Экспертиза любви - Ирина Степановская

— Ешьте, ешьте, — угощала Людмила Васильевна. — Я завтра еще такую же притащу.

— Зачем так много? — изумилась Лена.

— Да они могут долго лежать. А что не съедим, я прямо здесь варенье сварю. Зимой будем чай с вареньем пить.

— Молодец, Людмила Васильевна! — одобрительно сказал Петя.

— Круто, — от себя добавила Лена.

Из коридора притопали грузчики.

— Куда шкафы выгружать?

— Сюда.

Грузчики стали торговаться с Петром Сергеевичем за подъем без лифта на четвертый этаж, и Лена краем уха услышала, что он опять посулил им денег. Когда они, сговорившись, ушли вниз, Лена подошла к Рябинкину.

— Вы что, миллионер?

— Нет. Но не вас же мне заставлять шкафы поднимать.

— Но ведь это все должно оплачиваться централизованно? Для чего в университете хозчасть?..

— Спасибо, что Петр Сергеевич шкафы выпросил не за свои деньги… — встряла выглянувшая из лаборантской с мокрыми тарелками в руках Людмила Васильевна.

— А что, так было сложно?

— Шкафы нужны были не книжные, а типа сервантов с откидывающейся крышкой. Знаете, как с отделением для бутылок? Называется «встроенный бар». А такие по смете не предусмотрены. Только книжные с открытыми полками. Петр Сергеевич еле проректора уговорил.

— А зачем нужны именно такие шкафы? — спросила Лена. В это время шум и возня на лестнице подтвердили, что шкафы поднимают.

— Подождите, я им помогу. — Петя отправился руководить разгрузкой. Людмила Васильевна тут же сунула тарелки в руки Лене и побежала за ним. Лена вспомнила, что в Москве предпочитала обходиться на ужин простым бутербродом, лишь бы только не возиться на кухне, и, вздохнув, отправилась в лаборантскую домывать посуду.

Шкафы разгрузили неожиданно быстро. Их было ровно шесть штук и по указанию Петра Сергеевича их поставили вдоль по стенам в одной из учебных комнат рядком по три. Шкафы оказались симпатичные, темной полировки и пахли клеем и лаком. Когда грузчики ушли, Людмила Васильевна домыла набело полы, прошлась тряпкой по новой полировке, растворила в комнате окно и ушла. Лена с удивлением увидела, что солнце уже не стоит над верхушками тополей, а пылает где-то сбоку.

— Еще только пять часов, а солнце уже садится?

— Это потому что мы в низине, — ответил Рябинкин, присев на подоконник, — будто на берегу моря. Там всегда кажется, что солнце заходит раньше, чем на равнине.

Людмила Васильевна, уже собранная, чтобы идти домой, снова заглянула в комнату.

— Если столы и стулья заносить сегодня не будем, я ухожу. У меня и так спина после этих трудов разваливается.

— Ну хорошо, идите. Я сам занесу, — Петя привстал с подоконника, на котором сидел, чтобы с ней попрощаться. — Я бы хотел, чтобы на завтра у нас осталась еще одна учебная комната, и все.

Людмила Васильевна растерла поясницу и вздохнула:

— Ну заносить так заносить. Мы с вами — столы, а девушка — стулья.

Через полчаса вся комната полностью заполнилась мебелью, и Людмила Васильевна теперь с чувством выполненного долга наконец ушла.

Лена, уже тоже переодевшаяся в свое ярко-синее платье, снова заглянула в учебную комнату и увидела в ней Петра Сергеевича, сидевшего за учебным столом с мечтательным видом. Она не выдержала и вошла. Петя молчал и чему-то улыбался. Она прошла и села за другой стол. Через открытое окно с улицы тянуло прохладой, и Лене даже показалось, что откуда-то с земли донесся запах цветов и трав.

— Странно, комната стала даже тесноватой, а кажется пустой, — осмотрелась она.

— Это потому что в шкафах нет ни книг, ни методичек, ни учебных пособий, — улыбнулся ей Рябинкин. — Но потерпите немного. Все это, как говорят в Одессе, есть у меня.

Лена сидела молча, не зная, что сказать. Просто так встать и уйти домой было неудобно.

— Вы меня спрашивали про специальные шкафы, — вспомнил Петя. — Я вам расскажу, что я задумал. Только вы первая расскажите мне, как у вас проходило занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения, когда вы были на пятом курсе?

— А я не помню, — сказала Лена. — Мне только кажется, что это занятие у нас называлось по-другому. «Осмотр места происшествия».

— Такого не может быть, — поморщился Петя. — «Осмотр места происшествия» изучают в юридических институтах, в школах милиции. Потому что место происшествия — это место, на котором что-то произошло. Например…

— Убийство? — хотела подсказать Лена.

