Август: Графство Осейдж - Трэйси Леттс

БАРБАРА. Я убью тебя, урод!

Билл. (Карен) Уведи его отсюда!

СТИВ. Я ничего не сделал!

ДЖИН. Мама, прекрати это!

КАРЕН. Успокойтесь!

БИЛЛ. Уведи его в спальню!

БАРБАРА. Ты знаешь, сколько этой девочке лет?

СТИВ. (Джин) Скажи им, что я ничего не делал!

БАРБАРА. Ей четырнадцать лет!

ДЖИН. Мама!

СТИВ. Она сказала, что ей пятнадцать!

БАРБАРА. Ты что, рехнулся?

КАРЕН. Барбара, остановись!

(Карен сумела вытащить Стива из столовой в спальню. На протяжении следующей сцены они одеваются и пакуют свои чемоданы.

Барбара, Билл, Джин и Джоанна остаются в столовой.)

БАРБАРА. О, господи! Ты можешь в это поверить, чтобы этот хрен!

БИЛЛ. Я знаю, знаю. Успокойся.

БАРБАРА. "Успокойся". Этот сукин сын — больной на всю голову. Что же это такое!

Билл. (Джин) Ты в порядке?

ДЖИН. Со мной все в порядке, что с вами происходит?

БАРБАРА. С нами?

ДЖИН. Вы что ошизели?

БИЛЛ. Хорошо, давай разберемся.

БАРБАРА. Почему ты не в кровати? Что ты здесь делала?

БИЛЛ. Прошу тебя, дорогая, нам нужно узнать, что здесь произошло.

ДЖИН. Ничего не произошло. Мы что, из-за ерунды будем сейчас устраивать федеральное расследование? Я не могла уснуть, я пошла на кухню выпить воды, он вошел…конец истории.

БАРБАРА. Это не конец истории.

БИЛЛ. Это не конец истории.

ДЖИН. Мы курили, понятно? Мы немного покурили и стали валять дурака, и потом поднялся этот гвалт.

БАРБАРА. Я тебе говорила насчет этого курева? Что я тебе говорила?

БИЛЛ. И поэтому Джоанна ударила его сковородкой? Не думаю.

ДЖИН. Да, посмотрите на себя, вы просто смешные. Что случилось? Да, ничего не случилось!

БИЛЛ. Мы волнуемся за тебя.

ДЖИН. Нет, не волнуетесь. Вам просто надо знать кого наказывать.

БАРБАРА. Перестань…

ДЖИН. Вы не можете понять кто прав, а кто виноват и хотите, чтобы я бы я вам все расставила на свои места…

БАРБАРА. Хватит читать нам нотации. Просто скажи, что он сделал?

ДЖИН. Он ничего не сделал! Даже если бы он и сделал, большое дело!

БИЛЛ. Большое дело потому, что тебе четырнадцать лет.

ДЖИН. Всего-то на несколько лет меньше, чем той, которую ты любишь.

(Барбара дает пощечину Джин; Джин рыдает)

Я ненавижу тебя!

БАРБАРА. И я тебя ненавижу, ты, маленькая идиотка!

(Джин пытается выйти. Билл удерживает ее.)

БИЛЛ. Джин…

ДЖИН. Оставь меня!

(Джин высвобождается и убегает.)

БАРБАРА. (Барбаре) Что с тобой?

(Билл выходит, вслед за Джин)

ДЖОАННА. Простите меня.

(Джоанна выходит, возвращается к себе в мансарду. Барбара немного приходит в себя, идет в гостиную. Стив уже одет и выходит с чемоданами в руках. Карен надевает толстовку, собирая оставшиеся вещи, прибирает кровать.)

КАРЕН. Не надо ничего говорить.

БАРБАРА. Что?

КАРЕН. Я уезжаю. Мы уезжаем. Мы возвращаемся во Флориду, ночью, сейчас. Мы со Стивом, вместе. Ты хочешь, извиниться за то, что произошло?

БАРБАРА. Подожди, подожди…

КАРЕН. Ты бы лучше выяснила у Джин, что здесь точно случилось, а потом уже указывала пальцем, вот все, что я говорю. Потому что я сомневаюсь, чтобы Джин была такой уж невинной всей этой истории. Я не обвиняю ее. То, что я говорю, что она не так уж и невинна, не значит, что я обвиняю ее. Я говорю, что она должна разделить ответственность. Ты меня поняла?

Я знаю, что Стив должен был лучше, чем Джин понимать, что ей только четырнадцать лет. Я считаю, что нет белого и черного, хорошего и плохого. Правда живет там, где она живет всегда — посередине. Где мы все и живем, все, кроме тебя.

БАРБАРА. Карен…

КАРЕН. Я не защищаю его. Он не идеальный. Такой же, как все, взял и оступился. И я тоже не ангел. Я делала такие поступки, которыми не могу гордиться. Потому что жизнь иногда загоняет тебя в угол. И я тоже живой человек.

