Экспертиза любви - Ирина Степановская

Лена, ковыляя, стала спускаться по крутой, неосвещенной лестнице, и вдруг резкий отвратительный запах ударил ей в ноздри. Господи, что это еще такое? Газовая атака? Морщась на каждом шагу, она опиралась на перила и думала только о том, как бы не свалиться в темноте. Непонятно, кто выключил свет на лестнице? Четыре этажа. Ну и высокие же раньше строили пролеты! Но вот и вход в танатологическое отделение. Слава богу. Только вот отвратительный запах — все сильнее. У Лены сперло дыхание и даже стали слезиться глаза. Она нерешительно остановилась у входа, стала искать в сумке платок. А может, можно выйти через черный ход? Уж лучше на помойку, чем нюхать это… Она поторкалась — нет, дверь закрыта. Конечно, украдут вас тут с этой вонью! Нужны вы кому-то! Она достала платок — он так и лежал на дне сумки со вчерашнего дня — скомканный и еще влажный. Ну уж дудки, не все же время она теперь будет плакать? Лена встряхнула платок, выбирая место посуше, зажала им нос и вошла в отделение. Что все-таки здесь происходит, черт возьми?

В коридоре кто-то, как оказалось молоденький мальчик, а вовсе не жирная старая жаба, растаскивал две сцепившиеся боками каталки. Лена подошла ближе. Запах, как она поняла, исходил от одной из них. Что-то темное, пергаментно-коричневое, с изящной, словно египетской, вытянутой головой, тонкими сухими ногами, впалым животом лежало на той каталке, что была ближе к Лене. Мальчик, а Лена даже сама не могла понять, почему она определила его как санитара, наверное, по одежде — он тоже был замотан в старый байковый халат, так вот, мальчик — голубоглазый, с румянцем на щеках — все-таки распихнул каталки прямо перед ней и стал закатывать «мумию» в двери холодильника. Сторонясь, Лена все-таки с удивлением отметила, что щеки у «малыша», как она определила санитара, горели румянами, а не естественным румянцем, а глаза были аккуратно подведены черной подводкой. Боже, кого здесь только нет! — догадалась она и поспешила пройти мимо. Не тут-то было.

— Ты скоро труп завезешь? — услышала она мужской голос из освещенной, несмотря на вечер, секционной. Торопясь пройти, она невольно заглянула внутрь. Тот самый молодой человек, которого она встретила днем на лестнице, стоял к ней боком и возился перед горой какой-то одежды. Второй мужчина — в надетых друг на друга нескольких пижамах, медицинском колпаке до самых бровей — мыл руки у раковины. Лена подумала — что же тут все так кутаются? Она кинула в секционную взгляд — и это здесь они когда-то занимались? И скоро ей тоже придется водить сюда студентов? Господи, какой кошмар!

— Ну я два часа, что ли, буду тебя ждать? — заорал вдруг тот самый, молодой, в сторону двери. Он повернулся и увидел Лену. Ей отчего-то стало неудобно — как будто она подсматривает. Лена опустила голову и быстро пошла.

— Везу, везу! — откликнулся санитар и стал закатывать вторую каталку. Она была гораздо тяжелее, чем с мумифицированным телом. На ней лежал грузный, еще не старый мужчина с залитым кровью лицом.

Мужчина постарше, закончив мыть руки, вышел из секционной и выглянул в коридор.

— Это кто? — спросил он у санитара про Лену.

— Не знаю. — Парнишка с грохотом вкатил вторую каталку в секционную.

— Саш, откуда у нас тут девушки красивые вечерами ходят? — спросил Соболевский у Саши Попова.

— Это с кафедры. Наверное, новая уборщица, — пробурчал Саша. Отчего-то ему стало неприятно, что Соболевский проявил интерес к этой незнакомке. Игорь Владимирович быстро снял с себя верхние пижамы и кинул санитару. — В стирку.

Саша посмотрел на Соболевского. Ему показалось, что тот явно заторопился.

— Уже уходите? — спросил Саша. Вроде бы просто так спросил, но как бы и с целью — задержать.

— Ухожу. Счастливо отдежурить. — Соболевский пошел к двери.

Не догонит, вдруг с тайным злорадством подумал Саша. Ему еще надо в комнату зайти, манатки забрать. Или все-таки догонит?

— А вы чего так поздно с кладбища приехали? — вдруг, сам не ожидая, крикнул он вдогонку Соболевскому. — Грозились, что всех сегодня из секционной повыгоняете, а сами приехали, когда уже все ушли.

— А у меня труп по дороге украли, — обернулся уже от дверей Соболевский. — Следователь зевнул, ну и…

— Ну да? — удивился Саша. — А чего же вы сразу не рассказали?

