Стихотворения - Тед Хьюз

В переводах Павла Урусова

Смеясь

Автомобили сталкиваются и изрыгают детей и багаж — смеясьпароход идёт ко дну отдавая прощальный салют — смеясьсамолёт уходит в пике и завершается взрывом — смеясьчеловеческие конечности взлетают на воздух — смеясьизмождённая маска в постели заново открывает боль — смеясь, смеясьметеорит приземляется с изумительной точностьюпрямиком на коляску с ребёнком внутри

глаза и уши упакованы вместесложены в волосахзавёрнуты в ковёр, в обои, перевязаны проводамитолько зубы ещё стучати сердце пляшет в своей открытой пещере,беспомощное, на нитях смеха

пока разрывные слёзы влетают сквозь дверис дымом и грохотом

и вопли оглушают страхоми костибегут от пытки от которой не скрыться плоти

делают несколько шатких шагов и падают на виду

но смех всё ещё скачет вокруг в своих сороконогих ботинкахездит на гусеничном ходу не разбирая путипадает на матрас, молотит ногами воздух

но это всего лишь чувство.

Наконец-то ему довольно — довольно!Оно медленно поднимается, истощённое,и начинает застёгивать пуговицы,медленно, с долгими паузами,

как преступник, за которым явилась полиция.

Папоротник

Папоротника перо разворачивается движениемДирижёра, чья музыка вот-вот прервётся —И, внимая минуте молчания,Земля станцует свой тёмный танец.

Мышь ведёт доверчиво ухомПаук вступает в права наследства.И глазДержит всё мирозданье в узде из слёз.

ПапоротникПляшет печально, словно пероНа шлеме у воина, что возвращается подземной дорогой

В своё царство.

Лисица-мысль

Полуночного мига воображаемый лес:что-то живое движется в тишине,кроме одиноких часови пальцев моих над белой бумаги листом.

За окном мне не видно звёзд:что-то, что ближе и глубжене спеша наполняет собойодиночество и пустоту:

холодный, нежный, как тёмный снег,лисий нос обнюхивает чей-то след,глаза направляют движение — тут,и тут, и тут, и тут, и там —

аккуратной строкой отпечатки лапложатся на снег. А сзади тенькрадётся, прячется между пней,извиваясь в изгибах тела,

пересекающего прогалину; глаз,наливается зеленью и, расширяясь,сосредоточенно, напряжённо,ищет что-то в ночи, пока

горячая вспышка — запах лисы —не заполнит полость моей головы.За окном нет звёзд; что-то шепчут часы.На странице остались строчки.

Кровинка

О кровинка, ты прячешься от гор в недрах горты ранена звёздами и истекаешь теньюпоедая целебную землю.

О кровинка, крошечная кровинка без костей и без кожиостов коноплянки — твой плугты пожинаешь ветер молотишь камни.

О кровинка, ты бьёшься в бычьем черепетанцуешь на комариных ногахиграешь слоновьим хоботом крокодильим хвостом.

Выросла такой мудрой такой ужаснойна затхлом молоке смерти.

Сядь мне на руку, спой мне на ухо, о кровинка.

Нарциссы

Помнишь, как мы собирали нарциссы?Никто не помнит, но я помню.Твоя дочь, с распростёртыми объятиями, нетерпеливая и счастливая,Помогала этой жатве. Она всё забыла.Она не может вспомнить даже тебя. И мы продавали их.Это звучит как кощунство, но мы продавали их.Неужели мы были настолько бедны? Старый Стоунман, торговец,С начальственным взглядом, апоплексически красный,(Это был его последний шанс,Он умер во время тех же великих заморозков, что и ты),Он убедил нас и веснойВсегда покупал их, по семь пенсов за дюжину,«Обычай этого дома».

Тогда мы ещё не знали, хотим ли владетьХоть чем-нибудь. В основном мы стремилисьПревращать всё в прибыль.Мы оставались кочевниками — нам ещё были чуждыВсе наши владения. НарциссыБыли нашей самой удачной сделкой,Случайно найденным кладом. Они просто прибыли ниоткудаИ продолжали прибывать,Словно не вырастая из почвы, а падая с неба.Наша жизнь в то время была ограблением нашей удачи.Мы полагали, что будем жить вечно. Не знали,Что нарциссы — это лишь мимолётныйПроблеск вечности. Не сумели увидетьБрачный полёт редчайших подёнок —Наших собственных дней!Мы считали нарциссы случайной добычей,Так и не поняли, что это было последнее благословенье.И мы продавали их. Мы трудились над их продажей,Словно наёмники на чьей-тоЦветочной ферме. Ты склоняласьПод последним в твоей жизни апрельским дождём.Мы склонялись вместе, среди тихих скриповТрущихся друг о друга стеблей — каплиСотрясали их девчачьи платья,Влажные, ломкие, как молодые стрекозы,Вылупившиеся слишком рано.

