Круглый год с литературой. Квартал четвёртый - Геннадий Красухин

Этот герой восхитителен, и я от души смеюсь над ним, но он не более живой человек, чем мой Панч, и именно поэтому я протестую».

Его Кэтрин из одноимённой повести, которой, как уже говорилось, он полемизировал с Диккенсом, выросла в воровской среде, но, в отличие от диккенсовского Оливера Твиста, сохранившего чистой свою душу в воровском притоне, осталась воровкой и убийцей. Так понимал Теккерей логику правды, таков был закон его реалистического виденья. Он терпеть не мог героизировать действительность. Не случайно дал своей «Ярмарке тщеславия» подзаголовок: «роман без героя».

Такая проза далеко не всеми воспринималась с одобрением. К примеру, знаменитый историк Томас Карлейль считал «Ярмарку тщеславия», жёлчной, злой книгой, не возвышающей душу читателя. С другой стороны, писательница Шарлотта Бронте писала об этом романе: «Книга эта мощная, волнующая в своей мощи и ещё больше впечатляющая» Но и у неё однажды вырвалось: «Его герои неромантичны как утро понедельника».

В романах «Пенденнис» (1848–1850), «Эсмонд» (1852) и его продолжения – «Виргинцы» (1857–1859) Теккерей даёт истории целых семей, утверждая реализм и достигая эпичности повествования.

По-настоящему, однако, Теккерей оценён только после смерти, которая воспоследовала 24 декабря 1863 года (родился 18 июля 1811-го).

На русском языке переводы Теккерея появляются с 1850-х годов. Его первое собрание сочинений на русском в 12 томах выходило в Петербурге (1894–1895).

25 ДЕКАБРЯ

У Владимира Галактионовича Короленко звание «почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности» сопровождено весьма коротким временным ограничителем: 1900–1902.

Это значит, что академиком Короленко выбрали в 1900-м. А в 1902-м он вышел из Академии. Вышел в знак протеста против исключения из Академии Горького.

Стал бы он это делать, зная, как поведёт себя Горький с большевиками, как будет обслуживать Сталина?

Впрочем, Короленко до этого не дожил. Он умер 25 декабря 1921 года (родился 27 июля 1853). Исключительно честный человек, он и в другом не провидел бесчестности.

Короленко рано примкнул к народническому движению. Раньше, чем начал писать. Уже в 1876 году его высылают в Кронштадт под надзор полиции.

А в 1879-м в печати появляется его первая новелла «Эпизоды из жизни «искателя». И в том же 1879-м его по подозрению в революционной деятельности отправляют в вятский город Глазов, оттуда в разные посёлки, из которых за самовольную отлучку поместили в вятскую тюрьму, затем в Вышневолоцкую пересыльную тюрьму.

Из Вышнего Волочка отправили в Сибирь, однако, прибыв в Томск, он узнал, что его возвращают в Европейскую часть России под надзор полиции. Живёт он в Перми.

Но через год – в 1881-м он отказывается принести личную присягу новому императору Александру III, за что снова выслан в Сибирь. Шесть лет он живёт в Якутии.

В 1885 году вернулся в Нижний Новгород. Выходят его «Очерки и рассказы», в которых отражены сибирские впечатления Короленко. Наконец, выходят вещи, прославившие писателя: «Сон Макара» (1885), «В дурном обществе» (1885) и «Слепой музыкант» (1886).

В девяностых Короленко много путешествует. Посещает США, присутствует на Чикагской Всемирной выставке 1893 года. Результатом этой поездки стал роман «Без языка».

В 1885–1890 писатель живёт в Петербурге. Редактирует журнал «Русское богатство»

В 1900 переселился в Полтаву, где живёт до самой смерти. На лето выезжает в построенную им дачу на хуторке Хатки.

Царское правительство вынуждено считаться с популярностью бесстрашного писателя. Он описывал голод 1891–1892 годов в цикле эссе «В голодный год», сыграл большую роль в оправдании удмуртов, обвинённых в совершении ритуальных убийств («Мултанское дело»), обличал царских карателей, расправлявшихся с украинскими крестьянами, которые боролись за свои права («Сорочинская трагедия», 1906). В 1911–1913 годах боролся с антисемитизмом, который лежал в основе сфабрикованного «дела Бейлиса», добился оправдания подсудимого.

