Микки-7 - Эдвард Эштон

лучших. Просто не верится, что они назначили унитария командовать парадом.

— Религиозные взгляды командора вряд ли кого-то коснутся, — заявила наша новая знакомая. — Кроме разве что этого парня. — Она печально взглянула на меня, после чего протянула руку Дугану: — Кстати, я Бри. Из отдела сельского хозяйства. Полагаю, мы будем работать вместе.

Остальные новоприбывшие к тому времени рассосались — видимо, чтобы застолбить себе гамак. Пока Бри с Дуганом, улыбаясь, пожимали друг другу руки, у меня начали закрадываться подозрения, что мой гениальный план побега с планеты может оказаться провальным.

— Послушайте, — обратился я к ним, — не хочу показаться идиотом, но не могли бы вы объяснить, какое отношение ко мне имеют религиозные взгляды Маршалла?

Бри повернулась ко мне. На лице у нее было ясно написано, что она находит Дугана намного более интересным собеседником, а вот я, похоже, ей неприятен и мое присутствие начинает действовать на нервы.

— Основополагающей доктриной унитарианской церкви является вера в уникальность каждой души.

— Э-э…

— Они против биопечати клонов, — пояснил Дуган. — Унитарии свято верят, что одному телу полагается одна душа, и если тело умирает, душа умирает вместе с ним.

— Верно, — поддержала его Бри. — Что, по их мнению, означает следующее: клонированное тело с загруженными в него данными личности владельца является, по сути, бездушным монстром.

— Ага, — поддакнул Дуган. — Противоестественной мерзостью.

— Не вполне человеком.

Биолог кивнул.

— На самом деле просто нечеловеком.

— Хм, тогда мне…

— Не повезло, да, — подтвердила Бри.

— Эй, гляди веселей, — подбодрил меня Дуган. — Ты, конечно, расходник, но тебя еще ни разу не пускали в расход, я прав? В смысле, пока что ты оригинал самого себя.

— Пока да, — согласился я. — Я всего два дня как завербовался в экспедицию. У меня не было времени даже разобраться, как происходит загрузка данных. В любом случае сейчас я пребываю в том самом теле, в котором родился.

— Вот и отлично! — воскликнул Дуган, хлопнув меня по плечу. — Чтобы не вызвать неудовольствие Маршалла, постарайся в нем и остаться.

Хороший совет, брат, а главное — полезный.

Странно, почему я ему не последовал?

7

Обычно я стараюсь никуда не опаздывать, особенно когда опоздание напрямую влечет за собой уменьшение рациона. Впрочем, приходить заранее я тоже не люблю, и эта нелюбовь усиливается вдвойне, если речь идет о том, чтобы пораньше явиться на разнос к Иерониму Маршаллу. Я нога за ногу иду по коридорам, дважды останавливаюсь поговорить с людьми, а дойдя до кабинета, болтаюсь под дверью до тех пор, пока часы на экране не показывают 10:29, и только тогда стучу.

— Войдите.

Дверь распахивается. Маршалл сидит перед низеньким столом из металлопластика. Он наклонился в кресле вперед, локти на подлокотниках, руки сцеплены в замок на животе. Напротив него, вполоборота ко мне, сидит Берто.

— Закройте дверь, — говорит Маршалл, — и садитесь.

Я беру стул и устраиваюсь рядом с Берто. Командор смотрит на нас, не произнося ни слова, пока молчание не становится невыносимым.

— Итак, — не выдерживает Берто, но Маршалл обрывает его одним взглядом.

— Вы, Барнс, — говорит он. — Назовите номер своей копии.

— Э-э… Восьмой? — отвечаю я.

Он удивленно вздергивает бровь:

— Вы как будто не уверены.

— Номер не выжжен у меня на загривке, сэр, и обычно я не помню, как умираю. Мне известно, что я Восьмой, потому что вы же мне об этом и сообщили.

— Но вы ведь помните, как вылезли из бака?

Я кошусь на Берто. Он смотрит прямо перед собой.

— Вообще-то нет, сэр. Я полностью прихожу в сознание лишь через несколько часов. Обычно первое воспоминание такое: я просыпаюсь в своей постели с жутким похмельем.

Лицо Маршалла темнеет, хотя выражение не меняется.

— Учитывая, что на Нифльхейме у вас нет доступа к алкоголю, мистер Барнс, мы можем смело предположить, что подобный неприятный опыт связан с перезагрузкой данных, а не трехдневным запоем. А вы как считаете?

Я мог бы сострить в ответ, но чувствую, что сейчас не время умничать.

— Да, сэр, — оттарабаниваю я. — Думаю, это верное предположение.

— И сколько раз такое с вами происходило, мистер Барнс?

— Семь раз, сэр!

— То есть вы восьмая копия Микки Барнса, верно?

— Да, сэр. Я Микки-восемь.

Маршалл долго сверлит меня пристальным взглядом, потом поворачивается к Берто:

— Гомес. Почему перед нами восьмая копия мистера Барнса?

— Гм… сэр, — мнется Берто. — По протоколу мы должны в любой момент иметь полнофункционального расходника.

— И что дальше?

— А дальше… вчера седьмая копия перестала функционировать. Поэтому, согласно протоколу, я подал заявление на создание Микки-восемь.

— Спасибо, Гомес, — говорит Маршалл, — за столь официальный доклад. Мне даже на минуту почудилось, что вы действительно озабочены соблюдением протокола.

— Сэр! — вскидывается Берто, но командор только качает головой:

— Оставьте это, сынок. Объясните мне, пожалуйста, своими словами, а не цитатами, взятыми из боевого устава, как именно вы умудрились вчера вечером спустить в унитаз семьдесят пять килограммов белка и кальция.

На самом деле во мне примерно семьдесят один килограмм, и большая часть этого веса — вода, запасов которой у нас более чем достаточно в наметенных снаружи сугробах. Однако момент, чтобы озвучить свои выкладки, не самый удачный.

— Хорошо, сэр, — говорит Берто. — В общем…

Маршалл наклоняется вперед, ставит локти на стол, кладет подбородок на сплетенные пальцы и поднимает брови почти до линии роста волос. Берто откашливается. Ни разу раньше не видел, чтобы мой приятель так нервничал.

— Как я и написал в заявлении на восстановление, Микки был потерян примерно…

— Вы имеете в виду седьмую копию мистера Барнса?

— Да, сэр. Микки-семь. Мы потеряли его вчера вечером около 25:30, когда он исследовал пещеру примерно в восьми километрах к юго-западу от главного купола. Исследование проводилось в соответствии с вашим текущим распоряжением о разведке окрестностей колонии и наблюдении за местной фауной. После того, как я удостоверился, что тело невозможно достать…

— Как именно удостоверились?

Я кошусь на Берто. Он смотрит прямо перед собой. Ха, сейчас будет интересно.

— Сэр?

— Я, кажется, четко сформулировал вопрос, — хмурится Маршалл. — Как именно вы удостоверились, что тело невозможно достать?

— Ну… — говорит Берто и оглядывается на меня.

— Ко мне не обращайся, — предупреждаю я. — Если помнишь, я был телом.

— Если вам неприятно присутствовать при этом разговоре, можете подождать за дверью, мистер Барнс, — предлагает Маршалл. — Пока я не выясню обстоятельства вашей гибели.

Я отрицательно качаю головой.

— Ну нет. Мне так же интересно послушать, как и вам.

Маршалл переводит взгляд на Берто:

— Итак?

— В общем, — продолжает пилот, — он провалился в яму.

Маршалл откидывается на стуле и скрещивает руки на груди.

— Что?

— Он провалился