Женить строптивого. Твоё неизбежное счастье - Хельга Блум

Картир поднял указательный палец:

— Инель, остановись на секунду, — сделав глоток кавоса, он удовлетворенно вздохнул и продолжил: — Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю.

— Угу. Хвостом чую, ты сейчас скажешь то, что мне не понравится.

— Правильно чуешь, — ухмыльнулся он. — Но это долг хорошего друга: говорить тебе, когда ты перегибаешь палку. Инель, ты сейчас жуть как зла, и это можно понять.

— Ещё бы! Меня подставили! Опоили и подставили!

— Именно так, — совершенно спокойно согласился Картир. — Но я не думаю, что это вина Астера. Он оказался в таком же безвыходном положении, как ты, — подумав мгновение, друг добавил: — Даже в еще более безвыходном.

— Он? В более безвыходном, чем я? Картир, как ты это себе представляешь?! И вообще, ты на чьей стороне? Да ты бы слышал, что этот дракон мне сказал! Ты бы видел, как он на меня смотрел! Как на гусеницу в своей тарелке!

— Я не видел. Но давай обдумаем произошедшее. Кто с чем остался в результате. Твой отец получает то, чего хотел. Его приятель тоже. Марк повеселился…

— За чужой счет, — вставила я.

— За чужой счёт, — смиренно согласился Картир. — У тебя остаются варианты. Ты можешь сбежать в другую страну, остаться опозоренной и обесчещенной, жить здесь или выйти замуж за этого Астера. А что насчёт него?

— А он может отправляться к Прадраконице под хвост! — вспылила я, чувствуя, как вновь загорается румянец на щеках. — Я прекрасно жила без него!

— Может. А кроме этого? — терпеливо спросил он, словно учитель, объясняющий трудный материал ученику. — Ещё Астер может на тебе жениться. Проблема в том, что других вариантов у него нет. Он королевский дознаватель и граф, просто так бросить всё и уехать, в отличие от тебя, он не может. Не жениться на тебе он тоже не может. Ты порядочная девушка из старинного, хоть и не слишком знатного рода. Он не может покрыть свой род таким позором.

— Он королевский дознаватель, Картир, свою задницу он точно прикроет, — отмахнулась я.

— А если нет? Когда принц Эдвард был замешан в скандале с молоденькими девушками и все газеты об этом писали, разве его не лишили всех военных титулов и регалий?

— Ну, лишили, — угрюмо пробормотала я, ковыряя дырку в подоле юбки. — И что с того?

— А он, хоть и не наследный, но принц. Не последняя морда в государстве. И даже ему скандал обошёлся дорого. Астер же вполне может лишиться любимой работы. Отправят его с глаз долой в родное графство, и будет он заниматься мелиоративными проблемами да ёлки в драконьем облике жечь от злости. Я не говорю, что с тобой поступили хорошо и правильно, но ты пойми, Астер тоже в этой ситуации жертва. Его поставили в такое положение, что он либо женится на малознакомой женщине, либо теряет репутацию и любимую работу. И не факт, что после этого он сможет устроить хоть мало-мальски приличный брак. Любая приличная драконица десять раз подумает, прежде чем такое в мужья брать. Бесчестный мужчина он, даже если граф, не самая надёжная инвестиция. Тем более, что от двора его точно отлучат.

— И что теперь, пожалеть его предлагаешь?

— Нет, не предлагаю. Просто, начиная свою военную кампанию, помни, что это не Астер тебя подставлял.

— Пожалуй, — вздохнула я. — Но он всё равно сволочь! Ты бы видел, как он на меня смотрел! Словно я ничтожество какое-то.

— Нет, он, конечно, сволочь, что не оценил тебя и плохо о тебе подумал.

— Именно!

— Инель, я ошибаюсь или ты презираешь Астера только за то, что он презирает тебя?

— Может быть, — надулась я и, скрестив руки на груди, сердито уставилась на друга. — Это оскорбительно.

— В таком случае, да помогут боги этому несчастному, что посмел задеть твоё самолюбие! — рассмеялся Картир и поднял чашку в своеобразном тосте.

Глава 17. Есть ли у меня план?

Остаток дня и всё следующее утро я провела в тяжёлых размышлениях о смысле жизни вообще и о плане мести этим недоделанным заговорщикам в частности. В результате пришла к выводу, что жизнь бессмысленна и беспощадна, и единственное, что я могу сделать, это выйти замуж за Астера и превратить его жизнь в ад. С другой стороны, Картир сказал, что это нечестно, потому что Астер сам жертва обстоятельств. Немного поскрипев зубами, поорав и расколотив об стену парочку тарелок, я всё-таки с ним согласилась. Астер не так уж виноват. Ну разве что в том, что смотрел на меня, как на мерзкую мохнатую гусеницу в своём салате. Нет, я, конечно, вела себя… Вспомнив собственное поведение мне снова захотелось немножко побиться головой о стену. Ну почему? Почему я не распознала симптомы?!

Ладно. Единственное, как я могу взять реванш, это сделать так, чтобы он влюбился в меня сам. Влюбится, и будет страдать. А я буду отвергать и смотреть свысока… точно так же, как он. Кхм… Маленькая проблема: если я стану его женой, это будет сложновато. Ну, там всякие супружеские долги, и всё такое…

Я невольно вспомнила Астера: его широкие плечи и рельефные мышцы груди в полураспахнутой рубашке, когда я вломилась в его комнату с печеньем… и поняла, что заливаюсь жарким румянцем. Вот это вот всё, так и стоящее перед внутренним взором, и фраза «супружеский долг» как-то странно меня взволновали. Неужели я… не против?

Тяжело вздохнув, я рухнула в кресло. Как всё сложно! Ещё пару недель назад я и не помышляла ни о каких мужчинах, ни о каком замужестве, а сейчас вдруг… Я уронила пылающее лицо в ладони. Наверное это остатки зелья ещё во мне говорят. Но в общем и целом план хорош: влюбить в себя Астера и отомстить. Ага! И родить ребёнка! А дедам его не давать, вот! Это будет шикарная месть! Внуков хотели? А скорлупку вам от паучьего яйца, а не внука! Рожу сына, влюблю Астера, и заставлю всех их пожалеть о том, как они со мной обошлись. Буду от всех воротить нос. Они ещё узнают!

С другой стороны, как мне его влюблять? Я уже пробовала, результат, увы, не впечатлил. Эх, правду мне говорили подруги: нужно упражняться в искусстве обольщения, а я только смеялась в ответ. Ну кто бы мог подумать?!

В дверь осторожно постучали.

— Инель? — раздался голос мачехи. — Ты в порядке? Ты не спустилась к завтраку. Могу я войти?

— Конечно я не спустилась! — драматично воскликнула я, пассом открывая дверь, — О каком завтраке может идти речь, если моя жизнь