Но и после Октябрьской революции Короленко не мирился с насилием большевиков. Показательно письмо Ленина Горькому. Для Ленина Короленко «жалкий мещанин, пленённый буржуазными предрассудками» Ленин возмущён, что «гибель сотен тысяч в справедливой гражданской войне против помещиков и капиталистов» вызывает у Короленко «ахи, охи, вздохи, истерики». И заключает: «Нет. Таким «талантам» не грех посидеть недельки в тюрьме…»

Короленко не скрывал своих взглядов. Он бесстрашно писал Луначарскому (1920):

«Совершенно так же, как ложь дворянской диктатуры, подменившая классовое значение крестьянства представлением о тунеядце и пьянице, ваша формула подменила роль организатора – представлением исключительно грабителя… Тактическим соображениям вы пожертвовали долгом перед истиной. Тактически вам было выгодно раздуть народную ненависть к капитализму и натравить народные массы на русский капитализм, как натравливают боевой отряд на крепость. И вы не остановились перед извращением истины. Частичную истину вы выдали за всю истину (ведь и пьянство тоже было). И теперь это принесло свои плоды. Крепость вами взята и отдана на поток и разграбление.[…]

Своим лозунгом «грабь награбленное» вы сделали то, что деревенская грабёжка, погубившая огромные количества сельскохозяйственного имущества без всякой пользы для вашего коммунизма, перекинулась и в города, где быстро стал разрушаться созданный капиталистическим строем производственный аппарат […]

Теперь вы спохватились, но, к сожалению, слишком поздно, когда страна стоит в страшной опасности перед одним забытым вами фронтом. Фронт этот – враждебные силы природы».

Больше десяти последних лет он работал над большим произведением «История моего современника», которое должно было обобщить его переживания, систематизировать его философские взгляды. Умер, не закончив четвёртого тома.

Не знаю, как кому, а мне не нравятся такие нерифмованные ламентации:

Мне жаль цветов:Зачем сорвали их, —Они живые!Недостойно наслаждатьсяТрупом невесты.Зачем же принеслиГлаза невестНа мёртвый столИ ставят рядомС трупом рыбыИ сладким пирогом?

Стихи эти сочинил Владимир Петрович Мазурин, родившийся 25 декабря 1872 года. Он был знакомцем Льва Толстого, который сказал о нём: «Учитель с юга, совсем близкий человек». «С юга» – потому что Мазурин преподавал в Херсонской губернии. При жизни (а умер Мазурин 11 сентября 1939 года) он издал за свой счёт книжку стихов «В царстве жизни» (1926).

А вообще наследие Мазурина обширно. Это особенно стало ясно, когда им в 1989 году заинтересовался поэт Геннадий Айги и, найдя в стихах Мазурина большой талант, опубликовал часть его стихотворений.

Мне они не кажутся талантливыми. Слишком мало эмоций для выражения поэтического чувства, слишком много умствования, которое, на мой вкус, поэзия переносит с трудом:

Девочка прыгает через верёвочкуИ в «метёлочку» и «так».Вот этого счастьяЯ уже лишён.Но зато мне дано счастьеПонимать счастье ребёнка.О, как я желаюТакого же счастьяПрелестной девочкеТогда, тогда.При её последней заре.Когда одно крылоОпустится туда,Где уже не машутНикакие крылья,А другое ещё трепещетВ упругом воздухе.

Вспоминается Пушкин: «что если это проза…»? Пушкин продолжил: «…Да и дурная». Нет, «дурной прозой» я стихи Мазурина не назову. Но и поэзией – тоже.

Александра Евсеевича Рекемчука (родился 25 декабря 1927 года) я впервые узнал по повести «Молодо-зелено», которую прочитал в начале шестидесятых. Тогда выходило много новых писателей, и Рекемчука я воспринял как одного из них. Но запомнился он мне своей явной тягой к кинематографичности прозы.

Потом об этом много писали. Даже немецкий славист Вольфганг Казак в своём Лексиконе отметил, что на прозу Рекемчука, очевидно, повлияла его работа в кино. Но мне кажется, что «сценарность» – это вообще признак такой прозы. Не зря у Рекемчука 9 воплощённых киносценариев. Причём все они выросли из его повестей и романов.

Он хорошо вёл себя в перестройку. Стал демократом. Был одно время директором демократического издательства «ПИК».

И всё же я помню его и секретарём московского отделения СП СССР, помогавшим Феликсу Кузнецову избавляться от писателей-диссидентов.

Наверное, было бы неплохо как-то повиниться в этом. Написать автобиографические заметки, где отмежеваться от себя прежнего. Это было бы благородно!