Высокий свет. Стихи - Айрат Мударисович Сулейманов

class="p1">Падают на стылое стекло

Редкие осенние слезинки.

О прошедшем времени скорбя,

Я сижу, и ты сидишь под боком,

Странно, в этом доме одиноком

Одиноким чувствовать себя.

Чтобы на судьбу не уповать

И нести доставшееся бремя,

Надо бы почаще вспоминать

Свадебное зоревое время.

Татьянин день

В Татьянин день Татьяне

Я говорю:

– Взгляни-ка,

На ягодной поляне

Поспела земляника.

Давай возьмем лукошко

И сходим на поляну…

– Ты погляди в окошко, -

Ответила Татьяна,

– Там вьюга, сваха-сводня,

Ведет морозно трели,

Кроме того, сегодня –

Не первое апреля.

Поземка шаль вязала,

От чувства нет отбою,

– Татьянин день, – сказал я,

– Как раз для нас с тобою.

Закаты и рассветы

Погаснут, вспыхнут снова,

Про ягоды и лето

Я вспомнил просто к слову.

Кто ходит полупьяным,

Кто не совсем, а я вот –

Дарю тебе поляну

Душистых спелых ягод.

Приход любви почуя,

К тебе лечу крылато,

В Татьянин день хочу я

Быть женихом и сватом.

Горе

Где-то за Азовом

Небо бирюзово,

День передгрозовый

Пасмурен и сер.

Автомат бандита

Рявкнул аппетитно –

И у нас убитый

Юный офицер.

…Освещает небо

Полбуханки хлеба,

Ах, поймать бы мне бы

Месяц золотой.

Тихий синий вечер

Мне упал на плечи,

Я иду на встречу

С молодой вдовой.

Что сказать ей, бедной,

Плачущей и бледной?

Путь прошел победный

Муж ее, супруг,

Стал он в жизни этой

Песней недопетой,

А мечтал поэтом

Стать погибший друг.

Я сказал ей:

– Ната,

Не горюй, не надо,

Буду я за брата

Навсегда тебе.

Злу не поддаваться,

Горю не сдаваться,

Даже улыбаться,

Супротив судьбе.

* * *

Тихо хлопнул дверью о косяк

И ушел, не улыбнулся мило,

Неужели на такой пустяк

Ты тогда вниманье обратила?

Утром, на работу уходя,

Не поцеловал тебя, родная,

Вся подушка, как после дождя,

Вечером уже была сырая.

Повторяю правду вновь и вновь,

Пусть мои слова услышит небо:

На земле высокая любовь

Никогда не станет выше хлеба.

Никуда не денусь и приду,

Все, что не додумал, наверстаю,

Как и ты,

и я за ерунду

Нежность между нами

не считаю.

Не надо…

Падают первые хлопья

Крупного мягкого снега

Белым узбекским хлопком,

Теплым шарфом печенега.

Ластится ласковый лепет,

Шум ребятни оголтелый:

Снежную бабу лепят –

Белое снежное тело.

Жизнь в нее, снежную, вдуют,

Губы прорежут и очи.

Но быстро ее, молодую,

Зимние ветры источат.

Быстро подкосятся ноги,

Вытают брови слинявшие,

И упадет у дороги,

Даже весны не дождавшись.

Холодности – не надо,

Ветрености – не надо,

Есть у любви награда,

Ты раздари ее, лада.

Милые недотроги,

Будьте не бабами снежными,

Будьте, коль надо, нестрогими

И до скончания – нежными.

Сиртаки

Свет абажура мягко падал,

Почти до полночи не гас,

Сиртаки – музыка Эллады –

Звучала именно для нас.

С прически выбивался локон,

Касался губ моих чуть-чуть,

Луна в зашторенные окна

Пыталась оком заглянуть.

И полусвет, и полутени,

И лунный отблеск на окне

Тревожили воображение

И разжигали страсть во мне.

Мы танцевали под сиртаки,

Душевной страсти не тая.

О том, что было в полумраке,

Мы знали двое – ты да я.

Ягода-малина

Собирал я с девушкой малину

В нашем бузовьязовском лесу.

Солнышко июльское палило

И сгоняло свежую росу.

Губки у девчонки слаще этой

Ягоды-малины…

Я, пострел

До сих пор, до нынешнего лета

К ним и прикоснуться не посмел.

Мы собрали цельное лукошко,

Ягоды сочатся – не стерпеть.

Сладкую попробую немножко,

Хочется всю сразу одолеть.

Ты прости меня за эту строчку:

Несмышлен я был в любви и глуп,

Поцелую в розовую щечку –

Хочется дотронуться до губ.

Ягода-малина, молодая,

Нежная… Но я несмелым был:

До сих пор жалею,

что тогда я

Той девчонке сердца не открыл.

Время

Речка – быстротечка

через плес и броды

Все бежит торопко,

в вечность устремясь,

Утекают годы,

будто эти воды,

Пролетает время,

прошлым становясь.

В прошлом мое время…

Там, за горизонтом,

Молодость и юность

бесшабашных лет,

Там отец, пришедший,

слава Богу, с фронта,

Там и моя мама -

солнышко и свет.

Промелькнула лодка,

воду расплескала,

Окатила берег

бельскою волной.

Что-то мне, ребята,

беспокойно стало,

Что-то сотворилось,

видимо, со мной.

В камыше стрекозы

извелись в печали,

Ласточки щебечут,

надо мной летят.

Так же мимолетно

годы отстучали.

Мне уже полвека,

то есть – пятьдесят.

Наступает вечер,

отыгрались грозы,

Горизонт окрашен

в синь-аквамарин.

Скрылась где-то лодка,

спрятались стрекозы,

Ласточки замолкли,

я грущу один.

Пятьдесят, полвека,

разве это много!

«Мелочь, – я подумал, -

это же пустяк».

И повелевает

дальняя дорога

В новые полвека

делать новый шаг.

* * *

За окнами шел дождь…

По мутным стеклам

Стекали капли дождевой воды,

Достукались, однако, до беды,

Хотя и думали о чем-то теплом.

Какая молния блеснула между нами?!

Поссорились – и в разные углы

Мы расползлись,

друг другу не милы.

Дождь за окном,

А на душе – цунами.

Мелеют реки, оседают горы,

Стучат года подковами копыт…

Со временем нас заедает быт,

Но это ли причина для раздора?

На хмурую погоду невзирая,

Я улыбнусь,

ты улыбнись в ответ.

Улыбка – это благодатный свет,

Шалаш влюбленных,

где тепло без рая.

Песня в походе

Побелели пилотки от соли,

Гимнастерки прилипли к спине…

Эта степь, это гладкое поле

Бесконечными кажутся мне.

Но солдаты идут, не сгибаясь,

Ни на миг не сбиваясь с ноги.

Я в душе и сержусь, и ругаюсь,

Что небрежно надел сапоги,

Тяжело подгибаются ноги,

А привал еще очень далек…

Не встречалось труднее дороги

Из исхоженных мною дорог.

До прохлады речной, до привала

Я не выдержу, видно, в строю.

Только вдруг затянул запевала

Соловьиную песню свою.

Сразу легче и радостней стало,

С запевалой вся рота поет.

И смело как рукою усталость,

Словно не было вовсе ее.

Прощание

Занимается заря,

Золотятся якоря,