Мы складывали их хрупкие огни на верстак,Распределяли между охапками листья —Дрожащие листья-лезвия, гибкие, тянущиеся к воздуху,Словно покрытые цинком —Ставили свежесрезанные стебли в воду,Овальные, мясистые стебли,И продавали их, по семь пенсов за дюжину —

Раны ветра, спазмы тёмной земли,Лишённые запаха сгустки металла,Пламенное очищение замогильного холода,Будто дышит сам лёд —

Мы продавали их на увядание.Они всходили быстрее, чем мы успевали срезать их,В конце концов, мы утонули в нихИ потеряли ножницы — подарок на свадьбу.

С тех пор каждый март они появляются сноваИз тех же луковиц, те жеДетские голоса оттепели,Балерины, начавшие раньше музыки,Дрожащие на засушливых крыльях года.На всё той же волне памятиОни возвращаются, чтобы забыть тебя,Склонившуюся за дождливой тёмной завесойапреля, срезающую ломкие стебли.

Но где-то твои ножницы помнят. Где бы они ни были.Где-то здесь, с широко раскрытыми лезвиями,Апрель за апрелемПогружаясь всё глубже в почву —Как якорь, как ржавый крест.

Теология

Змей не соблазнялрайским яблоком Еву.Эта история — простоискажение фактов.

Адам съел яблоко.Ева съела Адама.Змей съел Еву.Мы — в тёмном кишечнике.

А Змей отсыпается в райскомсаду после обеда,улыбаясь сквозь сонвстревоженным окликам Бога.

Стихи в переводах Immoralist

Комары ткут закатный танец

Комары ткут закатный танецВзлетая стаей дрoжащих точекВскипая буквами безумной азбукиМерцая знаками немой КабаллыПод синей тенью листвы

Тень — только тень листвыРазделяет комариное облачко и мутное марево солнцаЛиства отводит жала лучей алчного вечернего солнцаОт радужных капель их слабых глаз и темнолюбивых тел

ТанцуяТанцуяВзрезая воздух загадочными письменамиСтирая и завязывая их в узлыТолкутся вокруг друг друга

Стараясь прорваться к центруНичего не взрезая, ни о чём не стараясьРаспевая, что эпохиВселенной — пустяк что солнца они не боятсяНо всё-таки оно близковатоЧто оно сжигает их песню, славящую сонмы солнцЧто их облачко — сонм солнцЗаполняющийПустотуА крылья сбивают жарЖужжатчто их хоботкиЭто гвозди в руках и ногахВсеблагого комариного богаЧто их уши слышат и ветерСтрадающий вечером в травахИ вечерние страдания дерева

И струнные страдания травИ пыль бесконечных дорогТанцующих на ветруИ танец самого ветра — смертельный, крушащий горыИ коровьи лепёшки ферм, иссохшие в навозную пыль

Но что танец комаров не рассыплетсяЧто их сила осилит порогИ они вовеки пребудут вверху над когтистыми пальцами травТанцуяТанцуяВ прохладной тени зелёных ладоней платана

Танец, который никогда не изменитсяТанец, несущий их тела на сожжение

И их личинки мумий ни на что не сгодятсяИх бородатые личинкиТолкутся, трясясь, в пустотеВздрагивают, вздрагивают в воздухе, вздёрнутые,Bздёрнутые, вздёрнутыеИ свисают, как у вздёрнутых, лапки

О малюткиЛетящие к смертиО танцующие насмерть ХасидыВы — ангелы светлых небес!А бог — Всевышний Комар!Вы мерцающая мощью Галактика!Мои никчемные руки вяло шевелятся в воздухеМой язык запутался в листьяхМои мысли забились в щели

Ваш танец

Ваш танец

Нежно обнажает мой череп, вперившийся в Чёрный Космос.

Крысья пляска