Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман

Тем не менее, это было именно так. Серьезные, опытные офицеры с не слишком высокими, как правило, званиями осуществляли исключительно важную криминалистическую деятельность – одорологические экспертизы. Через неприметную лабораторию прошли сотни и тысячи реальных судеб, в том числе жестоких убийц, похитителей и, прежде всего, распространителей тяжелых наркотиков. Экспертизы проводили эти самые офицеры, в основном с невеликими звездами на погонах, но с большими знаниями, опытом и любовью к своему редкому и нелегкому делу.

Впрочем, они бы ничего не смогли без своих помощников и любимцев. В большинстве это были маленькие и почему-то почти все белые собачки. Животные в лаборатории трудились миролюбивые – ласковые и спокойные. Но тут уже не природа поработала, а отбор: агрессивные и неадекватные в столь сложном, деликатном деле не приветствовались.

После двух лет выверенной и размеренной дрессировки собаки становились незаменимым инструментом в руках полицейских криминалистов. Давно уже созданные совершенные газоанализаторы, компьютеризованные и роботизированные, так и не смогли заменить смешных, серьезных зверушек с блестящими глазами.

Их очень любил персонал, газоанализаторы, даже самые интеллектуальные, так никогда не полюбят. После выхода на довольно раннюю пенсию ни одну собачку не отдали на усыпление: всегда находились добрые руки и любящее сердце.

Зато во время работы жизнь животных была аскетична. Раз в день, вечером, – кормежка. Никаких посторонних запахов и лиц. С утра – сложный, ответственный труд, причем всегда в окружении внимательных глаз.

В последние годы экспертизы записывались на видео. Проходили они в большой светлой комнате. Кроме собачки, главного действующего лица, там находились еще прокурор, следователь и те, кому закон разрешает присутствовать при проведении подобной деятельности.

В восьми лунках имелось восемь запахов. Собака шла вдоль них, тщательно принюхиваясь и сравнивая запах из лунки с эталонной пробой, с которой, собственно, и начинался эксперимент. Эталонная проба бралась, как правило, с места преступления и хранилась в стерильной стеклянной банке с герметичной крышкой. Если собачка обнаруживала искомый запах в одной из лунок, она садилась рядом и негромко говорила «гав». И уличенный ею преступник получал большой срок или даже пожизненное, ведь по мелким происшествиям сложные экспертизы обычно не производят. Еще лучше, когда в результате незаметной собачьей работы оправдывался невиновный – такие случаи тоже бывали.

В общем, старинный, надежный и не подверженный коррупции инструмент практической криминалистики…

Начальник лаборатории майор Солопов выслушал Олега Всеволодовича с большим интересом. За двадцать пять лет службы Вадим Дмитриевич ни разу не пожалел о выборе профессии, находя, что собачий мир по меньшей мере не уступает человечьему. Он поразмыслил над ситуацией и предложил провести следственный эксперимент. Сначала, конечно, без следователя, чтобы самим убедиться в обоснованности гипотезы. Майор тоже считал, что раз огромный дог все время был в центре конфликта и при этом никого не укусил, то, значит, его крепко держали.

Олег, обрадованный поддержкой, хотел предложить майору компенсацию за потраченное нерабочее время, однако офицер отказался.

Решили не откладывать в долгий ящик, поработать сегодняшним вечером.

Багров вызвонил мать подзащитного, объяснил ей ситуацию. Она, разумеется, согласилась мгновенно, пообещав к двадцати ноль-ноль привезти Кинга с дачи. Сразу согласился и отец мальчика. Его сильно тяготила жизнь с сознанием того, что брошенный им ребенок находится в тюрьме по тяжкому обвинению.

Четвертым должен был стать майор Солопов, что он с самого начала и сообщил.

Собрались на том самом страшном месте, где потерпевший Малинин лишился отца, а супруги Немцовы почти лишились сына.

Народу сначала не было, лишь редкие прохожие: второстепенный и узкий внутриквартальный проезд с одной стороны был прикрыт густыми кустами, с другой – окаймлен неширокой лужайкой-газоном.

По описаниям обоих пострадавших – и первого, милиционера, и Малинина-младшего – собака гавкала как раз с лужайки. На тот момент, конечно, засыпанной снегом.

Когда Кинга, наконец, привезли, Багров невольно пожалел, что ввязался в такие эксперименты. Зверюга весила чуть не центнер, а встав на задние лапы, легко могла бы смотреть на Олега Всеволодовича свысока.

Сначала пса пыталась держать Немцова-мама, в которой точно было за центнер. Бесполезно. Пес рванул – и все сто с лишним килограммов несчастной женщины покатились за ним. К счастью, поводок успел перехватить майор Солопов.

И странное дело: мощный зверь в руках офицера-кинолога мгновенно пришел в себя, вновь став смирным и спокойным. А может, не странное вовсе – это же и была любимая профессия майора.

Немцов-папа предложил надеть на собаку строгий ошейник, предусмотрительно им захваченный. Вадим Дмитриевич счел это излишним.

Он позволил Кингу чуть отдышаться, прогулял его по газону и, решив, что собака уже в норме, предложил родителям обвиняемого встать рядом с ним, а Багрову – попытаться на них напасть.

Эта идея не была близка Олегу Всеволодовичу, но назвался груздем, полезай в кузов. В конце концов, после бывших супругов Немцовых он здесь был самым заинтересованным лицом.

– А как нападать? – спросил Олег у майора.

– Идите на нас, машите руками и громко говорите.

– А что говорить? – Адвокату не хотелось в этом сознаваться даже самому себе, но он уже был не рад возникшей идее и откровенно тянул время.

– Да что хотите. Вы ничего не бойтесь, Олег Всеволодович, – успокоил его майор. – Я Кинга чувствую.

Багров Кинга тоже чувствовал, да еще как. Неестественно высокое бело-черное тело, по белому подшерстку – черные пятна. Мощная чемоданистая башка. И огромная разверстая пасть, высовывавшийся красный язык не мог закрыть зубы. Клыки, заметно выдававшиеся из ряда, впечатляли дополнительно.

– Ну, мы работаем или нет? – деликатно спросил Солопов.

Работаем, куда ж деваться…

Эта часть адвокатской профессии нравилась Багрову гораздо меньше остальных. Он с некоторой обидой вспомнил Ольгу, выполнявшую адвокатскую миссию в Париже. Там работа явно была лучше. Хотя меняться он бы не стал – какой же нормальный мужчина станет прикрываться своей женщиной.

Олег Всеволодович вздохнул, поправил шевелюру и пошел в бой за своего доверителя. Он честно махал руками и зачем-то громко декларировал школьные стихи о буревестнике.