В любом случае, ты должна сначала разобраться в своих делах. А потом уже судить ближних.

БАРБАРА. Хорошо…

КАРЕН. Придет январь… Встретимся на Бали. Разве это плохо?

(Карен выходит. Она катит чемодан на колесиках позади себя. Входит Билл.)

БИЛЛ. Я беру Джин с собой. Мы уезжаем.

БАРБАРА. Прекрасно.

БИЛЛ. Тебе надо отдохнуть.

БАРБАРА. Хорошо.

БИЛЛ. Разумеется, ты обвиняешь меня за все это.

БАРБАРА. Да, хорошо…(с силой) Я проиграла. Как сестра, как мать, как жена. Я проиграла.

БИЛЛ. Нет, не проиграла.

БАРБАРА. Нет? Я физически боролась с Мамой

и Джин около девяти часов подряд. Побудь здесь чуть — чуть, и я оторву тебе голову.

БИЛЛ. Это не смешно.

БАРБАРА. С Джин я этого не могу сделать сейчас. Ей придется подождать, пока я вернусь в Булдер.

БИЛЛ. У вас с Джин есть еще сорок лет в запасе, чтобы ссориться и мириться.

БАРБАРА. (удивленно) Интересно, а что будет через сорок лет?

БИЛЛ. Ты умрешь.

БАРБАРА. О, да.

БИЛЛ. Я имею в виду…

БАРБАРА. Нет, все правильно.

БИЛЛ. Если тебе повезет.

БАРБАРА. Как бы не так!

БИЛЛ. Если нам повезет.

(Пауза)

БАРБАРА. Ты никогда не вернешься ко мне, Билл?

БИЛЛ. Никогда не говори никогда, но…

БАРБАРА. Но не вернешься.

БИЛЛ. Но не вернусь.

БАРБАРА. Даже, если у вас не сложатся отношения, между тобой и Марш?

БИЛЛ. Синди.

БАРБАРА. Синди.

БИЛЛ. Правильно. Даже если не сложатся.

БАРБАРА. И я никогда не пойму почему, да?

(Билл пожимает плечами… это выглядит так, что он, как будто, хочет сказать что-то еще, но затем:):

БИЛЛ. Вероятно, нет.

(Пауза. Билл идет к двери. Барбара смотрит ему вслед и рыдает.)

БАРБАРА. Я люблю тебя… Я люблю тебя…

Кабинет. Барбара и Джоанна, в той же мизансцене, как Беверли и Джоанна в прологе.

Барбара пьет виски.

БАРБАРА. В один с последних наших разговоров с отцом, мы говорили… мы обсуждали… я не знаю, мироустройство, что-то такое… и он сказал: "Ты знаешь, эта страна всегда была похожа на бордель, но, обычно, оставалась какая-то надежда. Но сейчас это просто клоака". И теперь я думаю, что он говорил о чем-то еще, о чем-то более конкретном, касающемся его самого… об этом доме? О своей семье? О своем браке? О себе самом? Не знаю. Но было что-то печальное в его голосе — или нет, не печальное, он всегда был печальным- что-то более безнадежное, чем печаль. Как будто уже все случилось. Как будто, его уже нет. Как будто уже слишком поздно. Как будто уже все кончено. И никто не знает куда дальше. Эта страна, этот эксперимент, Америка, эта надменность: как же это печально, что никто не знает, куда дальше. Все призрачно. (С силой) Легкомыслие, на самом деле, страшнее потопа…

ДЖОАННА. Миссис Фордхам, Вы увольняете меня?

БАРБАРА. Нет, нет. О, нет. Совсем не это. Я сознаюсь, что у меня ужасный характер. И у тебя есть право уйти. Я имею в виду… это работа. Это просто работа. И все же… я здесь. Оглянись. Здесь больше никого нет. Я имею в виду, неужели это я, неужели я здесь? Я не говорю, что мне нужна твоя помощь. Я просто говорю, что я все еще здесь, как это ни странно.

ДЖОАННА. Я могу остаться. Мне знакома эта работа. Я могу ее делать. Я работаю для не Вас или миссис Вестон. Или даже для мистера Вестона. Правда? Я делаю это для себя.

БАРБАРА. Почему?

ДЖОАННА. Мне нужна работа.

(Барбара допивает виски)

БАРБАРА. Джоанна… что мой отец говорил тебе?

(пауза)

ДЖОАННА. Он говорил много о своих дочерях… о своих трех дочерях и о своей внучке. Они были его счастьем.

БАРБАРА. Спасибо. Это принесло мне облегчение. Теперь я знаю, что ты можешь солгать.

(Настойчиво) Я хочу, чтобы ты осталась. Не думай о жаловании. Я позабочусь об этом.

(Джоанна кивает, выходит. Барбара снова наливает себе вески.)

БАРБАРА. (Себе самой) Я все еще здесь, как это ни странно.

Впервые, после того, как шторы были убраны с окон, дом освещается дневным светом.