Палочники - Эдвард Ли

- Да, сэр.

Полицейский исчез.

Гарретт чуть не облегчился в штаны.

- Боже мой, спасибо...

Лицо Свенсона снова порозовело, надвигался очередной приступ кашля.

- Это не шутка, Харлан. Как бы там ни было, ты мне всегда нравился. Я всегда считал тебя кем-то вроде своенравного сына.

- Давайте не будем увлекаться, - сказал Гарретт.

- Мне жаль, что все не могло быть иначе.

Гарретт почувствовал странное сдавливание.

- Иди, Харлан. Время имеет значение. И удачи.

- Спасибо... я думаю.

Гарретт, все еще озадаченный, собирался повернуться и уйти, даже не зная, что он оставляет...

- И, Харлан? - Свенсон подавил кашель.

Гарретт повернулся к нему.

- Будь очень осторожен.

ГЛАВА 5

Подвал был любимым местом Дэнни, хотя он не был уверен, почему. Там было темно, прохладно и тихо. Что-то в стенах из цемента и шлакоблоков помогало ему чувствовать себя непринужденно.

Он предположил, что, возможно, Палочники не могли разговаривать через стены из цемента и шлакоблоков. Ему не нравилось, когда Палочники разговаривали с ним. У него всегда болела голова, как после того случая, когда его ударили мячом по софтболу на уроке физкультуры.

Здесь внизу они никогда с ним не разговаривали.

Сейчас Дэнни рисовал еще одну картину, не красками, как в классе рисования мисс Ромеш, а просто цветными карандашами. Он сидел за рабочим столом отца и включил свет. Это было его любимое место для рисования.

Дэнни любил рисовать - это было его любимым занятием - и, возможно, мисс Ромеш была права; возможно, ему стоит стать художником, когда он вырастет. Однажды даже его мать сказала:

- С твоим талантом к рисованию, Дэнни, ты мог бы работать в рекламной фирме, когда вырастешь, или в одной из тех компаний, которые занимаются компьютерной графикой, и мог бы зарабатывать много денег.

Но прежде чем Дэнни успел подумать, что сказать в ответ, его отец проворчал с дивана:

- Дорогая, Дэнни не станет каким-то там няшным художником, ради Бога. Это не мужская работа. Он будет солдатом. Он поступит в Вест-Пойнт, и он поступит в школу прыжков и школу рейнджеров, и он станет хардкорным боевым офицером армии. Верно, Дэнни? - а затем его отец наклонился и похлопал его по спине. - Только слабаки бывают художниками. Ты хочешь стать солдатом, верно?

- Да, пап, - ответил Дэнни, потому что знал, что если он скажет что-то еще, то его отец начнет кричать, как он часто делал, когда пил пиво, а его мать начнет плакать, и во всем будет виноват Дэнни. Однажды отец сказал ему, что как только он поступит в старшую школу, он сможет попробовать себя в футбольной команде, но Дэнни никогда не был хорош в спорте, и он сказал, что не хочет. Боже, это была такая ошибка! Довольно скоро мама и папа начали кричать друг на друга.

- Господи Иисусе, Джойс! - закричал папа. - Ты превращаешь ребенка в маленького педика, так как нянчишься с ним. Все, что он делает, это сидит и рисует картинки, когда ему следует играть в детской лиге и закалять себя для жизни.

И тогда его мать крикнула в ответ:

- Ты не можешь заставить своего сына быть тем, кем он не хочет быть!

- Да, ну и черт меня побери, если я позволю тебе вырастить его педиком! Они спорили еще немного, пока папа не ударил маму по лицу. Дэнни ненавидел это видеть; должно быть, это была его вина тоже.

Он предположил, что лучше просто сделать то, что сказал ему папа.

Сегодня он снова нарисовал корабль Палочников, только на этот раз ближе: большая световая полоса внизу и трапециевидные окна сбоку. Он не мог вспомнить, как выглядела внутренняя часть, но он знал, что был там по крайней мере один раз. На следующей картинке был первый Палочник, которого он увидел, тот, который пришел в его комнату, а на следующей он садился в корабль в ту ночь, когда ему показали, где он находится.

"Интересно, что мне нарисовать следующим... Я знаю!"

Дэнни начал рисовать перчатку...

* * *

Машина Гарретта была не тем, что многие назвали бы первоклассным набором колес: "Шевроле Малибу" 76-го года, чей блестящий карамельно-красный лак давно уже превратился во что-то вроде отделки и цвета кирпича. Кондиционер не работал, радио сломалось, а окна не опускались, но Гарретт решил, что если колеса крутятся, то это лучше, чем ехать на автобусе.

Прежде чем отправиться в путь, он оплатил счет за телефон, счет за воду, задолженность по аренде плюс месяц вперед. Он заплатил по счету в таверне "На огоньке у Бенни", и Крейг чуть не упал в обморок. Затем он пошел домой и принял душ. Все было хорошо... пока он не позвонил Джессике.

Она сменила номер.

"Просто притворяется обиженной, - подумал он. - Она любит меня".

Но что касается Свенсона и его "задания", Гарретт все еще не знал, что делать с... ЛЮБЫМ из этого, и поскольку он был по природе своей подозрительным - фактически, это была его работа - не было никого, кто вызывал бы больше подозрений, чем генерал Нортон Свенсон. Двадцать тысяч были спасением, а шумиха Свенсона о том, что Гарретт ему на самом деле нравится, и даже мысли о нем как о приемном сыне казались странно искренними. Но Гарретт без колебаний признал одну возможность.

Все это могло быть очередной подставой. Свенсон признался, что был дезинформатором в Атлантическом разведывательном командовании.

"Может, это просто очередная дезинформация, и я, как простак, на нее клюнул? Я делаю ИХ работу для них..."

Как бы то ни было, он скоро все узнает.

Солнце уже садилось, когда он добрался до Аннаполиса. Шоссе номер 50 пролегало по большой полосе в сторону Чесапикского залива, и всего за несколько миль до моста Гарретт нашел свое место назначения.

"Поговорим о дорогах", - подумал он.

Он чуть не пропустил нависающую вывеску "У-СТОР", которая не была освещена. Рулевая тяга "Малибу" дрожала, когда Гарретт ехал по извилистой дороге, пока в конце концов не въехал на длинную заброшенную парковку. Парковка была погружена во тьму, и не было никаких признаков охранника.

- Отличное место для убийства, - пробормотал он.

Он включил свет в машине и вытащил ключ, который ему дал Свенсон. Стандартный латунный дисковый тумблер; гравировка гласила: #A-104.

Гарретт вышел из машины, зажег сигарету и пошел вперед с фонариком в руке. Перед