Винсент, убей пастора - Винсент Килпастор

***

Я уже не могу подолгу оставаться один. Если нет собранья в церкви, а оно три раза в неделю, по вечерам, то мчусь к Лилиане. Мой рейтинг у в доме Мракисянов тоже заметно растет. У дяди Саши с тетей Верой ведь тоже три силы, только свои.

Мне благодарны они за то что я часто беседую с Толиком и Рафом, стараюсь наставить охломонов на путь истинный. Особенно их беспокоит Толик.

Когда Толик учился во втором классе дядя Саша нашел в его Библии-для-детей фотки грудастой Саманты Фокс. Позже классе в шестом Лиля застала его стоящим на коленях в комнате. Бедняжка думала — он молится, но руками Толик, как говорят американцы «делал себе огромное одолжение».

А вот совсем недавно Толика арестовала полиция. У них такой отдел сейчас есть «Сайберкрайм» — расследование преступлений в сети интернет. Махинации с кредитками, маньячье разное, ну вам что-ли, оборотням сетевым, объяснять?

Толик неделю чатился с четырнадцатилетней Лолитой и, в конце концов, укатал ее на блайнд дэйт. Лолитой оказался офицер Лейквудской полиции. Теперь у Толяна судимость по экзотической статье Internet Predator, хищник уорлдуайд уэбба.

Я часто рассказываю Рафу и Толику, что и сам был эдаким животным, но вот пришел к Богу.

Путь их — тупиковый, зачем ждать, время каиться! Завтра может быть поздно. Свет может иссякнуть. Толик вроде прислушивается, а Раф смотрит презрительно. Ему кажется, я все это проделываю ради американского гражданства. Я когда слишком много откровенничал с ним под спидом. О существовании Лили ведь и не подозревал тогда!

***

Все, кроме Рафа, настолько доверяют в доме, что иногда удается остаться с Лилей наедине на пару минуток. Эти минутки заряжают меня на несколько суток вперед. Лил похоже тоже не против.

Пора наступать и захватывать новые плацдармы. Сдерживаться нет никаких сил. Головной мозг в её присутствии мне не подчиняется, зато спинной мозг становится гиперактивным.

По правилам церкви, девушки-пятидесятницы одеваются более чем консервативно. Никаких брюк, коротких юбок, косметики, бижутерии. Ах, разве же на эту мишуру мы западаем? Глупые мирские девчонки думают, что плохо выглядят без своих завивок и помад, а меня это наоборот, заводит в тысячу раз сильнее.

Иногда просто кажется будто они так изощряются ни чтобы нам, мужчинам, понравится, а чтоб другим бабам нос типа утереть — мол вон я какая в плане Коко Шанель продвинутая, не то что ты, выскочка пригородная!

Да пусть Лиля сейчас в балахон из мешковины вырядится — все равно прожгу взглядом насквозь, и все всё разгляжу: головокружительность чёткой линии бёдер, безупречную грудь, и эту попу — центр вселенной!

***

Однажды набираюсь духа и приношу Лилюшке шоколадку. А я уже знаю, какой она любит шоколад! Тот, белый с миндалем и хрустящей кокосовой крошкой.

Сейчас прячу плитку во внутреннем кармане костюма. Жду подходящего момента. Охота на Лил в самом разгаре.

Вот она посуду понесла на кухню. Мое сердце увеличивается до размеров футбольного мяча и начинает давить в гланды пу-пух, пу-пух. Пора. Помогаю уносить грязную посуду — всего-то делов! Все целомудренно. Никаких глупостей мирских.

На кухне за занавеской даю ей быстро этот шоколад. В глазах в это время баннер «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ» мигает.

А она глаза мне большие делает — «как же можно?». И не берёт! Я стою как слюнявый идиот с этой дурацкой шоколадкой в руках. Почему земля сейчас не разверзнется, и я не полечу вниз, как Алиса в кроличью нору? Позорище-то какой!

Кажется сейчас на кухню ворвутся все члены семьи Мракисян, брат Стефан и куча обезумевших от небывалой удачи папарацци. А потом меня, наверное, сожгут живьем на костре.

Лиля! Лиля! Ну возьми же, это всего лишь шоколад несчастный. Разве так можно человека унижать? Я делаю распространённую у возбуждённых самцов ошибку. С выключенным мозгом нам часто кажется, что стоит вручить Ей шоколадку или поужинать в ресторане — и уже иметь как нам только заблагорассудится.

— Я член церкви! Пойми же это! Я не могу принимать подарки от мальчиков! Гркх это.

— Лиля это просто… Ну я не знаю. Ну шоколадка просто… Ну возьми, а?

Я потерял точку опоры. Погиб. Не знаю что делать. Как оплёванный — вот этот оборот подходит. Если бы мог соображать, ну убрал и эту плитку в карман, да и ретировался, а тут все пихаю её вперед, с небывалом упорством.

