помню две скрещённые рапиры…Вот чем отхлестал бы вас, шекспиры,Царь царей! Нет выходки скандальнее…

Человек с бревном и с печниками,Крепкими такими мужикамиНа картине славит труд свободный.Мужики глядятся добряками.

Запад ждал, что грех тылопрободныйИ рогами красный плащ избодный,Мерзкий, презираемый веками,Нужный между тем как руль ободный

Ленин, наконец, легализует.Только к власти быстро пришёл Сталин.Печников вождя парализует

Сифилис. Исход уже летален.Коба же гомосексуалистовНенавидел, я как футболистов.

Вспоминаю годы золотые.В гости приходил без приглашеньяЛюд друг к другу для еды вкушеньяИ питья вина. Нравы простые

Телефон испортил… Не святыеВсе мы, но такие согрешеньяКак сейчас, редки были. КрушеньяПоезда бутылки ждут литые,

Полные бутылки и пустые.Не привык терпеть одни лишеньяАппарат кровавый разрушенья.

На Руси раздор, как при Батые.Виноваты с мясом щи густыеЗа поста, выходит, нарушенья?

Вспоминаю карандаш и шпагу.Гонгоры стих гордый вспоминаю.Шпага поломалась. Да, я знаю.Карандаш грозит ареопагу!

Вспоминаю то, что сам увиделИ что мать с отцом мне рассказали:Сталин извращенцев ненавидел.Сапоги они ему лизали.

Вспоминаю друга МаседониоНе в кафе, на улице что Онсе,Оперев чело своё ладони о,

В эншпиль погружённого (в прононсеЕго «эр» французское…) — у стойкиС ним стоим мы, к алкоголю стойки!

Ещё помню я с землёй телеги,Что вдоль Онсе не спеша по пылиПроезжали… Красные глупы ли?Скромно жить при хлебе да ночлеге…

Почему не во дворце, коллеги?Верующими когда б вы были,Заповедь Христа бы не забыли…Но что делать опосля возлеги?

Помню Амальсен де ля Фигура,Ту, на улице что Токумана…Антифразис — речи есть фигура,

Вид наичестнейшего обмана:Юношу богатого Спаситель…Полюбил. Как жертву искуситель.

Станислав дель Кампо, возвратившись,Умер. На том свете очутившись,Станислав дель Кампо перед БогомОправдался, мило отшутившись

На своём испанском неубогом:«Мой Господь! — Сказал он — Если б ОгомЯ Васанским был, усовестившись,Одр железный в деле прелюбогом

Не винил бы!» Станислав дель КампоСказал Богу: «Я всем беднякам поЖенщине бы дал в юные годы», —

На что Бог ответил Станиславу:«Ну, дель Кампо, шутишь ты на славу.Кончились твои, бедняк, невзгоды!»

Вспоминаю третий двор. Рабов онПатио был, для меня запретным.Лучше бы остался мир каретнымДа лошадным, сердцем облюбован.

Лучше бы как в Индии он беднымОставался, не разбогатевший,И в Китае как велосипедным,А то править миром захотевший

Людоед с техническим прогрессомСправиться не может и планетуБлижнюю за звонкую монету

Продаёт уже, леча мир стрессом.Лучше рабский дворик, чем свободаДля заднепроходного пробода.

Вспоминаю выстрел пистолетныйАлема в закрытом экипаже.Где Пилат, петух наш туалетный?Дать ли объявленье о пропаже?

Он теперь как юнкер эполетныйПри купчихе, а она при паже,Гей теперь он, зерноклюв балетный.Ну ты, Пугачиха, и глупа же!

Кто из «Независимой газеты»На «Фабрику звёзд» перелетает?Но подъедешь не на той козе ты

К Алле, если Понтий не питаетЛичную симпатию к одеждыНе снимавшим ради той надежды.

В Буэнос Айресе, ныне оставленном,Я б себя ощущал посторонним,Но теперь я на потустороннемБерегу, мной отсюда представленном,

За собой наблюдаю в наставленномЗеркале, на пол вдруг не уроннем:Освещаемый со всех сторон нем.Быль зрю о есть мышей не заставленном…

Рай единственный, нами не видимый,Есть потерянный рай, что утраченНавсегда… Властью их ненавидимый,

Перед смертью голодной был мрачен,Но и весел я: «Что, ненавистники,Своего не добились, завистники?»

Некто, мой почти я, идентичныйМне настолько, что мы без сомненияОдна личность, в глазах лишь темненияНет твоих, мой двойник аутентичный,

Эти строки прочтёт, артистичныйПодражатель себе, поумненияСильных мира виновник, чьи мненияО добре и о зле — воск пластичный.

С обелиском привинченным скромнуюДа оплачет плиту из цемента,Как свою, улучатель момента,

Искру высечь чтоб в небе огромную.Должен эту прочесть он страницу.Верю в утреннего я Денницу.

БЛЕЙК

Где роза на руке твоей с дарамиИнтимными? Хотя, слепая, цветаОна не видит… Где, Ангел Завета,Роса её, где лепестка вес? — В раме.

В полноформатном параллелограмме.Вот как испорчен ты, жертва советаПраведников, не авторов навета —А искренности сколько в фонограмме!

Вот зло как поступил вор с фраерами.Словно слепой в ночи шёл без просвета,Хотя ещё час с лишним до рассвета

Дорогою, знакома что буграми.Азор мой! Ради истины ты в сраме,Как в славе! Хорхе Борхес с того света.

Потерянные маленькие эхаВсе эти вещи. Истинная розаТак далеко, а жизненная прозаТак близко… Стоит проститутка «эх!», а

За «ах!» не отдаётся, аоэха.Уж по спине бежит волна мороза.Ради стихов своих, сыны некроза,Я сделал это. Вакха «эвоэ!», ха,

Глупец, слышь и безумием караюСвоих врагов я. Заживо сдираюС вакханками своими с них я кожу

И мясо их сырое пожираю.Я тебе рожу, весельчак, скукожу!Как кот с пойманной мышкою играю.

Столпом быть может роза, битвой, сводомНебесных Ангелов, неисследимымМиром секретным и необходимым,Весельем бога — вхож любой в его дом!

И проститутка в том числе. По водамВремён пришедший богом нелюдимымСлыл с парусом к тому же невредимым,Всё время стихотворным переводом,

Размер латинский русским придав одам,Он занимался, быв непобедимымВ искусстве этом. Вдруг с ума сводимым

Пахнуло ароматом… С рук разводомИ очи долу от стыда отводомЗастыли судьи перед подсудимым.

Серебряной планетою с другогоБыть может роза неба, архетипомКошмарным, невозможным прототипомРазве цветка? Итак, бога нагого

Всем показали, друга дорогогоНе сдавшего к нему пришедшим типамИз СБУ: «Идите вы… к Антипам!»Исполнился вдруг духа бог благого!

Не сдаст мать ради кошелька тугогоТот, изберёт перо кто логотипом,В дом инвалидов, и кто с линотипом

Дела имел — ну что, в глазах кругово?Хоть милосерд, но прав ты, Иегова,И судит Бог не по стереотипам.

КОММЕНТАРИИ В. В. АЛЕКСЕЕВА