Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса - Софья Оскаровна Ремез

дольше! Все эти разноцветные пластиковые игрушки приходилось выкапывать из-под гальки, а мокрые плавки — развешивать на коляске. До города мы брели под палящим солнцем в полной тишине, по очереди толкая тяжёлую коляску с развалившимся в ней равномерно прожаренным со всех сторон Серёжкой. На обед мама заказала суп, огромную котлету, которую здесь зовут плескавицей, и кофе с пирожным.

На пятый день такого отдыха я совсем заскучал. Ребята моего возраста по-русски не говорили, мама практически всё время возилась с маленьким братцем, пытаясь его накормить, переодеть или развеселить. Завтракали, обедали и ужинали мы без пропусков, а вот к упражнениям так и не приступили. Точнее, я время от времени тренировался на пляже, но у мамы всякий раз находилась причина, по которой именно сегодня она никак не могла заниматься.

— Мам, почему же мы никак не начнём тренироваться? — как-то поинтересовался я.

— У нас нет времени, — ответила мама. — Мы всё время едим.

И в подтверждение своих слов она откусила от огромного бургера, который захватила с собой на пляж.

— А знаешь, что самое прекрасное в этой булке? — спросила она.

— Что?

— Котлета, конечно!

Наш морской отдых тянулся ужасно долго. Мне казалось, что мы всё время идём куда-то по жаре и бесконечно что-то жуём. В последний день мама, как она сказала, наконец-то «взяла себя в руки» и отказалась от обеда, но в самолёте нам принесли бутербродики с ветчиной и сыром, от них отказаться она уже не смогла.

У выхода из аэропорта Шереметьево нас встречал радостный папа.

— Как ты похудела и загорела, — сразу же заявил он маме.

Я решил, что папа неудачно пошутил, но потом внимательно посмотрел на маму. Она действительно выглядела похудевшей. Тогда мне стало немного жалко маму — ведь она практически не сидела на месте! В то время как я валялся на пляже с книжкой, она прыгала вокруг Серёжки, уговаривая его хотя бы попробовать какую-нибудь еду. Чтобы я спокойно плавал на надувном матрасе, она надувала и сдувала этот матрас по два раза в день, пока я смотрел кино после обеда, мама стирала и развешивала наши вещички на балконе. И я подумал, что для того, чтобы хорошо выглядеть и сильно похудеть, совершенно не обязательно сидеть на диете или делать специальные упражнения. Достаточно просто быть… мамой.

Дедушкино детство

Мы уже собрали почти все вещи. Квартира была заполнена картонными коробками, на которые мама с папой наклеили распечатки со списками вещей, чтобы потом легче было найти то, что нужно будет доставать в первую очередь. Мы с папой и Серёжкой вернулись с прогулки и, как обычно, толкались в нашей крохотной прихожей, снимая грязные ботинки, когда папа вдруг спросил:

— Таня, что случилось?

Мама сидела на большой коробке, в руках у неё была стопка листов бумаги, а глаза были красные, она зажмуривала их, и из-под ресниц прямо на листки падали слёзы. Самые настоящие! Слёзы, которыми так часто плачу я и которых я никогда не видел на глазах у мамы. Раньше мама смеялась, сердилась, хмурилась, глядела по-разному, но никогда не плакала! Это было так странно, что я испугался. Если мама плачет — значит, дело плохо. Я как-то спрашивал маму, почему взрослые люди никогда не плачут. Мама отвечала, что они, взрослые, так много плачут в детстве, что потом слёзы заканчиваются. Я тогда понял, что есть какой-то запас слёз, и старался плакать реже, чтобы побольше осталось на потом. Но вот мама плакала. Как маленькая.

— Я тут нашла папины рассказы. Рукопись. Последняя. Напечатана на машинке. С его редакторскими пометками карандашом. В самой глубине шкафа лежала! Никогда их раньше не видела, а ведь сколько лет прошло!

Мама говорила через всхлипывания, и я ничего толком не мог понять.

— Папины? — удивлённо спросил я.

— Моего папы! Твоего дедушки Оскара.

Про дедушку Оскара мама мне много рассказывала, когда я был совсем маленький. И читала его «Рассказы в косую линейку», и показывала фотографии.

Дедушка Оскар родился в Санкт-Петербурге, который тогда назывался Ленинградом, ещё до войны с немцами. Когда началась война, дедушке было всего пятнадцать лет, и его эвакуировали из Ленинграда в Алма-Ату, а его мама, моя прабабушка, задержалась на несколько дней. За эти дни немцы перерезали дорогу, и дедушка Оскар никогда больше не увидел свою маму. Она умерла от голода во время блокады в 1942 году. А дедушка остался один, и ему пришлось очень нелегко. И всё-таки он закончил театральный институт и стал режиссёром, и учёным, и писателем. И написал сценарий к очень весёлому фильму, который мы смотрим с мамой и папой первого сентября каждого года. А через много-много лет дедушка Оскар женился на моей бабуле, и родилась моя мама. И всё-таки голодные годы не прошли даром для дедушки Оскара, как говорит бабуля. Он был невысокого роста, потому что как раз в том возрасте, когда мальчики обычно растут, ему почти нечего было есть. И что-то повредилось у дедушки Оскара внутри. Поэтому он умер, когда моей маме исполнилось всего шесть лет. Так мама осталась без своего папы. Но сохранились воспоминания, книжки, фотографии, мама очень часто вспоминала о дедушке Оскаре и всегда говорила, что он очень помогает ей, где бы он ни был. И мама много раз читала мне рассказы о «маленькой девочке Тане, её папе и маме». Это дедушка Оскар написал, когда мама была совсем малюсенькой.

— Тут про маленькую Таню? — спросил я.

— Нет, это другие рассказы, — ответила мама. — Я тебе сегодня их почитаю.

Мне совсем не хотелось в этот день слушать грустные рассказы. Нужно было сделать сольфеджио и ещё английский. После всех уроков я бы почитал что-то смешное, а никак не грустное. И всё-таки перед сном мама включила лампу у моей кровати, села на одну из коробок и стала читать мне последние рассказы дедушки Оскара. Я думал, там будет о том, как умерла прабабушка Таня, или о том, как дедушка Оскар пережил военные годы, но ничего такого там не было. Эти рассказы совсем не были грустными! И не были они о маленькой девочке Тане. И не о театре, не о школьниках и ни о чём таком. Они были о детстве самого дедушки. Он записывал то, что помнил из детства, когда сам он был уже совсем взрослым.