— Завтра расскажу. Во всех подробностях. Пока! — Соболевский тоже скрылся за дверью. Саша вернулся к телу, ввезенному в секционную. Скептически посмотрел на лицо лежащего мужчины.

— И чего это у нас каждый день теперь — огнестрел? — спросил он себя вслух, потому что санитар, справившись наконец со всеми каталками, уселся в сторонке пить чай. — Второй труп подряд, и все около черных внедорожников.

Он закончил осмотр одежды и бросил санитару:

— Родственники могут забрать.

Отдельной кучкой на столике лежали предметы из карманов. Саша быстро составил опись. Ничего особенного. Бумажник, довольно крупная сумма денег, запасные ключи от машины, водительские права, золотое обручальное кольцо — оно было на пальце мужчины, смятая конфетная бумажка… Саша хотел отправить бумажку в мусорную корзину, а все остальное — в полиэтиленовый пакет, но вдруг задержался взглядом на пестрой обертке. Он и сам не мог понять, что же его насторожило.

— Леш, дай мне два анатомических пинцета.

Санитар вздохнул, отставил кружку и, достав из металлического контейнера два чистых пинцета, принес Саше.

— Я надеюсь, вы вскрывать сейчас не будете?

— Не бойся, не буду. Хотя, — Саша посмотрел на лежащее тело, — я в принципе не отказался бы его взять. Что тут вскрывать? За полчаса бы справился. Ранение навылет. Вон, полголовы разнесло.

— В упор стреляли? — жадно расширил свои подведенные глаза санитар. Попов посмотрел на него чуть не с укором.

— Леш, тебя же все-таки не с первого курса выгнали! Ну взял бы учебник да почитал! Тем более что восстанавливаться хочешь. Ты же труп ворочал, когда на каталку клал? Неужели не видел, что входное отверстие сзади? Оно же маленькое. А на лице — выходное. Вон посмотри, аж всю щеку наружу вывернуло. Зубы повылетали. Стреляли в затылок почти в упор. Чуть наискосок пуля прошла.

— Ну, сказали, и ладно, — насупился Леша. — А читать я ничего не буду. Все равно меня не восстановят. Я уже два раза ходил.

— Ну не будешь читать — отвали. — Саша нагнулся и пинцетами стал осторожно развертывать бумажку. — Конечно, если к ректору ходить с накрашенными ресницами — кто тебя восстановит? Умываться надо, перед тем как ходить к начальству.

— Хачмамедов же меня взял? — пробурчал Леша уже со своего места.

— Так он тебя санитаром взял, — Саша расправил бумажку, — а закончил бы университет, экспертом бы мог стать… Вот тебе и на! — Саша в удивлении замер. Развернутый псевдофантик превратился в вырезанную из бумаги бледно-зеленую ромашку с белой сердцевиной. Саша наклонился, осматривая края лепестков. По неровным поверхностям срезов можно было различить, что цветок вырезали маленькими ножницами и, возможно, торопливо.

А не из того ли самого клуба ромашка? Саша поискал глазами, во что бы завернуть неожиданную находку, чтобы отдать следователю.

— Ну что же мне делать, если я Игоря Владимировича люблю? — хныкал возле своего столика санитар.

— А ты ему это скажи, он, возможно, тебе ответит взаимностью, — неудачно пошутил Саша. — Слушай, дай сюда упаковочный пакет или на крайний случай — кусок марли.

— В шкафу у нас пакеты. Сами берите. — Леша не переносил, когда его дразнили. Он гордо встал и вышел из секционной.

— Эй! Алексей! — позвал его Попов. — Куда ты пошел? Открой хоть окно! Твой Соболевский здесь такую вонищу развел, а ты даже не проветришь!

— А я даром, что ли, вторую пижаму надеть предлагал?! Воняйте теперь насквозь! — уже от дверей обидчиво крикнул Леша, и вскоре хлопнула входная дверь — санитар выбежал на улицу.

Саша постоял, почесал себе темечко, вздохнул и тоже вышел на крыльцо. Почти полная темнота окружила их здание. Только окна секционной освещали двор желтыми светящимися прямоугольниками. Петин мотоцикл все еще дремал, привязанный к столбику. А на парковке стояла только его собственная «Ауди» да Лешкина «пятерка». Соболевский уехал. Леша сидел на ступеньках и курил, нервно затягиваясь. Саша постоял рядом с ним, попросил сигарету. Вообще-то он курил редко, но сейчас пожалел санитара. Захотелось как-то посочувствовать ему, что ли… Не везет парню.

На плохо освещенной площади троллейбусного круга никого не было видно. Троллейбусов тоже не было. Зато около остановки стояла с зажженными задними огнями белая машина. Это Соболевский, подумал Саша. Наверное, все-таки не успела сесть на троллейбус эта девчонка.

— Вон твой красавец стоит. — Огонек сигареты в Сашиных пальцах очертил полукруг в сторону остановки.