Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав

Но, вместе с тем, сейчас хорошо известно, что во времена большой нужды люди решают проблемы выживания, а не выходят на баррикады. Через год положение питерских пролетариев окажется много крат более тяжелым, но всеобщих забастовок с захватом центра города не будет. На столь массовый протест могут подвигнуть только элиты, которые разоблачат существующую власть, взбудоражат душу, сформулируют чеканные лозунги и дадут в руку браунинг. Так кто же вывел людей на улицы столицы и столкнул их с правоохранительными органами?

По большому счету, вся оппозиция, которая делегитимизировала режим, «будила народ», звала его к акциям протеста — от Пуришкевича и Земгора до большевиков и анархистов. Прав был Ленин, который объяснял размах и радикальность революционных выступлений тем, что «в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно дружно слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления»[1702]. Однако при этом большинство оппозиционеров противопоставляли революцию сверху как организованный под их личным руководством (и, желательно, чужими руками) элегантный дворцовый переворот, приводящий их к вершинам власти, революции снизу как нежелательному проявлению дикой народной стихии, которой следовало избежать. Другое дело, что, готовя революцию сверху и действуя весьма топорно, оппозиционеры всех мастей, часто сами того не сознавая, приводили в действие механизм русского бунта.

Но у февральского восстания существовали и более конкретные творцы, нежели вся оппозиция. Стихийным оно не было, как не случайно было и выбранное время. Столь информированный и находившийся в самом центре событий человек, как начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачев, приходил к выводу: «Все было приготовлено к переходу в общее наступление весной 1917 г. по плану, выработанному союзным командованием. Центральные державы должны были быть разгромлены в этом году. Таким образом, для революционного переворота в России имелся 1 месяц срока, то есть до 1 апреля. Дальнейшее промедление срывало революцию, ибо начались бы военные успехи, а вместе с сим ускользнула бы благоприятная почва. Вот почему после отъезда Государя в Ставку решено было воспользоваться первым же подходящим поводом для того, чтобы вызвать восстание. Я не скажу, чтобы был разработан план переворота во всех подробностях, но главные этапы и персонажи были намечены. Игра велась очень тонко. Военные и придворные круги чувствовали надвигающиеся события, но представляли себе их как простой дворцовый переворот в пользу великого князя Михаила Александровича с объявлением конституционной монархии… В этой иллюзии пребывала даже большая часть членов Прогрессивного блока. Но совсем другое думали более крайние элементы с Керенским во главе. После монархии Россию они представляли себе только демократической республикой. Ни те, ни другие не могли себе даже представить, во что все выльется»[1703].

Революции начинаются с какого-то события, которое становится катализатором последующих процессов, которые вовлекают — в том числе, совершенно спонтанно — огромные массы людей. Такое событие в отношении Февральской революции 1917 года точно не установлено. В советских учебниках принято было начинать ее со стихийных женских демонстраций с требованиями хлеба. Современные историки заметно расширяют круг значимых событий[1704], отмечая преобладание среди протестующих заводских пролетариев мужского пола.

Хабалов утверждал перед следственной комиссией: «Беспорядки начались в первый день, 23-го, в двух местах, на Выборгской и на Нарвском тракте»[1705]. На Выборгской стороне действительно были ткацкие фабрики, работницы некоторых из них вышли в международный день пролетарской солидарности трудящихся женщин на демонстрации протеста. Кому принадлежали те самые фабрики? Вполне возможно, кому-то из руководителей Земгора и ВПК, среди которых было немало текстильных олигархов. Заметим, ткачихи выступали не против хозяев за повышение зарплаты и улучшение условий труда, а с требованиями, обращенными к правительству. На Нарвском тракте действовали рабочие Путиловского завода. Их выдающуюся, а во многом и решающую роль в начале массовых беспорядков («искра, которая разожгла пожар») отмечают очень многие исследователи и современники[1706].

Как нам известно, 17 февраля началась забастовка в одном из цехов Путиловского завода. «Рабочие-путиловцы в категорической форме потребовали повышения расценок на готовые изделия на 50 % — писала историк революции Ирина Пушкарева. — К экономическим требованиям собрание рабочих ряда цехов завода добавило и политический протест против недавнего увольнения с предприятия группы рабочих активистов»[1707]. Интересные рабочие, требующие не увеличения зарплаты, а цен на выпускаемую ими военную продукцию, в чем заинтересован, скорее, менеджмент, чем пролетарии. А уволенные активисты принадлежали, скорее, к Рабочей группе ВПК. Далее правление завода отказывается удовлетворять какие-либо требования. Забастовка разрастается. Вечером 22 февраля администрация принимает решение закрыть завод на неопределенный срок, выбросив на улицу 30 тысяч человек, которые были лишены средств существования и поставлены перед перспективой призыва в действующую армию.

«Весть о локауте на Путиловских заводах разнеслась по всему городу, вызывая всеобщее возмущение рабочих во всех районах», — утверждал большевик Шляпников. Только 24 февраля «Выборгский район и Путиловский завод уже не были одиноки в борьбе с правительством»[1708]. Известный историк Старцев утверждал по поводу закрытия завода: «Это был крайне неосторожный шаг властей. Путиловский завод всегда был барометром настроений всех рабочих города. Появление безработных путиловцев в рабочих районах стало своеобразным революционным бродилом, мгновенно поднявшим политическую температуру на рабочих окраинах»[1709]. За возмущением властями, закрывшими завод, почти никогда однако не звучал вопрос: кто и зачем объявил локаут?

К этому не имели отношения ни правительство, ни гражданские, военные или полицейские власти Петрограда, ни тем более император. С февраля 1916 года Путиловский завод находился под временным военным управлением, которое осуществлялось Главным артиллерийским управлением под руководством генерала Маниковского. «В его руках казенные заводы, да и частные (например, мы отобрали у владельцев огромный Путиловский завод и отдали его в лен Маниковскому»[1710], — напишет Шульгин. Председателем правления завода стал специалист по судостроению генерал Крылов. Как он поведает в вышедших в СССР воспоминаниях, рекомендовали его на эту должность Поливанов и Григорович[1711], известные либералы. Начальником завода был назначен генерал-майор Николай Дроздов — опытный артиллерист, служивший до этого в центральном аппарате ГАУ Закрытие завода было в компетенции Маниковского, Крылова и Дроздова. Локаут на крупнейшем оборонном предприятии Российской империи незадолго до крупного наступления на фронте и в столь политически напряженный момент — это, используя терминологию Милюкова, глупость или измена? Зачем вообще потребовалось закрывать завод из-за рядовой, в общем-то, забастовки? Другие ведь заводы не закрывали. У Петра Мультатули были основания для вывода о том, «что вся ситуация с забастовкой и увольнением на Путиловском заводе была искусственной и организована Маниковским и Дроздовым. Только они контролировали ситуацию на заводе, в том числе и революционные группы»[1712]. Впрочем, заводских революционеров мог контролировать и Гучков через Рабочую группу ВПК, которая была обезглавлена, но вовсе не прекращала своей деятельности.