Джек Ричер, или Никогда не возвращайся - Ли Чайлд

– Может быть, Муркрофт вас рассердил.

– Я выгляжу рассерженным?

– Немного.

– Вы ошибаетесь, майор. Я не выгляжу рассерженным. Потому что не испытываю этого чувства. Я терпеливо сижу здесь. Муркрофт – не первый преподаватель, с которым я встречался в жизни. Я ходил в школу.

– Я чувствую себя некомфортно.

– Что вы сказали Подольски?

– Вот это и сказала. Мы поспорили, и я чувствовала себя некомфортно.

– Вы сказали ему, что разговор шел на высоких тонах?

– Вы начали спорить с полковником, вы возражали ему.

– А что мне следовало делать? Встать и отдать честь? Он не председатель Верховного суда.

– Улики против вас достаточно серьезны. К примеру, одежда. Это классика.

Ричер не ответил. Он снова прислушивался. До него донесся шум шагов по коридору. Два человека. Двое мужчин. Они негромко разговаривали. Короткими фразами. Обычный обмен информацией. И они прошли мимо. Дверь не открылась. Ни щелчка, ни шуршания.

– Майор? – снова попыталась привлечь его внимание Салливан.

– Бумажник лежит у вас в портфеле? – спросил Джек.

– Что?

– Вы меня слышали?

– Зачем он мне?

– У вас нет сумочки, но я заметил, что ваша форма прекрасно подогнана по фигуре, а в карманах нет никаких выпуклостей.

– Да, мой бумажник лежит в портфеле, – ответила адвокат, не убирая с портфеля ладоней.

– И сколько у вас денег?

– Я точно не знаю. Может быть, долларов тридцать.

– Сколько вы в последний раз снимали с кредитки?

– Двести.

– У вас есть сотовый телефон?

– Да.

– В таком случае против вас имеется столько же улик, сколько против меня. Вы определенно позвонили своему сообщнику и предложили ему сто семьдесят долларов за избиение вашего учителя. Может быть, не все полученные вами оценки вас устраивали. Может быть, вы все еще на него рассержены.

– Это смешно.

– И я о том же.

Салливан не ответила.

– Какие отметки вы получали? – спросил арестованный.

– Не самые высокие.

Ричер снова прислушался. Тишина в коридоре.

– Детектив Подольски прикажет произвести выемку мусора. Он найдет вашу одежду, – стала объяснять ему собеседница. – Это будет не слишком сложно. Последнее, что попало в бак, – первое, что оттуда высыпалось. Вы не опасаетесь анализа ДНК?

– Нет, – ответил Джек. – Это был не я.

В коридоре снова послышались шаги. Совсем негромкие, два человека. Возможно, шли один за другим. Один вел другого. Остановка, объяснения, короткое предложение, произнесенное тихим голосом. Может быть: «Сюда, полковник. Вторая комната занята». И знакомые звуки открывающейся двери. Четкий щелчок ручки, легкий шелест петель.

Пришел адвокат. Определенно новый адвокат Тернер. Других арестованных здесь нет. И адвокат Ричера все еще в здании. Его первый адвокат. Что же, пока все идет хорошо.

Орел и орел.

Счет два – ноль.

– Расскажите об аффидевите Родригеса, – попросил Джек.

– Это было письменное показание под присягой, – поправила его Салливан.

– Я знаю, – ответил ее подзащитный. – Как я уже сказал вашему другу Муркрофту, это не так уж сложно. «Аффидевит» на латыни означает: «Он говорил, дав клятву». Но разве можно утверждать, что он дал показания из могилы? В практическом смысле? В реальном мире?

Женщина в первый раз убрала руки с портфеля и начала раскачиваться из стороны в сторону. Все было двусмысленно. Полный набор традиционных жестов. Может быть, да, может быть, нет.

– В американской юриспруденции не принято опираться на ничем не подтвержденный аффидевит, в особенности когда человек, который давал показания, не может предстать перед судом и ответить на вопросы. Однако такие случаи бывали, если того требовали интересы правосудия, – заявила адвокат. – Или другие интересы, если подойти к делу цинично. Обвинение заявит, что аффидевит Родригеса имеет косвенное подтверждение. У них есть ежедневные отчеты Сто десятого подразделения, где имеются сведения о вашей с ним встрече и показания врачей, сделанные сразу после нападения на Родригеса. Они заявят, что эти три вещи дают вполне логичную и непротиворечивую картину.

– А у вас есть что возразить? – спросил Ричер.

– Конечно, – кивнула Салливан. – Однако наши аргументы прозвучат неубедительно. Их утверждения выглядят вполне разумными – с точки зрения здравого смысла. Сначала произошло первое событие, за ним – второе, потом – третье. И одно из них мы должны опровергнуть. А именно: после того, как вы ушли, кто-то другой избил Родригеса до полусмерти.

