Человек в бандане. История онкологического пациента, рассказанная от первого лица - Александр Михайлович Беляев

по возможности. В общем, ругать систему бесполезно – её нужно брать измором. Такой принцип у меня сформулировался. А как ещё?

«Ты боец, Сашка», – говорила моя мама. Я никогда таковым себя не считал. А как же карьерные вершины, сердечные победы?.. Тоже мне рыцарь!

Я, только начав заниматься лечением рака своего, понял про себя кое-что очень важное. Вот в детстве и юности думаешь: безвыходную ситуацию легко решить. Решиться на. Ну вот типа как в фильмах про шпионов – ампула с ядом в воротнике. Или вот ещё – красиво, как в замечательном треш-сериале моего детства «ТАСС уполномочен заявить», когда кагэбэшники пришли брать шпиона Дубова, который яд из шариковой ручки проглотил. Ух! Всё, свободен. От тюрьмы, а заодно и от жизни. Вот тебе и вариант: запастись цианистым калием на случай, если серьёзная болезнь, увечье, потеря любимой женщины, проигрыш в казино и так далее. Что угодно, короче. Но на самом деле хрен тебе, а не ампула: будешь цепляться за жизнь. Всеми пальцами и зубами. За любые шансы. Это в натуре человека. А если не так, то здесь что-то не то. У меня лично ощущение от маминой смерти, что она как будто сама решила уйти. Как будто устала от этого всего. «Я устала болеть», – как-то обронила она фразу, когда ещё «только» кашляла, но ходила.

«Мог бы дальше гулять, пить таблетки и водочку»

От знакомых и незнакомых людей каких только историй не наслушаешься. Вариант: ничего не болело – и вдруг какие-то симптомы странные. Неприятные. Или – боли непонятно где. И от чего. Или так: всё болит страшно, но долго ничего найти не могут. Типа болит желудок, но гастроскопия не показывает ничего, кроме какого-нибудь лёгкого гастрита. А человека скручивает периодически. Потом при более глубоком исследовании оказывается, что рак в желудке где-то там внутри под слизистой сидит, растёт, но совершенно никому невидим. Или в женских органах.

Именно такое мне рассказала одна женщина в очереди на компьютерную томографию, КТ. Дело в том, что на КТ довольно долго сидеть надо, потому что дают пить контрастное вещество по стакану через сорок минут и двадцать минут. Разговорился с женщиной примерно моего возраста. Она пришла с мужем. Сказала, что болело зверски где-то что-то и долго, но ничего не могли найти. Ни в желудке, ни в малом тазу. А жить – невозможно. Говорит, поехали в отпуск куда-то в Грузию или Армению, где бы обожраться и упиться вином, а там ничего в рот не лезет, и от таблеток не легче. Отпуск насмарку, по возвращении в Москву чуть ли не на скорой увезли. И дообследовали наконец – нашли опухоль за стенкой желудка, то есть её не видно было никому и никак. Она уже большая, и женщина волнуется, что опухоль неоперабельная. Я ей, конечно, сказал, что всё отрежут, что надо, всё будет хорошо, и вообще она красива и прекрасна и всё такое прочее. У нас так принято – говорить про положительный исход исключительно. Но надо на самом деле в это верить. Иначе – какой смысл во всех этих мытарствах?

После того как мне уже провели лапароскопию, я между очередными обследованиями заглянул в свою бывшую палату навестить соседа, который там долёживал неделю. Пять дней всё-таки вместе провели! Так вот, на моё место в палату положили дядьку лет шестидесяти из-под Мурома или откуда-то оттуда. Из бедной провинции, короче, из деревни практически. А у него лёгкая язва, которую долго обнаружить не могли. Да и повода не было. Ну да, немолодой, пьёт лекарства от сердца. Такие, бывает, портят желудок. У стариков вообще это сплошь и рядом: пил-пил что-то от сердца, потом бац – симптомы внутреннего кровотечения, госпитализация, обнаруживают, что всё дно желудка изъязвлено. В принципе это несложно лечится, но дело не в этом.

Короче говоря, «сменщик» этот мой пошёл на гастроскопию – ничего не нашли. Потом он ходил на иглоукалывание, потому что у него паркинсон практически начался – рука всё время заметно дёргалась. Местный знахарь обещал всё скоро вылечить, а болеть – должно. Но после всего лишь второго иглоукалывания у дядьки разболелось уже совсем всё, в чём только есть нервные окончания, и он снова отправился в поликлинику. Там уже работал новый врач, так вот она взяла у него биопсию и отправила анализ в город. Потом посоветовала через несколько дней самому ехать в город за результатами, потому что пока до их деревни довезут… Накануне визита туда он позвонил в городскую больницу, и ему сказали, что анализ действительно готов, но «мы такие диагнозы по телефону не сообщаем». Классическая фраза. Диагноз – рак. Дядька поехал в Москву и как-то быстро устроился на Каширку. Тут его дообследовали, метастаз не нашли, и резать, как оказалось, не так много надо. Такие дела. «А мог бы, – говорит он, – дальше гулять, пить таблетки, водочку». Как у него прошло всё и что с ним теперь, я не знаю. Вот так часто бывает: поговоришь с человеком, проникнешься его бедой, а потом не знаешь, что в итоге-то. Я бы, может, его и не узнал на улице. Точно не узнал бы. А история засела в голове. Но могу мысленно желать выздоровления.

Я ещё проходил обследование, когда В. Е., лечащий врач мой, написал мне в WhatsApp дату операции. Велел всё доделать оперативно, за две недели. Я ответил, что вообще-то на этой неделе управлюсь. И управился. Более того, у меня до госпитализации оставалась неделя. Целая неделя на свободе. Целая неделя неизвестности и неопределённости.

Я, как обычно, не очень понял, зачем именно меня кладут: будут ли делать только диагностическую операцию (лапароскопию), или же сразу полостную, с удалением опухоли, или и то и другое. Не сказали просто. Даже намёков никаких. Но я помнил эти мудрые слова: неопределённость есть часть диагноза. Так что мне оставалось только бояться за результаты лапароскопии. Потому что бывает распространение болезни такое, что его можно только увидеть своими глазами. Лёгкие могут быть затронуты, как и другие органы, рядом расположенные.

В день госпитализации сперва идёшь в своё отделение, абдоминальное в моём случае, и там сдаёшь кровь на анализ. 9 a. m. Done[5]. И идём с моей тётей Леной меня класть. Приёмный покой – на первом этаже, даже нулевом по сути: он в цоколе, под главным входом. На входе спрашивают фамилию. Пускают, велят взять талончик на очередь, потом заполнить что-то. Я готов, у меня всё на руках: карта, документы все, свежие анализы на ВИЧ, гепатит и что там ещё… Теперь только ждать. Тётя Лена обратила