Но человека человек. Три с половиной убийства - Ксения Сергеевна Букша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Очень нравится, — сказала я искренне. — Егор, я мало что понимаю в искусстве, но мне кажется, ты большой художник.
Яна довольно заулыбалась, а Егор почесал мускулистый живот.
— Увы-увы, — сказал он. — Я как художник на данный момент вообще не виден невооруженным глазом. Ни одной выставки, покупают только друзья. Точнее, одна подруга, и та старая знакомая моего отца.
— А ты пробовал пиариться? — сказала Яна.
Егор погладил Яну по спине.
— Как раз тебя хотел попросить. Сделаешь мне инфографику на каждую картинку, и сразу всё раскупят.
Он обращался с ней как с ребенком, все время слегка подтрунивая, как будто то, что она говорила, было забавно и мило своей наивностью. Однако меня больше удивила манера поведения самой Яны. Все три часа Яна фактически промолчала. Говорил Егор, а она сидела на диванчике, ласково улыбаясь и сцепив руки в замочек. Но как только мы сели в машину, Яна принялась болтать по-прежнему.
— Ты при Егоре молчишь, это так необычно, — сказала я.
— Молчу? — удивилась Яна. — Странно. А мне казалось, мы с Егором говорим вместе.
11
Да, Егор относился к Яне так же снисходительно и насмешливо, как и прежние ее знакомые. Но Яна относилась к Егору не так, как к ним. Если прежних «чуваков» она с легкостью отправляла в бан, то про Егора сразу решила, что собирается жить с ним долго и счастливо. При этом способности мыслить здраво она не теряла.
> Егор, конечно, отчасти жопа. Манера общения — постоянный троллинг. Немного выводит. Но, возможно, это потому, что меня это за всю мою жизнь реально достало. А если разобраться, то его чувство юмора похоже на мое. И еще он очень честный, смелый и бескомпромиссный. Даже честнее меня.
Я выразила удивление, мне казалось, что честность, как и пресловутая осетрина, бывает только первой свежести (а так как Яна — человек честный, то честнее уже некуда). Но в дальнейшем разговоре выяснилось, что Яна имела в виду компромиссы с жизнью. Егор решил, что он художник, и не пытается строить жизнь как-то иначе, а подрабатывает по-пролетарски.
> Все умеет. Зарегистрировался на юду, иногда чинит людям унитазы за мелкий прайс. Но редко, ему денег особо не надо. Тут, правда, проблема, что у меня больше и возможностей, и желаний. Например, получается, что я нормально ем, а он рядом лопает булку с кефиром. Однажды кабачки на помойке нашел, принес довольный такой, всю гниль вырезал, пожарил и съел. Я бы с ним поделилась, но он категорически не хочет «жить за мой счет». Кстати, на моей машине тоже старается не ездить. В общем, комплексы у человека. Я стараюсь очень осторожно с этим, но видно, что его прям задевает.
Тут я задумалась. С одной стороны, мы с Петером в то время оба были трудоголиками, и я уже начала понимать, как сильно это портит отношения. Но, с другой стороны, трудновато жить рядом с человеком, который питается гнилыми кабачками, и всячески стараться не обидеть его тем, что у тебя есть источники дохода.
— Я его хорошо понимаю, — признавалась Яна. — С удовольствием послала бы работу на дядю и творила бы только для себя. Но у меня нет такой смелости и честности, поэтому размениваюсь на коммерческую хуйню. А тут так классно, столько альбомов по искусству, я столько для себя открыла нового, просто море всего. И еще его собственные работы везде висят. Это все так круто вдохновляет, я столько рисую, никогда в жизни я столько не рисовала! Ну а что жизнь с художником не проста, так у кого она простая?
> С айтишником тоже, это я тебе говорю.
> Вот видишь:)
12
Я на давно хотела детей. Егор нет.
— Что с меня за отец? Не отец я, а говно. У меня уже есть какие-то дети, и я про них ничего не знаю.
Но Яна уговаривала, умоляла, и Егор «не устоял перед ее напором». Яна забеременела и начала увеличиваться в размерах. Изменились движения, жесты. Она перестала скакать козой.
— Бережешь себя, как хрустальная ваза, — отметил Егор. — Знай, беременность не болезнь, бабе свойственно беременеть.
Наконец родился мальчик. В день выписки Егор взял его на руки и придирчиво вгляделся в личико. Степень сходства его устроила.
— Вот ты какой, Сева-Авксентий! — сказал он.
Других имен Егор не признавал. Мальчика назвали в честь деда.
Первые дни Егор только и делал что зарисовывал младенца в разных позах и ракурсах. Особенно его интересовали пятки, уши и пупок.
— Самые характерные места, — говорил он. — Так, подними-ка чуть повыше. А теперь корми его. Но тебя я рисовать не стану, не дождешься. Вы, бабы, всегда художником недовольны. Скажешь еще, что нарисовал тебя слишком толстой или с длинным носом. Другое дело младенец: он правильно понимает искусство и никогда не критикует.
Отрисовав новый объект, Егор в значительной мере утратил к нему интерес. Кроме того, вскоре выяснилось, что младенец орет по ночам. Виновата в этом была, конечно же, Яна.
Егор вздыхал:
— Эх, Сева-Авксентий. Вот мамка тебя завела, а сама дите дитем. Родила, а что с тобой делать дальше, и не знает.
— Обратно не засуну! — резонно отметила Яна.
Егор хохотнул. Яна обрадовалась: ей редко удавалось попасть ему в тон.
Спустя два месяца после родов Яна похвасталась перед Егором вторым положительным тестом на беременность.
