Невеста-самозванка - Кэтрин Джордж

На этот вопрос Харриет могла ответить без запинки — Роза рассказывала ей, какой страх наводила на нее мать Лео, Мария Фортинари. Да и сам роскошный особняк в ренессансном стиле рождал в душе юной бунтарки тоску и уныние.

— Я боялась твоей матери, — сказала Харриет, понимая, что именно так ответила бы Роза. — Кажется, она всегда меня недолюбливала. А вот твой отец был со мной добр и ласков.

— Как все мужчины!

— Кроме тебя.

— Я изменился, — тихо ответил он, не отводя глаз от дороги. — И ты тоже, Роза.

«Ты и сам не знаешь, насколько ты прав!» — подумала Харриет и, стремясь перевести разговор на безопасную тему, начала громко восхищаться виноградниками Фортинари, что раскинулись по обе стороны от дороги.

Внимание ее привлек каменный дом, залитый холодным лунным светом. Какой огромный — настоящий дворец! Очевидно, это и есть семейный особняк Фортинари, которого так страшилась юная Роза.

— Я… я и забыла, как здесь красиво, — заметила Харриет.

Лео проехал мимо — и снова вдоль дороги потянулись нескончаемые виноградники.

— Где же ты живешь? — поинтересовалась Харриет.

— Примерно в километре отсюда. Достаточно близко, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу, и достаточно далеко, чтобы оставлять за порогом все деловые заботы.

Дом Лео Фортинари снаружи весьма напоминал виллу Кастильоне, но внутренним своим убранством сильно от нее отличался: вместо лепнины, позолоты, пушистых ковров и множества картин в тяжелых рамах — белые стены, украшенные лишь двумя-тремя картинами, черное дерево, отполированные до блеска деревянные полы.

Харриет очень понравился этот строгий стиль, о чем она сразу и сказала.

— Ты серьезно? — удивился Лео. — Другие мой вкус не одобряют. Мама уверяет, что мой дом выглядит словно музей.

— Я понимаю, о чем она, — призналась Харриет. — И все же мне здесь нравится. Люблю простоту и удобство. Представляю, как прохладно здесь жарким летним днем! Хотя снаружи, — добавила она, — ни за что не догадаешься, что внутри!

— Когда я купил этот дом, он был почти в развалинах. Я сам его отремонтировал. Ты первая, кому здесь нравится, — сухо добавил он. — Большинство женщин, едва переступив порог, начинают негодовать, что здесь совсем нет цветов, зеркал и мягких подушечек.

«Еще бы!» — подумала Харриет.

— Что ж, я рада, что оказалась исключением, — усмехнулась она.

— Под «большинством женщин», — прибавил он, глядя ей в глаза, — я подразумеваю Нонну, маму и Миреллу. Ремонт закончен совсем недавно, и посторонних я сюда еще не приглашал.

— Что ж, я польщена, — пробормотала Харриет и отвернулась, чтобы взглянуть на картину — пейзаж в стиле импрессионистов, виноградники Фортино, залитые солнечным светом. — Очень красиво. Это написано на заказ?

— Да. — Он стоял у нее за спиной. Совсем близко. — А ты, Роза, все еще рисуешь? Помнишь, когда-то ты не расставалась с альбомом.

Харриет даже видела этот альбом. Полный портретов молодого Лео Фортинари.

— Нет, — сухо ответила она, стремясь замять разговор о «своем» таланте. — Не хватает времени.

— Очень жаль, — заметил он и взял ее за руку. — Пойдем поболтаем на кухне, пока я буду готовить ужин.

— Неужели ты умеешь готовить? — с шутливым изумлением воскликнула Харриет.

— Что, так трудно поверить? — рассмеялся он.

Лео наполнил водой кастрюлю и поставил ее на плиту, затем откупорил бутылку вина и извлек из холодильника внушительных размеров соусницу.

— Этот соус приготовила сегодня утром кухарка моей матери. И дала мне инструкции: осторожно его разогреть, затем бросить пасту в кипящую воду, сделать салат с уксусом и подсолнечным маслом — и ужин готов!

— Так вот что ты называешь «готовкой»! — расхохоталась Харриет.

— Неужели тебя не устраивает мое искусство? — широко улыбнулся Лео.

— Что ты, вполне устраивает.

Харриет сказала чистую правду: сейчас она готова была глодать черствые корки и запивать болотной водой, лишь бы оставаться рядом с Лео Фортинари.

Приготовив ужин, Лео накрыл стол в столовой, откуда открывался чудный, вид на виноградники, купающиеся в лунном свете.

— Будем ужинать при свечах, — объявил он, усадив Харриет напротив арочного окна.

Харриет чувствовала себя Золушкой на балу — и ход времени, увы, неотвратимо приближался к полуночи. Но пока что она наслаждалась каждой секундой, проведенной рядом с Лео. Они говорили обо всем на свете, но, словно по обоюдному согласию, избегали углубляться в прошлое. Впервые со дня приезда Харриет чувствовала себя рядом с ним легко и свободно; однако, когда ужин был закончен, от сладкого она отказалась.

— Спасибо, но я лучше пойду. Боюсь, больше в меня просто не влезет.

— В следующий раз положу тебе порцию поменьше, — ответил Лео. Глаза его в мерцающем свете свечей загадочно блестели. — Когда ты вернешься, Роза?

— Не знаю, — со вздохом ответила она.

— Ты бы осталась, если бы не неотложная работа?

Испустив глубокий вздох, Харриет попыталась улыбнуться.

— Конечно, Лео! Но, к сожалению, это невозможно.

— Понимаю, — грустно кивнул он. — Я хорошо знаю, что такое обязательства перед семьей. — Он поднялся и протянул ей руку. — Пойдем на кухню, я сварю кофе.

— Лучше мне и кофе не пить, — с трудом выдавила улыбку Харриет, — а то всю ночь не засну.

От его ответной улыбки внутри у нее что-то вздрогнуло.

— В последнее время я тоже плохо сплю.

Взяв Харриет за руку, он подвел ее к дивану, усадил и, не выпуская ее руки, сам сел рядом. Он не поворачивался к ней, и Харриет видела только его чеканный профиль; однако что-то в выражении его лица заставило ее напрячься.

— Для меня большое удовольствие, — заговорил он размеренно и значительно, — пригласить тебя к себе домой и поужинать с тобой вместе. Но не только поэтому я хотел провести с тобой вечер.

«Чего ты от меня хочешь? — в тревоге думала Харриет. — Да говори же, наконец!» Сердце ее отчаянно билось. Быть может, ужин и милая беседа были лишь прелюдией к тому, чего она страшилась все эти три дня, — к безжалостному разоблачению?

— Почему же еще? — с трудом выдавила она — во рту у нее пересохло.

— Ты знаешь, что я хочу тебя, — хрипловато ответил он. — Повзрослев, ты так изменилась, милая кузина, что я буду только счастлив выполнить заветное желание Нонны.

Харриет нервно облизнула пересохшие губы. Она сразу поняла, о каком желании говорит Лео.

— Нонна — старая, больная женщина, — продолжал он. — Ее мучает совесть за ссору с тобой и твоими родителями. В том, что произошло, она винит и меня. Теперь, говорит она, мне представилась возможность загладить свою вину и вернуть тебя в семью. Я не прошу, чтобы ты вышла за меня замуж, — продолжал он, не сводя с нее пристального взгляда жгучих темных глаз. — Согласись на помолвку. Скорее всего, Нонна недолго пробудет с нами, но ты сможешь наполнить ее последние дни безмятежным счастьем.