Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса - Софья Оскаровна Ремез

Он описал коммунальную квартиру, в которой жил в Санкт-Петербурге — Ленинграде, во всяких мелких подробностях. Он помнил и про арку, и про стену, на которой отмечали его рост, он помнил, как хотел стать извозчиком, и как лошадей на улицах сменили автомобили. И как потом хотел стать мороженщиком, но так и не стал, и про то, как пела во время уборки его мама и как папа водил его на демонстрации. Был рассказ о патефоне и проигрывателе, который дедушка в детстве называл выигрывателем, и о первом телефоне, по которому нельзя было напрямую позвонить тому, кого хочешь услышать, а только через специальную «барышню». Я представлял всё в подробностях — всё, как описывал дедушка Оскар. И мне казалось, что это я живу в Ленинграде, на улице Рубинштейна, в огромной коммунальной квартире со множеством соседей, и думал, как это увлекательно — жить с такими разными людьми под одной крышей! И я не понимал, почему плакала мама. И решил, что не стану её об этом спрашивать. Потому что если у мамы остался запас слёз из детства, значит, есть на то серьёзная причина. И если захочет, она сама мне расскажет.

А ещё я подумал, что это очень здорово — так помнить и так интересно писать. Дедушки Оскара давно уже нет, а его детство есть. Вот оно — перед моими глазами, проходит прямо сейчас, а значит, и сам дедушка, и прабабушка, и все, о ком писал дедушка, никуда не исчезли. И всегда будут с нами.

Наша с Настей школа

Она появилась так, как и должен появляться настоящий друг на всю жизнь. Просто подошла, села со мной за одну парту и сказала: «Давай дружить!»

В новую школу первого сентября меня провожали всей семьёй. Все волновались. Все были нарядно одеты, и каждый пришёл со своим букетом: и мама, и папа, и бабуля, и бабушка. Букета не было только у Серёжки, но его разодели в такую парадную одежду, что он сам был как букет в пёстрой бумажной упаковке с ленточками. И все волновались, и брали меня за руки, и обнимали так часто, что мне стало совсем неловко перед новыми одноклассниками.

— Ты только не волнуйся, Гошенька! Если что-то пойдёт не так — обязательно звони! И бери трубку, когда мы звоним! И не забудь, что у тебя в рюкзаке, в контейнере, есть бутерброд! Он очень вкусный, — убеждала меня мама.

— Если тебе не понравится классная руководительница — это не страшно, ведь в средней школе уже не один учитель, а по каждому предмету свой, — говорила бабушка.

— Гошуля, я буду ждать тебя после школы с очень вкусным обедом!!! — гладила меня по голове бабуля.

— Гоша, если что-то будет непонятно на уроках — не стесняйся спросить! — шептал мне на ухо папа.

— Гога, гав-гав! Гога, ми-и-и-иу, би-би-и-и, — ласково тёрся о мою ногу Серёжка.

— Всё будет хорошо! Мне уже пора в класс, а вам — на работу и по своим делам, — серьёзно сказал я маме, папе, бабуле, бабушке и Серёжке.

Пока я отбивался от провожающих, ребята уже разошлись по классам и распределились по местам. С трудом я нашёл свой класс и сел за свободную парту. И тут она: «Давай дружить!» Так и сказала. Красивая девочка. Высокая, выше меня на голову, волосы длинные, как у мамы, глаза карие — с такой специальной искоркой. И улыбается одними глазами. Я раньше думал, только Серёжка так умеет.

— Меня Настя зовут. А тебя?

— Гоша. Георгий.

— А я слышала, тебя брат Гогой звал, — хитро улыбнулась она.

— Это только ему разрешается. Он пока букву «ш» не выговаривает.

— Так что, дружить будем?

— Будем. Ты новенькая?

— Да, тут почти все новенькие. Такой класс: всех, кто пришёл из других школ, собрали вместе — и сюда. В пятый «И».

— А ты тоже сдавала экзамены в эту школу?

— Конечно! Все сдавали!

И тогда я рассказал Насте, как наврал на экзамене про то, что у меня есть собака, и Настя смеялась и тоже рассказала мне смешную историю про свою младшую сестру Алёнку. И на каждой перемене мы с Настей смеялись, и мне было так хорошо-хорошо, что новая школа из чужой превратилась за этот первый день в нашу с Настей школу.

Дневник наблюдений за братом

Когда Серёжке исполнилось полтора года, шума от него прибавилось, и покоя в нашей семье как не было, так и нет. Как говорит папа, только появляется в доме покой — мама что-то такое придумывает, чтобы опять был шурум-бурум. А улаживать папе. Папа у нас отвечает за покой. Мама — за шурум-бурум. А мне нравится и то и другое. Хотя я стараюсь поддерживать папу. Ему тяжело, он устаёт на работе, а тут ещё и мамин шурум-бурум.

На выходные мы никуда не поехали и сидели дома. Я решил попробовать себя в качестве исследователя: взять какое-нибудь явление и как следует изучить, сделать записи, может, даже открытия… А тут под ногами Серёжка вертится. Стоит выбежать на кухню, в комнате начинается светопреставление… Те, у кого есть младшие братья, меня поймут…

А мама, как всегда, с предложением:

— Что ты, Гоша, изучаешь какие-то физические явления? У тебя и физика-то в школе не началась!

— А что же, — говорю, — мне изучать?

— Брата изучай! Вот это я понимаю — явление!

— Что же тут изучать?! Мальчик и мальчик!

— Все люди очень-очень разные! А маленькие дети — вообще прекрасный объект для наблюдения! Попробуй исследовать, чему уже научился Серёжа, что ему нравится, что — нет. Делай записи!

— Ну, не знаю…

— Так он всё равно не даст тебе спокойно работать! А так — ты будешь обращать на него внимание, и, может быть, он и хулиганить не станет!

Я тяжело вздохнул. Я же не дурак, быстро догадался, что изучать брата — всё равно что присматривать за ним.

Удивительное дело: как только я завёл толстую тетрадку для записи наблюдений за братом и приготовился его изучать, Серёжка влез на кровать, свернулся клубком и уснул. Вот тебе и объект, думал я. Зато, когда братец проснулся, оказалось, что за ним очень даже интересно наблюдать. Я поискал в интернете разные нормы и параметры и обнаружил, что Серёжка развивается вполне в