От «Я» к «МЫ». Как быть по-настоящему вместе - Терренс Рил

подражания — папа (которого он обычно копирует, сам того не осознавая). Этот двой­ной удар определяет контуры Адаптивного Ребенка — сопротивление через противодействие, усвоение через подражание.

Если бы мы всегда жили в сознании «Я и Ты», мы бы блистали в обществе, но были бы глубоко несчастны в личной жизни. К счастью, мы способны на большее. С первого момента общения с новым клиентом моя задача — проникнуть за стену страхов, защитных механизмов и сознания собственной правоты его Адаптивного Ребенка и наладить связь с Мудрым Взрослым, пробудить его «Мы». Плохо другое: к близким отношениям стремится только та наша часть, которой руководит Мудрый Взрослый. Адаптивный Ребенок каждый раз предпочитает самооборону, поскольку близость означает уязвимость. С какой частью вашей психики я разговариваю сейчас? Какая часть вас читает эти строки?

Я говорю клиентам, что всякий раз, когда поднимает голову один из их Внутренних Детей, им нужно посадить его к себе на колени, крепко обнять, чутко выслушать все, что он хочет сказать, не забывая при этом отодрать его липкие ручонки от руля. Нет, ему не разрешается вести автобус, это делаете вы, префронтальная кора, Мудрый Взрослый.

Когда моя жена Белинда сердится на меня, я беру своего Адаптивного Ребенка, восьмилетнего крошку Терри, и мысленно задвигаю его себе за спину — физически ставлю туда, где он сможет держаться за мою рубашку. И договариваюсь со своим маленьким Я. Я говорю ему: «Стой там, и тогда я буду тебя защищать. Как Супермен, который принимает вражеский огонь на свой раскинутый плащ, я приму на себя весь натиск ярости Белинды». Тогда ее обида и злость, прежде чем задеть моего Адаптивного Ребенка, должны будут сначала прошить насквозь все мое тело и мою крепкую спину. «Итак, моя часть договора — я тебя защищаю. Теперь твоя часть договора. Ты дашь мне поговорить с Белиндой. А сам даже не пытайся, хорошо? Ты все испортишь. Я умею улаживать с ней дела лучше тебя».

Если весь этот лексикон и воображаемые диалоги с Внутренним Ребенком кажутся вам несколько слащавыми, прошу вас, вспомните, что воображаемый и даже персонифицированный Адаптивный Ребенок — не более чем травмированное реактивное состояние Я, сформированное примерно в том возрасте, в котором были вы, когда произошла травма. Это ваша персонифицированная точка остановки в развитии. Травма — это не то, что вспоминают, а то, что проживают заново. Взрослый человек, на которого кричит жена, не помнит побитого одиннадцатилетнего мальчика, которым когда-то был, просто крик заново пробуждает в нем травматический опыт. Учить человека работе с Внутренним Ребенком, задетым тем или иным триг­гером, — это полезный и легко усвояемый метод работы с травматическими переживаниями. Воспитывать умение распознавать эти состояния (ребенка в себе) и работать с ними — мощный способ преобразить и человека, и его отношения с близкими. * * *

В иные минуты наши партнеры подбирают упавшее знамя и проделывают аналогичную работу со своей стороны. А иногда мы чувствуем себя совершенно одинокими на пути к достижению зрелости, которая дается с таким трудом. Наш партнер пускается во все тяжкие, временно захваченный собственным Адаптивным Ребенком, и не выражает ни малейшей заинтересованности в связи с нами. Я был бы счастлив сказать, что в такие сложные моменты можно обратиться за социальной поддержкой, обрести и мудрость, и равновесие, как, наверное, делают в некоторых традиционных культурах. Но, увы, в нашем глубоко индивидуалистическом обществе куда охотнее поддерживают Адаптивного Ребенка, чем мудрые порывы в сторону близости.

Западное общество культивирует индивидуализм уже несколько столетий, начиная с раннего Возрождения. Сильнейший перекос в сторону отдельной личности и отход от ценности отношений проявляется не только в тенденциях психотерапии, но и в различных методах личностного роста. С самых истоков этого движения в семидесятые годы прошлого века личностный рост означал именно рост самой личности, а вовсе не рост личности как партнера по отношениям. До сих пор мы были сосредоточены на проблемах индивидуального развития и семейных аспектах травмы и адаптации отдельной личности.

