Санки - Анна Кудинова

мне пока не удалось сформулировать. С кухни послышались голоса, мама и папа что-то обсуждали на повышенных тонах, я вылез из-под одеяла и прислушался. Оказывается, им снова звонили из школы и жаловались на мое отсутствие на уроках. Мама обвиняла в этом папу с его строгостью, а папа со своей стороны маму и ее мягкость. Мне захотелось выйти к ним и сказать, что вся их строгость, мягкость и прочая ерунда не имеет к делу никакого отношения, как вдруг раздался звонок в дверь. Я подобрался к углу комнаты и высунул зеркало на палке, желая посмотреть, что происходит за углом. Оно лежало у меня наготове, для тайного наблюдения за тем, как раздевается неуклюжая папина двоюродная сестра, неожиданно завалившаяся в гости.

Родители вместе открыли дверь и начали синхронно разливаться в любезностях, это было неискренне и неправдоподобно, как минимум для меня, свидетеля только что прерванной ругани. Дама в шляпке, перчатках и полушубке, о котором мечтает мама, вошла и поприветствовала их, затем разделась, окинула наше жилище своим меркантильным взором и прошла в гостиную следом за мамой, папа тоже прошел за ними, осторожно посмотрев в мое зеркало так точно и нарочито, что мы столкнулись взглядами.

Я ползком вернулся в комнату и достал из шкафа ящик с конструктором, детали которого покрылись ровным слоем пыли, я не притрагивался к ним уже достаточно давно и даже забыл технологию сборки. Этот ящик с секретом, у него есть двойное дно, надежнее места нет во всей нашей квартире. Я аккуратно спрятал туда ключи, будто бы чувствуя опасность, и обернулся на стук в мою дверь.

– Войдите! – продолжая сидеть на полу скрестив ноги перед собой, ответил я.

Дверь отворилась, и в комнату зашла не известная мне дама, ее стойкий аромат тут же наполнил мою комнату, перебив запах моей мочи и еды, который обычно приносили с собой санки.

– Меня зовут Мария Витальевна, – представилась она и без малейшего стеснения или неудобства расположилась рядом на полу, скрестив так же ноги. – Я психолог, представляю интересы нашей школы, ранее мы встречались на ежегодных занятиях, помнишь? Я отрицательно помотал головой.

– Мне надлежит осуществлять над тобой патронаж, пока ситуация не наладится, поможешь мне? – она заглянула прямо в лицо.

– Я даже себе не могу помочь, а уж тем более вам, – ответил я честно и на несколько секунд проникся к ней неоправданным доверием.

– А я помогу тебе, – тут же подхватила она.

«Интересно, каким образом, заберет украденные санки? – думал я про себя. – Или треснет Дену по щеке кулаком так, что у него изо рта вылетят все зубы? Как? Как она может мне помочь?»

– Хорошо, – подхватил я, потянулся к столу, достал из рюкзака контурную карту и сунул ей в руки.

– Что это?

– Это контурная карта, ее надо заполнить, кажется, раздел про Египет и Африку, не забудьте составить описание, внизу есть специальная строка для этого.

Она удивленно вытянула лицо, оно отражало полное недоумение, и тогда я пояснил подробности:

– Вы сказали, что поможете мне, вот карта, помогайте.

– Нет,– усмехнулась она, – я помогу тебе не с уроками, а со сложившейся ситуацией, в которой ты запутался.

– А вы что-то знаете о моей ситуации?

– Конечно! – уверенно и глупо подхватила тут же.

– Ну-ну! – прокомментировал я еле слышно.

Тетка достала тетрадь, открыла и сделала несколько записей. Я в ответ открыл контурную карту и стал обводить Древнюю Александрию зеленым.

– Тебя часто наказывают? – спросила она не отрываясь.

– Нет, – ответил я зеркально.

– Насилие в доме присутствует?

– Вопрос не ясен.

– Тебя бьют?

– Нет. – Я разочаровался в ней, о чем мне захотелось сказать вслух, но я сдержался и полностью погрузился в Древний Египет.

В течение часа я отвечал на формальные вопросы для анкеты и отчета в органы. Затем, взглянув на часы, она задала свой последний вопрос, наконец-то оторвав глаза от тетради:

– Как ты думаешь, твои родители стараются помочь тебе?

– Да, даже больше, чем я заслуживаю.

– Почему?

– Почему что? – уточнил я.

– Почему ты считаешь, что заслуживаешь меньше?

– Потому что… – я замолчал. – Они, как и все остальные, не видят, что есть на самом деле.

– А что они видят?

– Квадрат. Всего лишь квадрат, – с сожалением повторил я.

– А на самом деле это круг?

– А на самом деле это ромб, – сказал я и закрыл атлас. «Ну и тупая же она, одни духи в голове», – понял я сразу.

– На следующей встрече мы поговорим об этом, – сказала она и торопясь удалилась, будто кроме заполненной анкеты ей больше ничего не надо.

– Я разочаровался в психологии как в профессии после беседы с этой женщиной, – сказал я родителям, когда они закрыли за ней дверь, и пошел в свою комнату, там, в шалаше, меня ждали важные дела. Родители не возразили ни слова, значит, я был прав, им она тоже не очень понравилась.

10

Ночью я проснулся от удушающей тошноты, приподнялся, пытаясь жадно глотать воздух, которого катастрофически не хватало, мой взгляд метался по комнате словно теннисный мячик, отскакивал от одной стенки и возвращался к другой, до тех пор, пока не замер в одной точке. Сегодня санки были прозрачно-голубые, будто бы сделаны из алмазного льда. Я замер в изумлении от увиденного, поморгал глазами, убедился, что они меня не обманывают, и медленно сполз с кровати на пол вместе с одеялом. Они были чудесны, свет внутри переливался разноцветными огоньками, отдаляющимися друг от друга. Я подкрался ближе и увидел свое отражение в зеркальных перекладинах, в темноте оно было нечетким, я приблизился еще чуть-чуть, множество разных маленьких лиц смотрели на меня изнутри, они появлялись и исчезали так внезапно, что мне не удавалось их рассмотреть. Неожиданно меня охватило чувство радости и счастья, оно было таким полным, какого я не испытывал прежде. Меня тянуло к санкам как магнитом, я подполз к ним вплотную и практически прикоснулся лицом. Маленькие детские лица стали подплывать ближе, словно рыбки в аквариуме, желая мне что-то сказать, они открывали рты и кричали что было сил, но я слышал лишь несвязные обрывки слов. Вдруг внезапно я увидел страх в их маленьких глазах, зрачки потемнели и расползлись по лицам темными пожирающими пятнами, я опять увидел себя, мое лицо было испуганным, а кожа вокруг глаз старая и морщинистая, она сползала по щекам, как воск с горящей свечи, и капала на пол. Я испугался и схватился за лицо рукой, которая была старой, сухой, пятнистой, с длинными орлиными когтями. Я отпрыгнул,