Карьерный спуск на дно. Проституция в царской России - Анастасия Вячеславовна Мащенко

и на Пасху. Особо верующие проститутки и вправду в эти дни старались не принимать клиентов. Но их воля зачастую полностью зависела от содержательницы, и если та не хотела терять прибыль, то девушкам приходилось работать, иногда в разы больше обычного:

«Как тяжела и как грязна профессия проституток домов терпимости, видно из того, что они в привилегированных заведениях обязаны принять 5–6 гостей в сутки, в средних – 10–15, а в низших – от 20 до 40 гостей. На Рождество и Пасху, в так называемой „тридцатке“, то есть в заведении, где с каждого посетителя берут только 30 копеек, на одну женщину приходится 60–80 человек в сутки»[141].

Цифры по дешёвым публичным домам кажутся заоблачными, чаще в литературе встречаются значения не выше 20–25 половых актов в сутки. Но главный вывод, который можно сделать из цитаты выше, – это повышение спроса на интимные услуги на Рождество и Пасху. Причина проста: выходные дни в том числе и для солдат, фабричных и чернорабочих людей, поэтому на праздники забивались именно самые низкопробные бордели, зато дорогие, бывало, простаивали без работы, ведь люди обеспеченные проводили данное время с семьёй.

А вот когда заработок в городе мог действительно упасть, так это летом. Публика уезжала поближе к природе – на дачи или на ярмарки (особенно славилась Нижегородская). Кроме дачников, пригород в летний сезон заселяли военные. Спрос порождал предложение, и проституция мигрировала вместе с ними. Часть публичных домов ехали «в командировку» своим лучшим составом.

Открытка из коллекции автора

Множество одиночных проституток тоже искали возможность заработать. Наплыв был настолько ощутим, что местные власти даже хлопотали об открытии «официальных» непотребных заведений в местах скопления дач, чтобы хоть как-то наладить процесс врачебных проверок и контроля венерических болезней. Примечателен случай в Ораниенбауме, описанный историком И. В. Синовой, когда в феврале 1875 года городничий Егоров в рапорте начальнику Санкт-Петербургской губернии просит разрешения на организацию дома терпимости. Данную необходимость он аргументировал характером населения Ораниенбаума: «…Более 100 офицеров, 2000 нижних чинов и множество рабочих людей преимущественно в летнее время». И разрешение уже было получено, как вдруг Егоров кардинально изменил свою просьбу:

«…в видах спокойствия города не следует допустить открытия дома терпимости в таком месте, которое заселяется дачными жителями. <…> т. к. в городе Ораниенбауме в летнее время пребывает Ея Императорское Высочество Великая княгиня Екатерина Михайловна, поэтому полиция не решается допустить открытия этого заведения». На самом же деле подобная смена настроений была связана с возмущением общественности, которая не хотела видеть бордели в местах своего отдыха[142].

Все способы заработка в публичном доме, описанные выше, будь то деньги с алкоголя и угощений, с половых актов или из «командировок» за город, влияли скорее на кошелёк содержательницы, нежели проститутки. Огромные кредиты, искусственно создаваемые хозяйкой, всё больше закрепощали девиц и не давали им возможности скопить хоть какие-то средства для попытки выйти из развратного бизнеса. Хотя изначально женщины решались на позорное для них ремесло с целью заработать и прокормить себя, своих детей, многие из них были замужем (на рубеже 1880–1890 годов замужних проституток было 19,5 %[143]) – то есть они обеспечивали ещё и мужа, а кто-то – любовника. На деле временная работа оказывалась постоянной, накоплений не прибавлялось, «жёлтый» билет и прописка в доме терпимости ставили клеймо и создавали образ изгоя в обществе. В редких случаях накопить всё же удавалось, но какой ценой:

«Небезынтересно одно из замечаний комитета, сделанное в этом году (1865 год. – Прим. автора), относительно суммы заработков некоторыми проститутками, жившими в публичных домах. „Не одна женщина, говорится в этом замечании, приобретала в домах терпимости 1000 руб. сер. в месяц и более“. До такой громадной суммы могли доходить заработки проституток и барыши их содержательниц, и как страшно должны были насиловать свой организм женщины, приобретавшие такую сумму! В самых лучших домах терпимости в Петербурге плата за совокупление с женщиной не превышает никогда более 5 рублей; следовательно, по этому расчёту на женщину приходится 2400 совокуплений в год, или более 6 ежедневных совокуплений в течение круглого года. Должно полагать, что такие женщины недолго держались в среде проституток и рано сходили с арены проституции, а может быть, и с поприща жизни»[144].

Как только девушка решалась ступить на путь проституции, в этот момент начинался её медленный «карьерный» спуск на дно. Пока она приносила дому терпимости доход, жила в хороших условиях. Её одевали и сытно кормили, ведь от этого зависело, насколько быстро будет изнашиваться тело, а сама проститутка будет оставаться работоспособной. Как только спрос на неё у клиентов падал, она перепродавалась со своими долгами в заведение разрядом ниже. Какое-то время жила там. Далее история повторялась, пока блудница окончательно не теряла «товарный вид» и не оказывалась на улице среди нищей, 10–30-копеечной (а то и вовсе за еду) проституции. Кроме того, огромную роль в её судьбе играл ещё и алкоголь – он ускорял это падение. Раз в задачу девушки входило раскрутить гостя на дополнительные траты и напоить его, то и сама она должна была активно выпивать вместе с ним за компанию:

«Пьянство между женщинами публичных домов высшей категории, которые почти все иностранки, развито в гораздо меньшей степени, чем между проститутками низших классов. Вообще, заезжие проститутки ведут себя гораздо сдержаннее русских и индифферентнее относятся к своему ремеслу, как будто не видят в нём ничего постыдного. По нашему мнению, это зависит от народного характера. Мы всегда замечали, что русская женщина стремится во что бы то ни стало забыться, а русский человек всегда тешит своё горе в вине. Её постоянно преследует чувство стыда и унижения, и это-то чувство заставляет её напиваться. Впрочем, надо заметить, что они не очень любят вино, которое пьют по необходимости, так как содержательницы заведений заставляют их требовать от гостей угощения, и предпочитают простую водку и особенно сладкие наливки, которые пьют с удовольствием. Вино хоть несколько поддерживает и здоровье, и силы, разрушаемые бессонными ночами и насильственной отдачей своего тела на поругание каждого желающего; оно также уменьшает до некоторой степени то отвращение, какое они должны чувствовать при отправлении своего ремесла»[145].

Иностранки действительно относились к ремеслу проститутки более расчётливо, выпивали в меру, были менее расточительны. До отмены крепостного права бóльшую часть публичных женщин в России составляли немки, польки, еврейки, реже – француженки, задавшиеся целью