Четыре угла - Виктория Лысенкова

сказать только одно – я стремлюсь туда, – и он показал указательным пальцем вверх, – все выше и выше. Нельзя останавливаться. Ведь, если движение – жизнь, то остановка – смерть. Нужно становиться лучше и лучше, и только тогда можно будет увидеть улучшение не только свое, но и того, что тебя окружает. А я надеюсь преобразить это место, вылечить как можно больше людей и создать благоприятные для них условия. Это сейчас моя цель.

– Достаточно ли вам помощи от государства? Нет ли сейчас проблем с финансированием?

– Наша больница не нуждается в серьезной финансовой помощи от государства. Больше половины, около 70 % всех денежных поступлений, составляют частные взносы. Эти взносы – денежные оплаты родными пациентов их лечения и средства от заинтересованных лиц.

– Заинтересованных лиц? Это очень интересный вопрос. Кем являются эти заинтересованные лица и в чем их интерес?

– К сожалению, я не могу ответить вам на то, кем являются эти лица, но я с радостью отвечу, в чем их интерес. Их интерес в науке. Ведь все, что происходит в стенах этого здания – сугубо основано на науке. – На этой фразе у Германа Рица подступил ком к горлу, а между лопатками появился холод. А так ли это? Ведь еще недавно он скитался в мирах, где всё точно основывается не на науке. И эти миры были заперты в этом здании…

– А что вы…..

Луи не успел задать свой вопрос, ведь дверь служебного помещения распахнулась, и оттуда волной вылетело море документов. Поднялся шум, закричали работники, было ясно, что кто-то кого-то отчитывает.

Герман Риц крикнул журналисту «Простите» и быстро сбежал, благодаря судьбу за возможность покончить с допросами от представителя местной газетенки.

Спиной к выходу из помещения вышла женщина, с тяжелой на вид стопкой бумаг. Она пыталась увернуться от листов, взмывших к «небесам». Герман, подбежав, сразу же начал собирать документы с пола, одновременно ловя перхающие в воздухе листы.

– Что здесь происходит?! – Уже со злобой от столь насыщенного и неспокойного утра закричал молодой врач. – Кто-нибудь может мне объяснить?

Толпа из трех человек, указывая пальцами на вышедшую из помещения спиной вперед женщину, закричала: – У нее спросите!

И не дожидаясь ответа, люди захлопнули дверь перед носами Германа и незнакомки в заостренных к верхним углам очках.

– Ну что ж, спрашиваю у вас лично. Отвечайте!

Все это время женщина стояла боком к Герману, но во время обращения глав врача к ней, она открыла ему свое лицо во весь ан фас. Риц не уловил её черт. Он запомнил лишь то, что у нее были собраны волосы.

– Я разбирала ваши документы, когда вдруг распахнулось окно и открылась дверь, от чего подул ужасный сквозняк. Он поднял все листы в воздух так, что комната перестала получать солнечный свет. Листы сквозняком потянуло в коридор, я пустилась за ними. И вот, мы тут.

– Вы разбирали мои документы? Так, значит, вы мой секретарь.

– Абсолютно верно.

– Тогда, добро пожаловать в коллектив. И не беспокойтесь, документы не пациенты – не сбегут. Минутка шутки. Всё, не буду вас задерживать больше. Можете возвращаться к своему рабочему процессу.

На этом моменте Герман решил скрыться с глаз людских у себя в кабинете. День за днем Герман изучал возможности для изменения палат. Он нашел средства для перепланировки помещений, установки перегородок и дверей, уничтожения немного «тюремного» образа лечебницы. Оставалось лишь принять рабочую группу и начать процесс.

В эти же дни, Риц успел изучить дело каждого больного, продумать линии лечений и закупить новых препаратов для вызывания активности и препараты, заменяющие недостаток дофамина, по типу леводопы. Эти препараты были для тех самых пациентов, что не могли двигаться из-за своих расстройств.

Все шло так, как хотел новый главврач. Но белая полоса подошла к концу, и черная пропасть подкралась к Герману Рицу.

Глава 5

В тот день никто не заметил пропажу препаратов со стеллажей в служебном помещении. Все были заняты предстоящим ремонтом, и медперсонал искал углы для больных на то время, пока будут вестись работы.

Рабочая группа дала знать еще утром, что из-за проблем с предыдущим объектом опоздает. Герману Рицу оставалось только ждать. Он сидел в своем кабинете, поставив перед собой кисти пирамидой, и слушал голоса за дверью.

Тем временем стали открываться двери комнат больных. Один замок снимался с петлей за другим. Молча, бесшумно. Никто не должен был об этом догадаться.

Пробило полдень. Часы тяжелыми стуками отражались в голове главврача психиатрической больницы на юге города.

Тик-так, тик-так. Бац. Шум. Поднялись страшные крики и вопли. Кто-то на первом этаже разбил что-то стеклянное, уронив железный поднос.

– Герман Риц! – раздались голоса.

Герман, выбежал из кабинета и оторопел.

Поднялся бунт. Все больные лечебницы выбрались из своих камер с желанием выплеснуть свои эмоции и свою энергию. Все бушевали. Раздавались крики работников, страшные невнятные речи больных, звуки тресканья черепов. Главврач побежал в поиске работников с целью немедленной эвакуации.

Спустившись на первый этаж, Герман Риц поскользнулся на луже крови и упал лицом вниз, разбив себе лоб об черно-белую плитку. Открыв глаза после удара, он увидел искаженное от страха мертвое лицо. Шея Маргерет была сломана голыми руками больных, уже успевших вымазать их в крови кого-то другого.

Было ясно. Воцарилась анархия, власть больных. Появились жертвы.

Встав с холодного пола, Герман немедленно закричал: «Эвакуация! Немедленно покиньте больницу!». Но толпа просила больше крови.

Волнами безумия тела душевно больных мчались по коридорам больницы в поиске жертв.

– Нельзя упустить! Нельзя оставить! Дайте нам сыра! Кто мой дантист?

Пока эти волны надвигались на Германа, выживший персонал мчался мимо своего главврача к свободе. Но вот поворот и из-за него появились люди, чья жизнь последние годы полностью зависела от препаратов, врачей и семей, сбагривших их в эту больницу. Они мчались с невероятной скоростью. И даже те, кто еще вчера лежал в постели и думал о том, как бы было здорово не чувствовать страх за свою жизнь каждые миллисекунды, сносили людей со своего пути.

Герман осознал в этот самый момент, что больных невозможно остановить словами, а медперсонал все еще сбегался с разных углов больницы. Риц должен был остановить толпу. Он схватил с пола листы бумаги, поджег их и бросил прямо на пол. Моментально вспыхнуло пламя, что огненным хвостом протянулось до служебного помещения, из которого тек рекой первоклассный медицинский спирт. Больные оказались отрезанными от Рица и быстро сбегающегося персонала.

Но этого было явно мало. Герман Риц принял решение броситься