Отклонимся ненадолго от основной темы и подумаем о нашем индивидуалистическом, нарциссическом обществе [20]. Где, когда и как все мы коллективно повернулись спиной к отношениям? Когда мы как группа поставили в привилегированное положение индивидуалистические способности левого полушария и принизили интуитивную отношенческую мудрость правого? Идея самодостаточной личности, как и любая другая идея, уместна в определенных обстоятельствах и в определенный исторический момент. Давая преимущества в адаптации к конкретной ситуации, она создает при этом ощутимые проблемы в области отношений. Так, мифический образ великого американского ковбоя, который скачет в закат, не взяв с собой ничего, кроме верного коня и верного кольта, по-своему прекрасен, но совершенно не гармонирует с современной жизнью и даже видится в ней атавизмом.

До сих пор мы рассматривали те семейные силы и факторы развития, которые создают сознание «Я и Ты» — нашего Адаптивного Ребенка. Теперь рассмотрим культурные аспекты этого явления, чтобы понять, почему так трудно быть умелым строителем отношений в этом воинствующе-­индивидуалистическом и настроенном против взаимосвязи и взаимозависимости мире.

* Меллоди, Уэллс, Миллер. Где заканчиваюсь я и начинаешься ты. Границы и созависимость в личных отношениях. М.: АСТ, 2022.

** А именно, в психоаналитической литературе, посвященной нарциссической проблематике (Х. Кохут, О. Кернберг, А. Миллер, Э. Моррисон и др.), описывается внутренний мир личностей с травмой самоуважения, особенности самопереживания которых включают чувство стыда, зависти, пустоты и собственной неполноценности наряду с их компенсаторными противоположностями — защитной самодостаточностью, достоинством, превосходством, грандиозностью, тщеславием, презрением. Переживание, что они «достаточно хороши», в эмоциональном опыте таких людей отсутствует.

Терапевтической задачей в этом случае является помощь в принятии себя без раздувания собственного Я и без принижения, обесценивания других. — Прим. научн. ред.

Я внимательно слушаю его историю, и в голове складывается более точное описание. В те моменты, когда на него действует триггер, Дэниел ощущает себя пострадавшей стороной. Он — профессиональная разъяренная жертва. Идиотка на стойке регистрации с темпераментом дохлой рыбы — из-за нее Дэниел всюду опоздал. Тупица, который должен был встретить его в аэропорту, заставил ждать четверть часа и к тому же с трудом говорил по-английски. Крышка на банке с майонезом нарочно не открывалась, чтобы позлить его. Дэниел маневрирует по враждебному миру, который ополчился против него. Но просто так он не сдаcтся — еще чего! Он стал ангелом отмщения и в совершенстве овладел наукой, которую одна из моих главных наставников, великая исследовательница Пиа Меллоди, автор первых работ по исцелению травмы, называла «агрессией жертвы» * [3]. Действуя из этой позиции, человек чувствует себя жертвой, а ведет себя как агрессор. «Ты сделал мне больно, и за это я сделаю тебе вдвое больнее». С этого и начинается порочный круг. Каждое поколение действует исходя из собственных травм, родители передают детям версию собственных страданий. Но мы способны на большее. Однако для этого нам нужно освободиться от власти реактивного мозга, сознания «Я и Ты», Адаптивного Ребенка — от власти того фильтра, который не дает нам видеть реальность.

Меллоди, Уэллс, Миллер. Где заканчиваюсь я и начинаешься ты. Границы и созависимость в личных отношениях. М.: АСТ, 2022.

А именно, в психоаналитической литературе, посвященной нарциссической проблематике (Х. Кохут, О. Кернберг, А. Миллер, Э. Моррисон и др.), описывается внутренний мир личностей с травмой самоуважения, особенности самопереживания которых включают чувство стыда, зависти, пустоты и собственной неполноценности наряду с их компенсаторными противоположностями — защитной самодостаточностью, достоинством, превосходством, грандиозностью, тщеславием, презрением. Переживание, что они «достаточно хороши», в эмоциональном опыте таких людей отсутствует.

Терапевтической задачей в этом случае является помощь в принятии себя без раздувания собственного Я и без принижения, обесценивания других. — Прим. научн. ред.

RLT отличается от остальных видов терапии в частности вниманием, которое она уделяет чувству собственного величия у партнеров. Вот уже более пятидесяти лет психотерапия прилагает колоссальные усилия, чтобы помочь людям преодолеть чувства стыда