Джек не ответил. Он снова слушал.

– Вот в чем состоит наша проблема: если защита потерпит поражение, вы получите более серьезный приговор, чем в том случае, если признаете свою вину, – предупредила его адвокат. – И это серьезный риск. Я советую вам подстраховаться и заключить сделку. Два года лучше, чем пять или десять.

Ричер молчал. Он продолжал слушать. Сначала было тихо. А затем снова раздались шаги по коридору. Два человека. Один ведет другого.

– Майор? – в очередной раз окликнула Салливан своего собеседника.

А он слушал уже знакомые звуки открывающейся двери: металлический щелчок ручки, шелест петель… Пауза, и все повторяется в обратном порядке – дверь закрывается. И снова звук удаляющихся шагов.

Теперь Тернер находилась в соседней комнате, а в коридоре никого не было.

Представление началось.

– У меня серьезная проблема в моей камере, адвокат, – сказал Джек. – Вам необходимо с нею ознакомиться.

Глава 18

– Что не так с вашей камерой? – спросила Салливан.

Она произнесла эти слова устало, но в них не было нетерпения. Женщина не собиралась отмахиваться от его проблем. Адвокатам защиты приходится сталкиваться с самыми странными вещами. Подозреваемые всегда стараются что-то для себя получить, а потом подают неизбежную апелляцию. Но Ричер знал, что даже минимальное нарушение закона должно быть расследовано и оценено. Он прекрасно умел играть в подобные игры.

– Я не хочу воздействовать на вас заранее, не хочу влиять на ваше мнение. Нужно, чтобы вы увидели сами, – объяснил он своей собеседнице.

– Сейчас?

– Почему нет?

– Ладно, – с легким неудовольствием ответила Салливан.

Она встала, подошла к двери и нажала на кнопку.

Оставив портфель на столе.

Джек встал у нее за спиной.

Одна минута.

Две.

Узкое стеклянное окно потемнело, дверь открылась, и дежурный спросил:

– Вы закончили, адвокат?

– Нет, у моего подзащитного возникла какая-то проблема в камере, – вздохнула Салливан.

Высокий капитан насмешливо посмотрел на Ричера, но одновременно на его лице появились усталость и легкое удивление, словно он хотел сказать: «Правда? И ты? Все то же старое дерьмо?»

Тем не менее он кивнул:

– Хорошо, как скажете. Давайте посмотрим.

Словно у него не было выбора и он отлично знал правила игры.

Первым шел Ричер, за ним Салливан, а высокий капитан замыкал шествие. Они прошли по одному из коридоров, Джек сначала свернул налево, потом направо и оказался возле двери в камеру – не запертую, потому что там никого не было. Арестованный распахнул ее и собрался пропустить остальных внутрь, однако капитан улыбнулся, встал возле двери и жестом показал: после вас. Он был глуповат, но не безнадежен.

Первым вошел Ричер, потом Салливан, а за нею дежурный. Джек остановился и показал рукой куда-то в сторону окна:

– Вон там. В трещине.

– В какой трещине? – спросила женщина.

– На полу рядом со стеной. Под окном.

Адвокат шагнула вперед. Капитан остановился возле кровати.

– Я не вижу трещины, – пробормотала недовольная защитница Джека.

– Там что-то есть. И оно извивается, – настаивал тот.

Салливан застыла на месте, а высокий капитан наклонился. Человеческая природа. Ричер шагнул вбок, совсем немного, но масса капитана двигалась в одну сторону, а Джек – в другую. Арестант толкнул дежурного в предплечье – так пловец отталкивается от стенки бассейна, – и тот рухнул на кровать, словно свалился с ходулей. Салливан резко повернулась, но Ричер успел выскочить из камеры, захлопнул за собой дверь и задвинул засов.

Затем он неуклюже побежал обратно – ведь в его ботинках не было шнурков – мимо комнаты, где остался портфель его адвоката, к следующему помещению для допросов. Остановившись перед ведущей в него дверью, Джек осторожно заглянул в узкое прямоугольное окно.

И увидел Сьюзан Тернер в первый раз.

Да, с нею стоило познакомиться!

Вне всяких сомнений.

Она сидела у правой части стола. На ней была полевая форма, с которой сняли все застежки на «липучках», и коричневые ботинки без шнурков. На один или два дюйма выше среднего роста, стройная и изящная, темные волосы убраны назад, загорелая кожа, глубокие карие глаза… На ее усталом лице Ричер сумел прочитать силу духа, ум и озорную иронию.