Астения - Глеб Александрович Ванин

Насилие: Для тех, кто не верит лжи и имеет средства к существованию (чаще всего недовольные представители высшего класса), государство применяет насилие. Вооруженные силы охраняют элиты от внешнего посягательства, в то время как полиция и несчетное число секретных служб следят за «порядком» внутри страны.

Идейным обоснованием всего этого занимается интеллигенция, она производит философские системы, политические учения и религиозные трактовки жизни. Низшие классы поглощают эти идеи и управляются посредством этих идей.

Человеку не остается выбора, он автоматически при рождении вписывается в систему. Даже если он не доволен системой, вышеуказанные механизмы не позволяют ему ее «покинуть» и жить свободной и независимой жизнью.

Заключение

Итак, что же остается нам, не готовым принять свое положение? На этот вопрос попытаюсь ответить в заключении.

Многое зависит от того, на что лично каждый готов пойти. Мы должны понимать, что борьба с системой может стоить жизни. Как минимум нужно готовиться к тому, что у нас не будет «нормальной» жизни, то есть не будет дома, семьи, машины. Но они нам и не нужны, мы стремимся к свободе.

На самом деле мы можем сделать не так много. По сути, мы можем создать новый культурный код, где человек и свобода ставятся во главе. Мы должны распространять наши взгляды всеми доступными средствами. Нам нужно возродить традиции наших предков. Анархистское движение существовало на протяжении всей истории человечества. Мы должны возродить и развить его. Каждый сам определяет свою роль в этом движении, я выступаю за любые, даже радикальные меры борьбы. У нас не будет лидера, иерархии или устава. У нас одна цель: Человек и его Свобода. Мы не хотим управлять и быть управляемыми, мы верим в равенство и Свободу. Теория малых дел, не подчиняйся и распространяй свои взгляды. Мы должны вернуть планету людям. Высвободить человека из оков государств, религий и идеологий. Мы привнесем Свободу в мир и остановим эволюцию Человека Разумного в Человека Системного. Наша задача запустить эволюцию Человека Свободного.

Но для начала Государство должно быть уничтожено!»

Дочитав статью, Максим сел на кровать. Ему было грустно, он как будто встретился с собой из прошлого. Тогда он еще был кем-то. Он мог сказать: «я – анархист и верю в это и это». Мир был намного проще. Сейчас он не знал, кто он и что ему делать. Даже его слова, пусть справедливые, утратили значение. Он вышел из культуры и потерял свое существо. Сейчас он сам ретранслятор, ни одна его идея на самом деле не его. Все, что он знает, и думает, что знает, рождено от привнесенного снаружи. Он часть атмосферы, состоящей из идей, часть, которая поглощает эти идеи и, пропуская через себя, испускает их обратно в атмосферу. Ничего нового и подлинного эта часть не производит.

Желание написать что-то, хотя бы строчку нашло на Максима. Он очень хотел выразить то состояние, в котором находился. За полчаса он написал стихотворение:

Я жил один среди людей и много думал ни о чем.

Уснуть не мог в тиши ночей от мысли, что когда-то все умрем.

В пустыне дней ходил один, искал следы души своей.

В потоке городских машин терялась сущность у вещей.

Я воспарить хотел над миром, хотел открыть секрет науки.

Мой поиск был простым капризом и лишь принес сомнения и муки.

Открыть загадку жизни чтобы, потратить нужно больше века.

Достичь желанья своего мне не позволила природа человека.

Принять не мог судьбы свой рок, сломать Вселенную хотел.

Найти бы друга, кто помог, в течение жизни не сумел.

Найдите смысл мне, прошу. Я потерялся в пустоте.

Я одиночество свое не выношу, спасенье вижу лишь во мгле.

На этой брошенной планете влачил свое существованье.

И осознанье бренности всего дало мне мира пониманье.

И в поле чистом, бесконечном, где ветер беспрепятственно гулял,

Вдыхая воздуха порывы встречные, я окончательно познал,

что в этом теле-оболочке, до самой смерти я застрял.

Я вижу смерть как избавленье, смерть против жизни преступленье.

И я преступник окаянный, спешу принять исход желанный.

Ничто манит мое сознанье, жизнь есть сплошное наказанье.

Я вместо жизни одинокой, хочу в могиле спать глубокой.

Максим взглянул на часы, шел уже третий час ночи. Осознав, что уже очень поздно, он решил готовиться ко сну. В этой обстановке не возможно было вынести ни секунды больше.

– Как же я устал. Спать, – повторял он, – спать.

VII

Максим плохо спал той ночью, ему снился кошмарный сон:

Его разбудил шум неизвестного происхождения. Открыв глаза, он не мог понять, что он и где находится. Он лежал в кровати рядом с девушкой и почему-то знал, что ее зовут Маша. Они оба лежали обнаженные, и эта нагота вызывала у него неприязнь. Он осмотрелся: в комнате была кровать, окно и зеркало, пустые стены с отклеившимися обоями, как будто когда-то комната было залита водой. Пахло гнилью. Он поднялся и начал одеваться, ему было неприятно его тело, оно было неуклюжим, сдерживало его порывы, пахло потом. Сумасшедшая мысль покинуть это тело внезапно посетила его.

Шум доносился с улицы. Он подошел к окну: комната, как вагон, стояла на небольшом возвышении прямо на земле и была окружена людьми. Они были везде, в каждом направлении, тысячи, миллионы людей. Он не мог понять, где находится и что происходит. Люди до самого горизонта заполнили собой все видимое пространство.

Он обернулся и посмотрел на Машу, она все так же продолжала спать, шум ее совсем не тревожил. Ему захотелось вернуться в постель, лечь рядом с ней и просто лежать, забыть об этом шуме. В комнате было так тихо и спокойно в сравнении с суетой на улице. Однако он не мог оставаться на месте, тревога не позволяла ему бездействовать. Он хотел узнать, что происходило снаружи. Он, недолго думая, выпрыгнул прямо в толпу. Он упал на землю и больно ушиб локоть при приземлении. Несколько минут он не мог подняться. Люди продолжали идти, многие наступали прямо на него, некоторые кричали и требовали, чтобы он убирался с дороги. Они называли его Максим, он никогда не слышал этого слова, но продолжали и продолжали его так называть. Он не мог понять, откуда они все его знают.

Через несколько минут он сумел встать на ноги. Оглядевшись, он увидел, что все шли в одном направлении, неизвестно куда и зачем. Невозможно было ничего разглядеть, бесконечный поток людей плыл в одном направлении. Тяжело было разглядеть их лица, они