Особенности национального лечения: в историях пациентов и ответах юриста - Александр Саверский

♥  Могу ли я получить помощь московской «Скорой» и попасть в московскую больницу в таких случаях? (Владислав)

Владислав, сейчас у каждого региона своя служба «Скорой помощи», которая обязана помогать пациентам только в пределах соответствующей территории.

В результате встречаются абсурдные ситуации, когда, например, больному стало плохо в километре от больницы, где могли бы помочь, но местная «Скорая» не везет в этот медцентр, поскольку он находится за пределами «их» территории.

По той же причине у москвичей, заболевших в Подмосковье, нет права требовать, чтобы за ними приехала столичная «Скорая» или чтобы местная «неотложка» отвезла в московскую больницу За такую транспортировку, как правило, приходится платить, да и то не всегда получается.

Исключение составляют ситуации, когда в местных больницах нет необходимого оборудования и специалистов для оказания соответствующей медпомощи. В таких случаях пациент или его родственники вправе требовать бесплатной перевозки медицинским транспортом именно в то медучреждение, где оказывают соответствующую специализированную медпомощь (например, в Московский институт скорой помощи им. Склифосовского или в Московский институт детской неотложной хирургии и травматологии).

Так что, приезжая в «чужой» регион (на дачу, в командировку и т. д.), выясняйте телефон местной «Скорой» – у сторожа вашего дачного поселка, прохожих на улице и т. д.

Пока Минздрав, к сожалению, не решил сделать «Скорую» единой службой по всей стране, чтобы в любом уголке России человек, которому стало плохо, мог набрать один и тот же знакомый номер.

У жены резкие боли в низу живота, температура 38,5, сильная слабость, тошнота. Больница в пяти минутах от дома. Привел, а мне говорят: почему «Скорую» не вызвали? Идите за ворота, звоните, пусть «Скорая» вас везет. Что это за бред? Пришлось возвращаться домой, вызывать «Скорую», оказался аппендицит. Слава богу, обошлось… IНиколай)

Да, я не впервые с этим сталкиваюсь. Ситуацию, когда больные приходят в приемные отделения больниц самостоятельно, называют «самотеком». Практика показывает: таких пациентов (а их около 5 % от общего потока) врачи приемных отделений не жалуют. Более того, в некоторых приемных отделениях на входе стоит охрана (от пациентов?), которая старается их не пускать, – сам попадал, но легкий нажим позволяет проникать через этот заслон.

Чем это вызвано, кроме каких-то устных распоряжений или мнений, понять невозможно. Но еще в приказе (частично действующем, замечу) Минздрава СССР от 1 июня 1972 г. № 452 записано, что скоропомощные больницы осуществляют прием больных и пострадавших, доставляемых бригадами скорой медицинской помощи и непосредственно обращающихся в больницу, требующих оказания экстренной медицинской помощи.

Действительно, без экстренного обращения в приемное отделение скоропомощной больницы иногда не обойтись. По закону вас обязаны как минимум осмотреть, а при необходимости – собрать анализ мочи, крови, сделать рентген легких, показать хирургу и терапевту. Если вам в этом отказано, пишите заявление на имя заведующего приемным отделением или (если дело происходит днем) на имя главврача лечебного учреждения. В заявлении сошлитесь на нарушение ваших прав, закрепленных в «Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан», а также в Уголовном кодексе РФ. В данном случае – в ст. 124 («Неоказание медицинской помощи») и ст. 125 («Оставление в опасности»). Понятно, что самому пациенту в остром состоянии все это трудно, поэтому и возрастает роль близких людей.

Информированность и информирование

♥  Почему в стационаре хотя бы что-то дают подписывать перед операцией, а в поликлинике, назначив лечение, врач даже не спрашивает, согласна ли я с назначенным лечением? (Анастасия)

Да, Анастасия, так и есть. И в этом почти нет нарушения, как это ни удивительно. И еще более удивительно, что вряд ли врач поликлиники это осознает. Нас уже приучили к тому, что мы даем расписки перед началом серьезного медицинского вмешательства. Проблема только в том, что эта практика сформировалась не в результате настойчивой реализации пациентами своих прав на информированность, а из желания врача быть защищенным в правовом смысле. Поэтому практика сия в большой степени порочна, поскольку решает не задачи информирования пациента, а задачи маскировки или прикрытия врача, – такие расписки, как правило, не выдерживают никакой юридической, да и медицинской критики, поскольку даже и маскируют очень плохо. Но не это предмет вашего вопроса.