— А если я тоже скоро стану членом церкви, а? Что тогда? Будешь мои подарки принимать?

— Беги, беги в комнату, мама идет. Беги! Лиля стреляет голубыми молниями.

Паскудно себя чувствую. Просто неслыханный конфуз. Наступление бронетанковой дивизии захлебнулось в болотах Смоленска. Сколько там танков да самолетов сгинуло — несчесть.

Я ищу способ развития отношений, она что не видит? Видит же! Любая баба видит! А что шоколад не взяла? Не нравлюсь ей! Не нравлюсь Лиле! Ах ты незадача! А я ведь как в раю живу последний месяц. Церковь. Лиля. Весь мир красками играет. Не нравлюсь! Болван надутый! Лил. Как дальше мне жить? А как быть с твоим нежным взглядом? Обман? Ложь? Придумал себе?

Ты испытываешь меня Господи? А Господь никогда не медлит с ответом, если вы «в должном» состоянии, поверьте.

В голове сразу отдается — «Я член церкви!».

Ага. А девочка-то умничка! Лисичка маленькая Лил! Она же мне знать дала как отношения дальше продвигать! Она же из другого мира, там-то ведь не с шоколадом ухаживают. А с чем? С постом и молитвой, что-ли?

Но мне это нравится. Чем дольше битва, тем слаще утехи победителя.

Я стану членом церкви, Лилли! Немедленно! Я понял твой мессидж! Я теперь сверну горы. Завтра же утром позвоню брату Стефану и попрошу аудиенции.

А сейчас — до свидания костюм, запрыгнуть в джинсню, и вперед, драить пол. Магазины американские должны к утру сиять. Магазины тут почти как храм. Их так много, что порой вся страна напоминает большой супермаркет.

ГЛАВА 8

«ПУСТЬ УВИДЯТ ВО МНЕ КРАСОТУ ХРИСТА…»

Вот и вы мне уже говорите, как это тебе, мол, Винсент не совестно, живёшь вот в самой Америке, как у Христа за пазухой, и её же, Америку, ежеминутно хаешь. Эдакий ты неблагодарный маргинал!

А я вам, добрые друзья, скажу так: а я и не спрашивал разрешения не у кого, чтоб здесь жить, а занёс меня сюда ветер и тёплое течение. Никто не должен ни у кого спрашивать разрешения где и как жить, главное чтоб другим не мешать. А вышвырнуть меня от сюда может любой мало-мальски грамотный околоточный или участковый. А пишу то, что вижу, помните у Лескова:

«Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть

чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся»

Не чистят англичане ружья кирпичом! Не чистят! А нас убеждают, будто только кирпичом и надо! Это и твержу вам.

А не верите мне — так читайте Теодора Драйзера, Джека Лондона, Генри Миллера, Уильяма Берроуза, Джорджа Оруэлла, Курта Кобейна и Хьюберта Селби-младшего.

***

Хотя Бог с ней с Америкой, есть дела поважнее.

Я готовлюсь стань членом церкви евангельских христиан-пятидесятников, и пройти таинство крещения. Для начала нужно изучить основные постулаты и сдать пресвитерам экзамен.

Устав церкви евангельских христиан –пятидесятников:

Членам церкви запрещается пить любые спиртные напитки.

Членам церкви запрещается смотреть телевизор, но разрешается магнитофон для прослушивания христианских гимнов.

Членам церкви запрещается курить.

Членам церкви запрещается носить галстук, так как это противоречит принципу простоты во Христе

Членам церкви запрещается находится наедине с особами женского пола, кроме супруги.

Сестрам- членам церкви запрещается сидеть рядом с мужчинами во время собрания церкви.

Сестрам- членам запрещается проповедовать на собраниях церкви.

Сестрам- членам запрещается одевать брюки.

Сестрам- членам запрещается пользоваться косметикой и красить волосы.

Сестрам- членам запрещается предохраняться от беременности и прерывать беременность, так как это является вмешательством в план Божий.

***

Брат Володя открывает собрание короткой молитвой Благодать:

— Благодать Господа Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа да будет с нами. Аминь.

— Ты согдасен ли с Уставом Церкви, братик?

Брат Стефан опять включил свой взгляд-автоген.

— Согласен, брат Стефан. С каждым пунктом. Особенно насчет галстуков согласен — на редкость, знаете ли, несуразный предмет туалета.

О том, что следуя принципу простоты во Христе брат Стефан переехал недавно из дома за двести пятьдесят тысяч в дом за триста тысяч, я тогда не знал. Хотя семья у него и правда, огромная.

Галстуки в церкви действительно никто не носил. Костюмы без галстука, брюки без ремня, и три-четыре машины около дома, Господь благословил, ничего не попишешь. Количество машин никак не противоречило «принципу простоты во Христе». Ну да не судите и не судимы будете…