Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

ограбил тот магазин. Я хотел обеспечить сестренку всем, что ей нужно для ее спорта. Кто знает, может, другого шанса у нее и не появится, а кто, как не старший брат, должен ей дать этот шанс?

— Это правда, — поймав мой вопросительный взгляд, подтвердил Денис. — У него действительно очень тяжелая ситуация в семье. Если бы не сестра, он бы ничего подобного никогда не натворил.

Вот же сюжетец, а. Похоже, этот Ульрих не врал. Вряд ли он был таким выдающимся актером, чтобы даже пустить слезу, рассказывая в подробностях о своей талантливой сестренке. Но что же тогда получается? Если я сейчас сдам Ульриха в полицию, то девчонку отправят в детский дом. А уж она-то точно была здесь ни при чем — ребенок никогда не виноват в том, что творят его взрослые родственники.

— Значит, так, — немного подумав, объявил я. — Сейчас мы втроем собираем оставшиеся вещи и относим их обратно в магазин.

— Но… — начал было Ульрих.

— Я недоговорил! — сказал я. — Мы относим их в магазин, а потом идем в полицию, где ты и повторяешь все то, что поведал мне только что. И только попробуй о чем-то умолчать! Они освобождают наших ребят, а дальше уже разбираются с тобой. Либо же с тобой буду разбираться я и не так, как они. Понятно излагаю?

— Понятно, — грустно кивнул Ульрих.

Чтобы собрать оставшиеся в номере вещи, нам понадобилось не больше пары минут. И вот мы уже подходим к дверям обворованного магазина. «Хм, а мы сюда действительно не успели бы добежать», — подумал я, разглядывая явно немного поредевшие витрины и прикидывая расстояние от нашего жилого корпуса до этих дверей.

— Переводи, — приказал я Ульриху и, обращаясь к продавщице, недоуменно уставившейся на нас, начал объяснять: — Уважаемая фрау, это часть вещей, которая была украдена из вашего магазина. К сожалению, произошло недоразумение, из-за которого могут пострадать молодые талантливые спортсмены из Советского Союза. Их ошибочно приняли за преступников, хотя никакого отношения к этому ограблению они не имеют и вообще мы приехали в вашу страну, чтобы участвовать в чемпионате Европы по боксу.

— Оу, — только и могла вымолвить изумленная продавщица. — Чемпионат… это здесь, недалеко? Слышала!

— Именно, — подтвердил я. — И теперь полицейские считают, что вещи из вашего магазина украли именно мы. Хотя на самом деле мы узнали об этом печальном происшествии час назад все от тех же полицейских.

— Оу, майн гот, — проговорила продавщица. — Но я не указывала им ни на каких подозреваемых, я вам даю честное слово!

— Я понимаю, что это не ваша вина– сказал я, — но, к сожалению, получилось как получилось. В данный момент наши ребята находятся в полицейском участке в качестве подозреваемых в ограблении магазина.

— И что же теперь делать? — растерянно спросила немка.

— Мы предлагаем вам договориться, — как можно более миролюбивым тоном продолжил я, — мы в течение сегодняшнего дня возвращаем вам оставшуюся часть вещей, а вы — забираете ваше заявление из полиции. Это единственный вариант, который позволит и вам возместить ущерб, и нашим парням не пойти под суд за то, чего они не совершали.

— Но… как же… — продавщица все еще не вполне понимала, что происходит.

— А мы, — не давая ей опомниться, говорил я, — сразу после завершения соревнований придем к вам всей советской делегацией и каждый купит что-нибудь уже официально. Таким образом, у вас за один день получится много продаж. Как вам такая сделка?

На шокированную и ограблением, и последующим моим предложением фрау, кажется, особенное впечатление произвело обещание массовых покупок. Запад все-таки оставался западом, хоть и в социалистическом варианте. Что же, нам-то это было только на руку!

— Ну… хорошо, я согласна! — наконец выдавила из себя продавщица. — Это хорошее предложение!

— Еще бы! — с готовностью подтвердил я. — Ну а раз вы согласны, приглашаем вас присоединиться к нам!

— Куда? — снова не поняла продавщица. — Зачем?

— Как зачем? — удивился я. — Мы же договорились, что вернем вам вещи, а вы заберете свое заявление. Мы как раз направляемся в полицию. Попросите коллегу подменить вас в случае необходимости и пойдемте!

Видимо, с этой немкой давно никто не разговаривал в таком тоне, не терпящем возражений. Потому что она охотно соглашалась на все, что я ей предлагал и, кажется, даже не пыталась вникнуть в суть происходящего, воспринимая все как должное. «Ну и хорошо», — подумал я. «Нам же лучше».

— Миша, ты что, решил сюда местных жителей подтянуть, чтобы они поагитировали за советских боксеров? — невесело пошутил Григорий Семенович, увидев всю нашу компанию в коридоре участка, где сам он нервно прохаживался перед дверью кабинета. — Так этот номер не пройдет. Воров тут не любят. А в том, что вещи украли наши пацаны, их, похоже, не переубедить.

— А мы все-таки попробуем, — парировал я. — В каком кабинете находятся наши?

Решительно распахнув дверь, на которую указал Григорий Семенович, я увидел наших боксеров во главе с Сеней, которые с обреченным видом смотрели на полицейского. Тот же, в свою очередь, что-то монотонно зачитывал им с инструкции по-немецки, делая паузы для того, чтобы переводчик успел донести до них смысл прочитанного. Увидев нас, он поднял голову и спросил:

— В чем дело?

— Дело в том, что мы раскрыли для вас преступление, — бодро отчеканил я и ткнул локтем Ульриха: — Ну давай, старший брат. Твой выход!

Ульрих помялся и, сделав шаг вперед, негромко произнес:

— Это я ограбил тот магазин и вынес оттуда спортивную одежду.

Глава 6

Выпученные от изумления глаза всех присутствовавших надо было видеть. Переводчик, боксеры, Григорий Семенович — все уставились на Ульриха с таким выражением лица, как будто он объявил, что сейчас мы все полетим на Марс. Особенно растерянными выглядели полицейские, чья версия с ограблением магазина советскими спортсменами на их же глазах рассыпалась в прах.

Григорий Семенович, который изначально взял на себя роль дипломата, старающегося уладить конфликт, тоже молчал, застыв с открытым ртом, как рыба на берегу. Хотя, в принципе, сейчас был именно его выход: раз уж настоящий преступник не просто обнаружился, но и сам явился с повинной, то прежних подозреваемых необходимо было отпускать.