Философия достоинства, свободы и прав человека - Мучник Александр Геннадьевич

Международный институт прав человека не имеет национальности — он един для всех стран, и его принципы имеют такую же обязательную силу для выживания любого народа и человека, как и законы природы. Поэтому он не нуждается в визе, чтобы перейти границу того или иного государства. Об этом не устают напоминать все самые авторитетные институты международного сообщества. Любое государство интегрируется в мир цивилизованных стран лишь в той степени, в какой на его территории начинают безгранично царить общепризнанные принципы и нормы международного права. Следовательно, они не нуждаются в каких-либо актах имплементации, т. е. предоставлении народу возможности воспользоваться ценностями международного права только при условии, если эти ценности получат одобрение соответствующего парламента в законодательной форме. В противном случае мы столкнулись бы с цензурой общечеловеческих ценностей, которые, будучи выпестованными и отобранными международным сообществом для передачи другим народам, становились бы заложником законодателей, отличающихся, особенно в странах бывшего СССР, крайним невежеством в области философии и культуры достоинства человека.

Международное сообщество в лице его наднациональных институтов пребывает в постоянной готовности выступить не только проповедником, но и поборником общепризнанных стандартов в области прав человека на территории тех стран, в которых национальная юрисдикция оказывается не в силах удерживать соответствующий уровень их защищённости. Если вдруг, напротив, на территории конкретного государства правовая планка защищенности человека окажется выше общепринятого, например, общеевропейского стандарта, то приоритет, несомненно, должен быть за правовым полем более высокого уровня, в данном случае — внутригосударственного. Сказанное позволяет вывести следующее правило: при коллизии между наднациональной (международной) и национальной (государственной) юрисдикциями приоритетом пользуется та, которая в состоянии обеспечить более высокий уровень защищённости человека. Так, в одном из решений Федерального конституционного суда Германии (ФКС) отмечалось: «…Поскольку Европейское сообщество, особенно решения его суда, в принципе могут обеспечить эффективную защиту основных прав от верховной власти Сообщества, по крайней мере, гарантировать сущностное содержание этих прав, ФКС не будет рассматривать вопросы применения права Сообщества и проверять его соответствие основным правам по критериям Основного закона ФРГ».

Современная доктрина основных прав учитывает также соотношение общечеловеческого содержания этих прав с конкретно-историческими условиями их применения. Иными словами, при ретроспективной оценке событий, происшедших в политической истории той или иной страны, необходимо делать поправку на суть эпохи. Вряд ли с позиции современного понимания прав человека можно давать правовую оценку происшедшему в средние века и древние времена. В частности, на это обстоятельство было обращено внимание в одном из выступлений Генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса Гали: «… как исторический синтез, права человека находятся по своей сути в постоянном развитии. Под этим я понимаю то, что права человека имеют двойственную природу. Они должны выражать абсолютный, вневременной императив и в то же время отражать момент исторического развития. Права человека имеют абсолютную природу и историческую определенность». Историческая определённость этих правовых ценностей проявляется преимущественно в том, насколько полно и повсеместно они могут быть защищены судами той или иной страны. Не вызывает никакого сомнения огромная дистанция, например, между положением с правами человека в судебной системе Испании времен диктаторского режима Франко и тем, при котором суд этой страны выдал в 1998 г. ордер на арест бывшего военного диктатора Чили Аугусто Пиночета (1915–2006).

Права человека нуждаются в известной однозначности их толкования на любом этапе конституционного развития государства. Однако судебная практика многих государств, в том числе и международных судов, свидетельствует о том, что одна и та же норма Права наполняется различным смыслом в зависимости от фазы правового развития страны. Так, в решении по делу Дефренн против Сабены от 8 апреля 1976 г. Суд Европейских Сообществ (то есть Суд Европейского Союза) указал, что «необходимо тщательно учитывать практические последствия любого судебного решения», однако «не следует при этом вредить объективности права и компрометировать его будущее применение, распространяя действие решений на прошедшее время». Иными словами, по отношению к конкретным жизненным коллизиям действует принцип правовой определённости, исключающий оценку уже ушедших в историю прискорбных событий сквозь призму современного толкования и применения Права. Так, Европейский суд по правам человека по делу Маркс против Бельгии от 13 июня 1979 г. пояснил: «Европейский Суд по правам человека толкует положение Конвенции с точки зрения условий сегодняшнего дня, однако различия в отношениях к «законным» и «незаконным» детям, например, в вопросах наследственных прав, в течение долгих лет считалось допустимым и нормальным во многих странах — членах Конвенции… С учётом этих обстоятельств принцип правовой определённости, который неотъемлемо присущ праву Конвенции и праву сообщества, позволит… не прибегать к пересмотру судебных решений или ситуаций, имевших место до принятия настоящего судебного решения».

Такой же подход лег и в основу решения Верховного суда США по делу Браун против совета народного образования города Топек: «При разрешении этой проблемы нельзя вернуться к 1868 году, когда была принята Поправка (речь идёт о XIV поправке к Конституции США — А.М.), или даже к 1896 году, когда было написано решение по делу Плесси против Фергюсона. Мы должны рассматривать общественное образование в свете его развития и места в современной жизни Америки».

Приведенное свидетельствует: судебная практика стала всё более и более учитывать изменение общественного мнения, динамику развития правового сознания народа и готовность правящих элит отражать интересы всего общества, а не только его одной, как правило, привилегированной части. Последнее же во многом предопределяется способом формирования судебного корпуса страны, то есть зависит, от кого, из чьих рук судья получает свою должность. Здесь, как и ранее, автор неукоснительно придерживается концепции, что судья должен получать мандат на осуществление правосудия непосредственно из рук народа как единственного легитимного носителя государственной власти.

Права человека становятся ныне той системой координат, в которой определяется правовое качество, уровень демократии и цивилизованности того или иного государства. С этой целью международное сообщество устами одной из авторитетнейших своих организаций — ОБСЕ (см.: раздел 7) — ввело в правовой лексикон понятие «человеческое измерение». Углубленному осмыслению этого понятия был посвящён ряд специальных встреч европейских стран, которые нашли своё отражение, в частности, в Документе Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ от 29 июня 1990 г. и Документе Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ от 3 октября 1991 г.

Общепризнанная логика прав человека проста: это их реальность и принципиальная осуществимость. Предназначение этих прав — стать источником реальных возможностей для выбора каждым предпочтительного для него варианта поведения, а также способа влияния на ход общественной и государственной жизни. Права человека дают нам возможность уважать друг друга и цивилизованно сосуществовать друг с другом. Иными словами, они являются стандартами поведения, соблюдение которых мы вправе требовать от других. Права, применимые к нам, применимы и к любому другому. Всякое нарушение прав человека является личной драмой, а нередко и трагедией. Оно создает условия для социальных и политических беспорядков, порождает насилие и конфликты между людьми, народами и государствами. Единственным инструментом, призванным предотвратить подобные эксцессы, выступает Право. Как заметил судья Верховного суда США Бенджамин Кардозо (1870–1938), «конечная цель правового регулирования состоит в достижении благополучия общества. Невозможно в долгосрочной перспективе оправдать существование правовой нормы, не достигающей такой цели». Поэтому, давая определение правам человека, необходимо, прежде всего, учитывать их роль в защите человеческого достоинства, а в конечном счете, и благополучия всего человечества.