— Кража, — закончил свое предложение Рябинкин. — Это может быть комната, в которой заключались фальшивые договора на покупку квартир, или подпольный цех по изготовлению фальшивых купюр. Или мастерская, где вьетнамцы шьют джинсы и приделывают к ним лейбл «Levi’s», — на это нам наплевать. Нас, как судебных медиков, интересуют биологические объекты. Например…

— Труп! — все-таки высунулась Лена.

— Ну не только. Может быть любой биологический объект. Но чаще всего это действительно труп. Однако ведь необязательно человек умирает именно на том месте, где обнаружено его тело. Тело могут перетащить, перевезти, выкинуть откуда-нибудь, подкинуть куда-нибудь с целью сокрытия преступления… — Петя остановил свою речь, заметив, как удивленно расширяются у Лены глаза. У него возникло подозрение, что она это все слышит в первый раз в жизни. Он докончил уже без особенного энтузиазма: — Поэтому на место обнаружения трупа и вызывают судебного медика. Конечно, главная его задача установить прямо на месте обнаружения, насильственно наступила смерть человека или ненасильственно, — от этого зависят все дальнейшие действия органов дознания. Но признаки перемещения тела тоже очень важны. И оперуполномоченный, который выезжает на место обнаружения трупа, задает этот вопрос эксперту вторым. Иначе как он узнает, где ему что искать.

Лена покраснела. Она вспомнила, что ведь действительно, она это все когда-то то ли слышала, то ли читала. Только почему-то пять лет назад это казалось очень неинтересным.

— Ну так как у вас проходило занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения? — снова повторил свой вопрос Рябинкин.

Лена напряглась. Чего он привязался?

— Я вспоминаю, — начала она, — но ничего не могу вспомнить.

— Момент, — сказал Петр Сергеевич и вышел куда-то на минутку. Потом принес какую-то тетрадь, типа альбома. — Это очень важно. Это была картинка?

Лена взглянула. На картине была изображена какая-то скромная комната с высоким окном, а на кровати сидел человек. Поза его была необычной. Лена всмотрелась. И вспомнила.

— Точно. Повешенный. Я когда смотрела на него в первый раз, тогда, на занятии, меня чуть не вытошнило. Прямо на картинку.

Петя отшатнулся и скорее убрал из-под Лениного носа альбом.

— У нас чего-то спрашивали про этого человека… — закатила глаза Лена. — Это было довольно неприятно…

— Вы меня разыгрываете? — спросил Рябинкин.

— Нет. Я правда ничего не помню, — пожала Лена плечами. — А что вы хотите? Я же не собиралась быть судебным медиком. Вот вы-то сами помните что-нибудь из глазных болезней?

Рябинкин пристально и недоверчиво смотрел на нее. Она разозлилась. Чего он пялится? Не сама же она ему навязалась?

— Ну хорошо, — сказал он. — А зачем группу делили пополам?

Лена опять задумалась. Петр Сергеевич бросил ей подсказку.

— В лаборатории у Людмилы Васильевны есть большая кукла…

Лена обрадовалась:

— Вспомнила! Мы еще удивлялись, зачем в учебной комнате в шкафу сидит кукла… А потом — ба-бах! Половину группы ведут куда-то во двор на помойку, и эту куклу притаскивают оттуда в грязных пеленках. Типа на помойке нашли труп новорожденного.

— А если погода была плохая?

— Ну не знаю. Я не помню, какая тогда была погода. Я же не веду записей, как в метеобюро, — пожала плечами Лена.

— А скажите, — не отставал Рябинкин, — вам было интересно искать эту куклу? Или рассматривать какую-то картинку?

— Ну мне-то уж точно нет. — Лена не видела смысла притворяться. — И, по-моему, все мечтали поскорей смыться отсюда. Не знаю, может быть, все это было бы интересно тем, кто сразу собирался в судебные медики… Но у нас в группе таких не было.

— Вот видите! — Петя встал со своего места, подошел к окну, посмотрел в парк.

Солнце опустилось еще ниже и теперь розовым пламенем просвечивало сквозь серые стволы тополей.

— Нам надо сделать так, чтобы всем стало интересно. Вы же сами прекрасно знаете, что легко запоминается только интересный материал.

— И как же это сделать? — Лена смотрела на него с усмешкой. Неужели перед ней последний из могикан? Сумасшедший энтузиаст судебной медицины?

— Как сделать? — Рябинкин отвернулся от окна и подошел к шкафам. — Прежде всего прекратить обезличку. Вот вы не запомнили картинку, потому что вы не знали этого повесившегося человека. А если бы вам сказали, что это реальная фотография какой-нибудь знаменитости?