Астения - Глеб Александрович Ванин

Маша предложила выпить кофе. Они зашли в маленькое кафе в доме напротив. При расставании Маша дала ему свой личный номер.

– Если что, звони сюда,– сказала она, протягивая листок с номером.

Максим не знал, позвонит ли, но номер взял. В течение следующего месяца они встречались по несколько раз в неделю. Иногда ходили в город, посещали в кино или рестораны, иногда оставались в ее квартире. Так продолжалось довольно долго. Когда Максиму было особенно грустно и одиноко, он знал куда звонить. Максим нашел то, что давно искал. Ему нужен был кто-то, с кем провести время и кто не требует ничего взамен, кроме его компании. Ему было легко с ней, не нужно было притворяться, что он ее любит или она интересна ему как личность. Их отношения в определенном смысле были взаимовыгодным сотрудничеством. Максим получал регулярный секс, Маше было с кем пойти в кино.

Как Максим и предполагал, фильм был ужасен: группа подростков бегала по городу в поисках их друга, которого кто-то похитил. Максим не мог вынести этого зрелища. Действо, происходящее на экране, нельзя было назвать фильмом. В нем не было не то что идеи, в нем не было даже сюжета. Часа через полтора после начала сеанса он предложил Маше уйти. «Ты разве не хочешь концовку досмотреть?» – она укоризненно посмотрела на него. Они досмотрели до конца. Максиму было обидно, что такой мусор находит зрителя, в то время как его работы «умирают» в столе.

Забудь! – основной призыв фильма – что ты человек и часть самой великой загадки – самой жизни. Забудь о Системе и Космосе. Тебе незачем это помнить, ты счастливая бессознательная функция, у которой есть свое место и ремесло. Твоя цель работа и развлечение-отвлечение. Фильм не призывал мысль к пробуждению, как раз наоборот, всячески старался подавить ее. Он был еженедельной, обязательной дозой снотворного, вливаемого масс-культурой в среднестатистического обывателя. Максиму было бесконечно жалко двух часов, потраченных на фильм. Какая трата времени! Он удивлялся людям, которые еженедельно посещают кинотеатры.

После фильма они зашли поужинать в KFC. Максим сидел напротив Маши и разглядывал ее. «Она, безусловно, красива и не глупа. Что с ней случилось?» Ему был интересен вопрос о том, что же привело Машу к этой жизни. Но он никогда не спрашивал ее напрямую, ему не хотелось поднимать тему, которая может ее обидеть. Он себе объяснял, что Маша в какой-то момент приняла решение продавать себя дороже, как реакция на факт, что в современном мире все равно нужно себя продавать. Он понимал, что романтизирует ее, однако предпочитал верить своему объяснению.

– Ну, как твоя книга продвигается? – спросила Маша, протягивая руку за газировкой.

Максим немного удивился, Маша редко говорила с ним о книгах.

– Никак, – начал он объяснять. – Я только начал. Понимаешь, сложность в том что, я хочу написать книгу, которая выразит меня всего, доберется до мельчайших деталей моей души. Выскажет даже больше, чем во мне есть сейчас. Она очень личная, я никогда до этого не писал в таком стиле.

– А если конкретней, – перебила его Маша, – о чем книга– то? – она смотрела ему в глаза, пытаясь понять, о чем он говорил.

– И про меня и про жизнь в целом. Не хочу заранее говорить, когда напечатают, прочитаешь и сама сделаешь выводы. Не люблю, когда автор говорит, о чем его книга. Он в каком-то смысле запрещает читателю проводить самостоятельный анализ. А я этого не хочу.

– В нашем мире и так запрещено думать, – продолжал Максим, увидев, что Маша делала вид, что слушает. Сама знаешь, в каждой области есть свои «специалисты», – он сделал ударение на этом слове, – которым ты обязан, безукоризненно верить. В политике политологи, в экономике экономисты, простому человеку остается только найти себе в телевизоре такую говорящую голову, которая расскажет ему, что думать. Та же тенденция наблюдается в литературе …

Маша перестала слушать его речь еще с середины. Максим часто произносил такие речи, она не могла понять, серьезно он или нет. Он, казалось, настолько увлекался своей речью, что терялся в ней. Он был немного странный, это точно. Почти все свободное время он проводил дома, он или читал или писал, его мало что интересовало помимо этого. Он жил в книжном мире, который почему-то считал важнее жизни настоящей. Естественно, что при ее образе жизни она не могла рассчитывать на нормального мужчину. И все же, несмотря на странности Максима, в нем было что то, что ее привлекало. Его отношение к жизни – он не был сфокусирован на чем-то одном. Ей казалось, он знал все и в каждой области, будь то политика, спорт или история. Максим всегда знал, что сказать и ответить. Маше нравилось его чувство юмора, это даже не юмор, а какая-то бесконечная насмешка над всем мыслимым и немыслимым. Он и к самой жизни относился как-то несерьезно. Он ни во что не верил. У него был только один авторитет, он сам. Ее иногда раздражала его зацикленность на себе, но в то же время, она не могла не уважать его индивидуализм и веру в себя.

Они просидели еще примерно полчаса. Максим высмеивал фильм и вообще много шутил. Он был в необычно приподнятом настроении, Маша давно не видела его таким. Он будто скинул с себя груз и просто расслабился.

Шел уже десятый час, когда Маша вызвала такси до дома. Они решили ехать к ней.

V

Максим ушел от Маши в начале двенадцатого. Она уговаривала его остаться ночевать, но ему нужен был вечер в одиночестве. От ее дома до Максима было тридцать минут ходьбы. Максим шел дворами к себе. Как всегда ему было тоскливо и одиноко. Он свыкся с этими чувствами, они были его спутниками по жизни.

«Вот и закончился мой день. Последний?».

Максим смотрел на ночное небо, небо – символ бесконечности. Он был так мал, его жизнь была слишком незначительной в сравнении с этой бесконечностью. И он абсолютно один среди этих улиц, в заброшенном уголке планеты возвращается к себе на квартиру. Обычно вернувшись домой, он включил бы телевизор или почитал книгу, чтобы отвлечься, забыть о бесконечности и вернуться в «реальность».

Все эти улицы и города, страны и границы, и даже время, философия и религия, все отдает какой-то местечковостью и приземленностью. Все это существует и имеет значение только здесь, на стыке культурной и физической реальностей; на этой крошечной, затерянной в одной из миллиардов галактик, планете. Все это не стоит и гроша, чтобы