Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Утром в понедельник, 17 января, Леонид Брежнев поездом отправился в Тулу, чтобы вручить этому городу Звезду «Города-героя» (указ о награждении города появился 7 декабря 1976 года). Эта поездка ознаменовалась знаменательным событием: именно в поезде появилась идея о мемуарах Брежнева. О том, как развивались события, вспоминает тогдашний генеральный директор ТАСС Леонид Замятин:

«Неожиданно меня приглашают в вагон к Брежневу. А там уже сидит Черненко, помощник генерального секретаря Саша Бовин и личный секретарь Леонида Ильича Галина Дорошина.

— Вот, — обиженно говорит Леонид Ильич, — сколько прошу о Малой земле написать, о солдатиках погибших, и все впустую. Может, ты возьмешься?

Черненко, конечно, тут как тут.

— Правильно, Леонид Ильич, народ заждался ваших воспоминаний.

Стою ошарашенный.

— Так я же не умею книги писать. Вот Бовин — тот мастер на все руки. К тому же он ваши рассказы слышал.

Санька на меня аж волком посмотрел.

— Да какой я писатель! Я могу статью, речь вашу, Леонид Ильич, а книгу — нет, не справлюсь.

Генеральный только огорченно махнул рукой. Ну, думаю, слава богу, пронесло…»

Замятин ошибался — не пронесло. Однако о том, как развивались события дальше, я расскажу чуть позже, а пока продолжим знакомство с январскими событиями.

Вместе с Брежневым в Тулу отправилась и большая группа столичных артистов, которая должна была участвовать в праздничном концерте. Среди них был и Евгений Петросян, который попал в эту делегацию благодаря пожеланию… Брежнева, являвшегося большим поклонником творчества этого артиста. А сообщил Петросяну об этом замминистра культуры Кухарский. Но артист этой новости не сильно обрадовался, поскольку Кухарский стал уговаривать его выйти на сцену в роли конферансье. «Но позвольте, я уже больше года не конферирую, — попытался напомнить чиновнику артист. — Я не могу выступать в этом жанре». — «Это ваше личное дело, — холодно отреагировал Кухарский. — А концерт должны вести именно вы». — «Но у меня нет конферансных текстов, за это время я отчасти потерял квалификацию», — продолжал отбрыкиваться Петросян. Тогда Кухарский привел убойный по тем временам аргумент: «Вы что, против советской власти?» Петросян понял, что дальнейшие возражения бесполезны. Но в итоге все равно выкрутился: по совету одного коллеги попросил разрешить ему вести концерт с каким-нибудь диктором телевидения и весь конферанс взвалил на него. Сам же выступал только с номерами. Но этот концерт состоится чуть позже, а пока продолжим знакомство с другими событиями.

17 января в Ленинграде покончил с собой народный артист СССР, 36-летний солист балетной труппы Театра оперы и балета имени Кирова Юрий Соловьев. Поскольку до сегодняшнего дня истинной подоплеки этого самоубийства никто не знает, можно опираться только на слухи. А они в те дни ходили по городу один круче другого. Так, коллеги покойного утверждали, что Соловьев покончил с собой из-за ревности, а «вражьи голоса» утверждали, что он угорел в бане. Была еще одна версия, которая больше всего походила на правду: Соловьев застрелился на даче из охотничьего ружья, поскольку так и не смог простить себе предательства, которое он совершил 15 лет назад по отношению к своему коллеге — Рудольфу Нуриеву. А произошло вот что.

В июне 1961 года Театр Кирова гастролировал в Париже, и сотрудники КГБ, которые долгое время пытались уличить Нуриева в гомосексуализме, специально подселили к нему в номер Соловьева (оба артиста хорошо знали друг друга еще по совместной учебе в хореографическом училище при интернате). И не ошиблись: Нуриев тут же бросился соблазнять коллегу. А тот, испугавшись домогательств, стуканул на него чекистам. Над Нуриевым дамокловым мечом повисла 121-я статья — мужеложество. И тогда он попросил политического убежища во Франции. Говорят, все эти годы Соловьев никак не мог простить себе того поступка, и именно эти душевные муки заставили его взяться за ружье в январе 77-го. Много лет спустя младший брат покойного Игорь так описал события тех дней:

«Моя семья жила на Фонтанке. Как-то вечером Юрий вместе с женой Татьяной Легат приехал к нам в гости. Брат выглядел очень уставшим и постаревшим. С ним творилось что-то непонятное. Вскоре они уехали домой. А буквально за день до смерти Юра позвонил и стал уговаривать меня поехать с ним на дачу. Я отказался, поскольку в понедельник (17 марта. — Ф. Р.) меня ждали на работе. Брат продолжал настаивать, но уговорить не смог… В общем, уехал брат на два дня. В четверг обещал вернуться на репетицию. Но…