Дело в том, что ст. 32 Основ законодательства требует, чтобы пациент был согласен на медицинское вмешательство при условии его информирования (информированное добровольное согласие). При этом такое согласие не требует письменной формы – уже поэтому расписки нужны не нам с вами, а врачам. Проблема, собственно, и состоит в том, что при возникновении конфликта при отсутствии такой расписки врач не может простыми средствами доказать, что он вообще вас информировал о чем-то и даже о том, что получил согласие.

Хотя сам по себе факт проведения вмешательства является своего рода подтверждением согласия (если пациент адекватен и осознает происходящее), – не насильно же человека затащили на операцию, загрузив его наркотиками, но поскольку и об этом можно спорить, лучше иметь бумажку с подписью.

Расписки и появились-то, и прижились в основном в хирургических и акушерских стационарах. Почему? Очевидно! Там выше риски, ответственность врачей и накал эмоций. Но во всех этих случаях пациента не спрашивают, хочет ли он что-то знать или нет, а фактически заставляют его подписывать требуемую бумагу под страхом того, что не окажут ему медицинскую помощь. Но тогда нарушается закон в части нарушения воли пациента: неужели врачи действительно полагают, что все пациенты страждут знать о том, как у них будут копаться в кишках? Это как минимум неправильное понимание закона.

В действительности модель информирования, предложенная законом, совсем иная.

Назначив вам лекарство в поликлинике, врач лишь рекомендовал лечение, но еще не осуществил вмешательство (как правило, он сам этого и не делает). Согласно ст. 31 Основ законодательства у вас после этих назначений (диагностических и лечебных) есть право в доступной форме получить имеющуюся информацию о состоянии вашего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения.

Но… о своем праве на информацию надо заявить! Реальность состоит в том, что врач не обязан вам ничего сообщать, пока вы не спросили, или может просто поинтересоваться, есть ли у вас вопросы. Это подтверждается другим абзацем той же 31-й статьи, где говорится, что информация не может быть предоставлена гражданину против его воли.

Итак, получив назначение на лечение или диагностику, вы вправе спросить врача о том, что вас интересует во всех подробностях, и в этом случае врач не вправе отказать вам в информации. Только после этого вы можете считаться информированным. Однако если вы начали принимать таблетки, не задавая никаких вопросов, то здесь возникает что-то вроде презумпции согласия на лечение; раз вы принимаете таблетки, значит, вы дали согласие на медицинское вмешательство (не против же своей воли вы их едите), а поскольку вы не воспользовались своим правом на получение информации, значит, либо такова ваша воля, либо вы получили достаточную информацию из других источников.

Такая схема логична, потому что процесс обсуждения методов диагностики и лечения взаимный, и если пациент в нем пассивен, то врач не должен навязывать ему латинские слова, которые тот, может быть, и не хочет слышать и понимать, что тоже является его правом. Да и врачу с подобным пациентом хлопот меньше. Но у такого пациента нет права говорить, что он чего-то не знал, соглашаясь на вмешательство: отсутствие попытки получить информацию равносильно нежеланию воспользоваться правом на ее получение.

Как о некотором исключении, можно говорить об информировании родителей, отраженном в ст. 32. Там сказано, что согласие на медицинское вмешательство в отношении лиц, не достигших возраста 15 лет (больные наркоманией до 16 лет), и граждан, признанных в установленном законом порядке недееспособными, дают их законные представители после сообщения им сведений, предусмотренных частью первой ст. 31 настоящих Основ. То есть информирование в такой формулировке выглядит обязательным. Но даже в этом случае автономия воли родителей не может быть нарушена. Не могут же человека заставить читать или слушать что-то против его воли. Правда, в этом случае родителям надо быть готовыми подписать бумагу об отказе от информации (даже самим предложить такой вариант).