О его смерти мне сообщил друг брата, тоже танцовщик из Кировского. Он сосед Юры по даче. Решил навестить его, а когда вошел в помещение, увидел Юру лежащим на полу, а рядом — охотничье ружье… Видимо, брат не случайно звал меня с собой. Наверное, его что-то терзало. Ему хотелось с кем-то поговорить, облегчить душу… Через несколько дней меня вызвали к следователю. Задали несколько вопросов: какие отношения у меня были с братом, о его жене и родителях. Завели уголовное дело, но нам о результатах так ничего и не сообщили…»

18 января в Туле состоялось торжественное заседание, посвященное вручению городу медали «Золотая звезда». Высокую награду вручил Леонид Брежнев. После церемонии награждения в помещении драматического театра состоялся большой праздничный концерт, на котором выступили многие популярные исполнители, в том числе и Евгений Петросян. Вот как он сам об этом вспоминает:

«На том концерте я увидел Брежнева в партере — как обыкновенного зрителя. Такое было впервые — обычно в Большом театре, во Дворце съездов он сидел в ложе и не был виден артистам. Надо сказать, что зрителем Леонид Ильич оказался прекрасным — добрым, непринужденным. Он смеялся как ребенок, всплескивая руками, откидываясь туловищем назад, прикладывая ладони к груди, вытирая слезы, появившиеся от смеха, а в случае согласия кивал головой. Я еще подумал, этим наивным человеком, наверное, легко управлять тем, кто находится в его непосредственном окружении. А может, он так доверчив и сентиментален просто от старости и умственной немощи?..»

19 марта в Ленинграде, в здании Театра оперы и балета имени Кирова состоялась гражданская панихида по народному артисту СССР Юрию Соловьеву. Несмотря на то что официальные власти сделали все, чтобы истинные причины смерти артиста были скрыты от общественности (в некрологе, опубликованном в «Вечернем Ленинграде», было написано, что актер «безвременно скончался»), практически все пришедшие на панихиду знали правду и недоумевали: почему? Но ответа на этот вопрос ни у кого, увы, не было.

Продолжаются съемки комедии «Мимино». За эти дни Георгий Данелия успел слетать в Западный Берлин для выбора натуры (12–15 января), а вернувшись в Москву, возобновил съемки. Так, 17 января в 6-м мосфильмовском павильоне был снят эпизод, в котором Мизандари приходит в сельскую школу, а 19–21 января съемки переместились на улицы Москвы. Тогда был снят один из самых смешных эпизодов картины — кража «КрАЗа». Помните, Хачикян не находит во дворе свою машину, и Мизандари оставляет его на месте происшествия, дав задание стеречь следы преступления, а сам спешит в милицию. Хачикян ревностно исполняет возложенные на него обязанности: когда в подворотню заходит припозднившийся прохожий, спешащий домой, он хватает с земли кирпич и просит прохожего не приближаться: дескать, «здесь следы». Мужчина убегает прочь, тем более что в подворотню возвращается сообщник стерегущего следы — Мизандари. Между тем тот приносит Хачикяну радостную весть: оказывается, «КрАЗ» никто и не думал угонять — он стоит в соседнем дворе.

В пятницу, 21 января, Леонид Брежнев записал в своем дневнике (оказывается, генсек вел таковой) следующие строчки: «Первую половину отдыхал дома. Обедал дома. Вес 85.200.

Вторая половина — работал в Кремле. Подписал протокол Политбюро — от 20 января. Докладывал Боголюбов…»

Из всего этого текста самым интересным, на мой взгляд, являются строчки про вес генсека. Дело в том, что в последние годы Брежнев весьма ревностно следил за своим весом и каждый день обязательно вставал на весы. Если вдруг обнаруживал, что поправился (даже на несколько граммов), сильно огорчался. За столом он следил за каждой ложкой, чтобы не переесть, совершенно отказался от хлеба. На ужин ел только капусту и чай. Или творог и чай. Иногда мог позволить себе пару сырников. Самое интересное, он и охранников своих так же кормил, урезав их рацион питания чуть ли не до минимума. А поводом к этому послужил один случай. Как-то во время обеда директор завидовского охотохозяйства увлекся за столом черной икрой — отправлял ее в рот большой ложкой одну за другой. Брежнев возмутился: дескать, это же не гречневая каша. А директор и бровью не повел: а я, мол, и не заметил. Но иногда Брежнев понимал, что дает лишку: как-то заметив, что его телохранитель Владимир Медведев встал из-за стола голодным, он попросил жену нарезать ему колбасы.